Он схватил ее за плечи, попытался заговорить и не смог.
Не отводя глаз, она тихо сказала:
— Ты отец Хью.
— А Рита…
— Его мать. Он никогда не был по-настоящему моим.
Рита подошла и взяла Алана за руку. Словно автомат, он повернулся к ней, белый от потрясения или ярости.
«Боже милостивый, как он должен ненавидеть меня», — подумала Эмма, попятившись к двери.
Под пронзительным взглядом Алана губы Риты дрогнули.
— Ты же понимаешь, почему я не сказала тебе, Алан. Единственное, о чем я могла думать, — это поскорее убраться с глаз отца, пока он не узнал о нас с тобой… и о нашем ребенке. Поэтому Эмма предложила пожить во Франции до рождения ребенка, ну чтобы никто не узнал. После этого я могла отдать его какой-нибудь семье, желающей усыновить ребенка. Но Эмма подала идею выдать ребенка за своего. Это, разумеется, было идеальным решением. Моя репутация не пострадала. Абсолютная случайность, что отец выбрал именно тебя в мужья Эмме. Но я уверена, ты согласишься, что наша семья должна быть вместе. Мать, сын. И его отец.
Эмма повернулась к галерее и обнаружила Жана, Молли, Виктора и новых слуг, стоящих в тени. Неловкость, озабоченность и сочувствие были написаны на их лицах.
— Эмма! — раздался голос Алана.
Она застыла на месте.
— Посмотри на меня!
На деревянных ногах она повернулась к нему. Алан стоял в конце галереи с крепко сжатыми кулаками. Грязная, разорванная рубашка свисала с плеч. Великолепные волосы рассыпались в буйном беспорядке по лбу и воротничку. Эмма подумала, что он самый красивый мужчина на свете, даже еще красивее, чем был тогда, когда она впервые увидела его на утесе…
— Это правда? — спросил он хриплым, срывающимся голосом. Даже на расстоянии она видела, что он дрожит, карие глаза блестят слезами надежды. — Хью мой сын?
Кивнув, она ответила:
— Да.
Рита выпорхнула из комнаты и уцепилась за него.
— Мы поженимся… — начала она.
Он оттолкнул ее и зашагал по коридору к Эмме, которая не смогла найти в себе сил, чтобы отступить. Если он решит убить ее за обман — что ж, так тому и быть. Лучше умереть, чем жить с мыслью, что он ненавидит ее.
Остановившись перед ней, он помолчал несколько секунд, собираясь с мыслями.
— Почему ты не сказала мне?
— Я боялась. Ты прямо сказал, что не любишь меня, когда мы поженились.
Ее плечи затряслись. Она не могла ничего с собой поделать. Вся сила, казалось, ушла из ее ног. Эмма опустилась на пол, упершись локтями в колени и спрятав лицо в руках. Она расплакалась, стыдясь отвратительного хлюпанья носом и неудержимого потока слез, струившихся по щекам.
Ее голос еще дрожал, когда она нашла в себе силы продолжить:
— Потом я боялась, что если ты узнаешь правду, то станешь презирать меня за ложь. Я тешила себя мыслью, что ты останешься со мной, пока нуждаешься в деньгах. Я понимала, что с открытием нового пласта на шахте ты становишься сказочно богатым, и я не буду тебе нужна. И вот… я больше не нужна тебе.
Алан медленно опустился на колени перед ней и взял ее лицо в свои руки.
Силясь овладеть собой, злясь на свою постыдную слабость, Эмма оттолкнула руки мужа и попыталась встать. Он не позволил ей, крепко прижав к груди и одной рукой погрузившись в ее растрепанные волосы. Закрыв глаза, Эмма позволила себе наслаждаться его близостью и запахом, думая, что может умереть от этого мучительного блаженства.
Наконец она прошептала:
— Отпусти меня. Рита была твоей первой избранницей. Ты женился на мне только из-за денег. Возможно, ты привязался ко мне, потому что у тебя не было выбора. Но теперь он у тебя появился. Разве ты не понимаешь, Алан? Ты можешь начать все заново и на этот раз сделать все как положено. Ты можешь жениться на женщине, которую действительно любишь, жениться по любви, а не по расчету.
Рита, которая до этого неподвижно стояла в дверях, просияла и направилась к Алану, но Жан и Виктор внезапно обступили ее с двух сторон и схватили за руки.
— Как вы смеете! — зашипела она. — Сейчас же уберите от меня свои руки. Что вы себе позволяете! — Остановив горячие как угли глаза на Алане, она взвизгнула: — Сделай же что-нибудь, идиот!
— О, непременно, Рита. — Он улыбнулся и поглядел на слуг, выстроившихся вдоль коридора. Лица их были озабоченны. Молли стояла, уперев руки в бока, с перекосившимся чепцом, и гневно смотрела на него из-под насупленных рыжих бровей. Люк застыл в дверях столовой, с головы до ног перепачканный в муке.
