Из соседней комнаты донесся приглушенный шум. Похоже, Мхабе достался буйный клиент.
— А тебе никогда не хотелось заняться чем-нибудь другим? — спросил чиновник.
Вот еще один стандартный вопрос. Обычно за ним следовало предложение забрать ее отсюда, о котором клиент забывал, едва оказавшись за дверью заведения. Как раздражал ее этот тип! Когда же он в конце концов отсюда уберется?
— Послушай, — Таналвах изо всех сил старалась скрыть досаду, — все было прекрасно, но пора...
За стеной раздался пронзительный крик. За ним последовали несколько глухих ударов и звон: что-то разбилось.
— Мхаба! — вскричала Таналвах и, вытащив припрятанный под подушкой стилет, побежала в коридор.
Встревоженный чиновник торопливо запрыгал, продевая ногу в штанину.
Женщина постучалась в соседнюю дверь, но вместо ответа услышала еще несколько ударов.
— Мхаба! — крикнула она и забарабанила в дверь кулаками. — Что там происходит? Мхаба!
Внутри воцарилась тишина. Клиент, тем временем справившись со штанами, вышел из номера, и Таналвах обратилась к нему:
— Помоги мне! Выломай дверь.
— Вообще-то, — нерешительно начал чиновник, — в такого рода заведениях следует предполагать...
— Ты, старый дурак! — рявкнула она. — Там моя подруга, и мне нужна твоя помощь!
— Послушай, в таких случаях надлежит... Замок задребезжал, дверь медленно приоткрылась.
— Мхаба, — прошептала Таналвах.
Но вместо подруги она увидела мужчину средних лет, одетого, но растрепанного и взъерошенного. Он молчал, на лице его читалась растерянность. Когда женщина налегла на дверь и оттолкнула его, сопротивления с его стороны не последовало.
— Что случилось? — спросила Таналвах, заметив на его рубахе красные пятна, но вопрос остался без ответа.
Внутри царил беспорядок, скудные пожитки обитательницы комнаты были разбросаны по полу, стул валялся на боку, осколки графина усеивали рваный ковер, штора свисала клочьями.
Но на все это Таналвах не обратила внимания: в глаза ей бросилась Мхаба, распростертая на кровати с выпученными глазами и вывалившимся языком. Горло ей стягивала веревочная петля, покрытое ссадинами и кровоподтеками лицо посинело.
— Мхаба!
Отбросив нож, Таналвах метнулась к кровати. Она начала трясти подругу и хлопать ее по щекам, стараясь привести в чувство. Потом подняла глаза на перепачканного кровью мужчину.
— Что ты натворил?
— Послушай, — заговорил тот дрожащим голосом, заметно нервничая, но пытаясь взять себя в руки, — я тут ни при чем, она сама виновата. Нечего ей было сопротивляться: мне всего-то и требовалось, что маленькая забава. За то и деньги платим, разве не так?
— Но она умерла! Мхаба умерла!
— Мы могли бы договориться, — пробормотал он, доставая кошелек трясущейся рукой.
— Договориться? — Ее темные глаза гневно сверкнули. — Ты убил мою лучшую подругу, ублюдок!
Неожиданно поведение мужчины изменилось: попытки оправдаться сменились неприкрытым гневом. Ей даже подумалось, что он находится под воздействием порошка одержимости: некоторые клиенты использовали его для обострения сексуальных ощущений. Он приблизился к ней, все еще нервничая, но его пристальный взгляд уже обрел твердость.
— Послушай, шлюха, — прорычал он, — у меня есть связи, и я могу сильно осложнить твое положение. У тебя будут серьезные неприятности.
— Это тебя ждут неприятности, — пообещала она.
— И ты думаешь, что власти поверят квалочианской шлюхе, а не человеку, занимающему достойное положение в обществе?
— У меня есть свидетель.
Клиент Таналвах нерешительно топтался у двери и всем своим видом демонстрировал безразличие и одновременно испуг.
— Неужели? — Убийца бросил на чиновника насмешливый взгляд. — Почему-то мне кажется, что этот твой «свидетель» не захочет оказаться замешанным в скандале.
Услышав это, старик вытаращил глаза.
— Нет, нет, в моем положении это недопустимо, — лепетал он, пятясь назад. — Я должен позаботиться о своей репутации, о своей семье. Но я позову на помощь. Сразу, как только выйду отсюда.
— Останься! — крикнула Таналвах. — Не уходи!
Но чиновник уже мчался вниз по лестнице с прытью, удивительной для человека его возраста и телосложения. Разумеется, он не собирался рисковать своим положением ради проститутки, да еще и квалочианки. Это было написано на его лице — что, впрочем, было вполне привычным зрелищем для Таналвах.
Убийца Мхабы тоже не сомневался в том, что старик не позовет на помощь.
— Ну что, теперь ты поняла, что надо вести себя разумно? — спросил он со змеиной улыбкой.
— Я поняла только одно: ты убил мою лучшую подругу.
Далеко внизу хлопнула дверь. Она знала, что людей в доме очень мало, если они есть вообще.
— Глупая сука! — прорычал убийца. — И ты правда думаешь, будто я погублю себя из-за никчемной жизни какой-то проститутки?
Яростно сверкая глазами, он двинулся к ней. Женщина вспомнила о валявшемся рядом с кроватью ноже, но убийца проследил за ее взглядом, и к оружию они бросились одновременно. Произошло столкновение. Он с размаху ударил ее по лицу тыльной стороной ладони и сбил с ног, после чего завладел ножом. А завладев, остервенело бросился на нее, выкрикивая в запале невнятные ругательства и угрозы.
Не имея времени подняться, женщина пнула его и, скорее случайно, чем намеренно, угодила в голень. Убийца потерял равновесие и рухнул чуть ли не прямо на нее. Схватка за нож возобновилась: Таналвах перехватила его запястье, но мужчина был сильнее, и острие неуклонно приближалось к ее лицу.
Краем глаза Таналвах увидела свисавшую с кровати руку Мхабы, и ужас при мысли об участи подруги придал ей сил. Остановить приближение смертоносного лезвия ей удалось, но время работало на ее врага. Извернувшись, она впилась зубами в сжимавшую нож руку. Завопив, мужчина выронил оружие, которое тут же подхватила Таналвах.
— Не подходи! — заорала она, отползая и выставив пред собой клинок. — Убирайся!
Но ярость, а может быть, порошок одержимости, похоже, ослепили его. Убийца устремился прямо на нее, и она почувствовала, как сталь погружается в живую плоть. Мужчина шумно выдохнул, на его лице появилось не столько испуганное, сколько удивленное выражение. Спустя мгновение его глаза остекленели.
Стоя на коленях, Таналвах поддерживала обмякшее тело, пока в страхе не оттолкнула его. Труп тяжело рухнул на пол. Рукоять ножа торчала в его груди прямо напротив сердца, по рубахе расплывалось красное пятно. В том, что убийца Махбы испустил дух, сомневаться не приходилось.
Грань между жизнью и небытием оказалась столь ошеломляюще тонкой, что некоторое время ее сознание отказывалось принимать случившееся. Таналвах хотелось закричать так, чтобы ее вырвало, бежать, куда глаза глядят, и забиться в какую-нибудь щель. Несколько мгновений она находилась на грани истерики, но все же сумела успокоиться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