Затем Алан поднял глаза на лестничную площадку, где стояла Дорис с Хью на руках, и сделал глубокий вдох.
— Будьте свидетелями того, что я, Алан Мердок Шеридан, находясь в здравом рассудке… — Он медленно повернулся к Эмме, которая продолжала ждать, парализованная слабостью, опустился перед ней на колено и взял ее за руку. — Находясь в здравом рассудке, прошу Эмму Кортни Шеридан, мать моего сына, быть моей женой, моей любовью — моей единственной любовью — на всю оставшуюся жизнь, до конца дней моих.
Эмма закрыла глаза, слишком растроганная, слишком переполненная радостью, чтобы говорить.
— Скажи «да», мамочка, — прозвенел детский голосок сверху, — потому что я больше ни с кем не буду играть в Черного рыцаря.
— О, — выдохнула она. — Да.
Свадебное торжество было устроено в розарии Шеридан-холла, среди сверкающих цветов, которые наполняли июньский воздух упоительным ароматом. Небо было безоблачным и нежно-голубым.
На церемонии присутствовали три сотни гостей.
Были гости из Винсайда. Из Миддлфера. Из Лондона. Они растянулись по огромному саду, окружающему дом, и смотрели увлажнившимися глазами, как Эмма и Алан стоят на усыпанной розами террасе и повторяют свои клятвы перед священником. Когда Алан надел золотое обручальное кольцо на палец Эммы, над садом пронесся гул одобрения.
Люк был на седьмом небе от счастья, когда гости стали шумно выражать восторг, вызванный его семислойным свадебным тортом и пуншем. Жан жаловался, что придется пристраивать новое крыло, чтобы сложить все свадебные подарки, а Молли сильно опьянела, допивая оставшийся на дне стаканов пунш.
Когда дневные торжества подошли к концу, Эмма и Алан стали провожать гостей, пожимая руку каждому. Граф Шеридан, выбранный шафером, стоял рядом с Аланом. Кэтрин сопровождала Эмму, но время от времени отходила, чтобы поговорить с Беном Коулзом, которому, похоже, доставляло огромное удовольствие объяснять ей особенности управления первоклассной конюшней.
Один раз, к своему ужасу, Эмма обнаружила Хью и старшего сына графа Шеридана, Руперта, катающимися по земле клубком. Алан и Ральф растащили мальчишек и поставили на ноги, между тем как Эстер, графиня Шеридан, и Эмма стояли, неодобрительно сдвинув брови.
— Эй! — послышался голос из толпы. — Ставлю на Хью!
— А я на Руперта!
— Тут и говорить не о чем, — заявил третий голос. — Ставлю шиллинг на ничью!
Фредди Мелоун и Дастин Хоуп, друзья Алана и графа Шеридана, горячо заспорили, кто из кузенов кого одолеет. Алан и Ральф смотрели друг на друга несколько долгих, напряженных секунд, потом расхохотались. Ральф протянул руку Алану и сказал:
— Добро пожаловать в семью, мистер Шеридан.
По традиции, когда все гости разъехались, слуги Шеридан-холла выстроились в ряд и принимали подарки от Эммы. Это были новые чепцы и фартуки для служанок и новые перчатки для мужчин. Каждый просиял от удовольствия и пожелал Эмме и Алану счастья. Слуги ушли. А Дорис задержалась в сторонке, что-то бормоча себе под нос и украдкой поглядывая на хозяев.
Алан подмигнул Эмме и сказал:
— Подойди сюда, Дорис.
Седая старая няня заковыляла по холлу и остановилась перед Аланом. Взгляд, которым она окинула его, был несколько скептическим.
— У меня есть кое-что и для тебя, — объяснил он.
Ее и без того круглые глаза расширились от удивления и удовольствия.
— Хью! — позвал он.
Хью вышел из гостиной, с трудом удерживая жирного рыжего кота в своих маленьких ручках. Глаза Дорис наполнились слезами, и она захлопала в ладоши.
— О, Иисусе! — воскликнула она. — Вы нашли моего…
— …котика! — хором сказали Эмма, Алан и Хью.
Вложив мурлыкающего кота в руки Дорис, Алан сказал:
— Уверен, вы с Хью найдете чем развлечь Стивена до конца вечера. Верно, дорогая?
Дорис улыбнулась:
— Конечно. — Взяв Хью за руку, няня повернулась и зашаркала к двери. Потом остановилась и лукаво бросила: — Стивен был черным.
Алан сунул руки в карманы брюк.
— Неблагодарная старуха, — пробормотал он. — Мне бы следовало уволить ее.
— Но ты же этого не сделаешь? — Эмма с улыбкой взяла мужа под руку и сказала ему: — А теперь твой свадебный подарок.
— Свадебный подарок для меня? — Он улыбнулся. Глаза его сияли от радостного возбуждения.
