— И сколько мне придется дожидаться вашего приглашения?
— Неделю, максимум — две.
— За это время можно слетать на Луну и обратно, — заметил Соловьев.
— Если у вас есть средства, — пожал плечами Иванцов. — Главное, чтоб мы могли с вами связаться вовремя. И само собой, чтоб уровень конфиденциальности соблюдался. Тем самым вы гарантируете своему сыну неприкосновенность.
— А все-таки ускорить процесс можно?
— Я уже сказал, Антон Борисович, при каких обстоятельствах нужна поспешность. Давайте расстанемся спокойно и без темных подозрений в неискренности.
— Вы прямо-таки за горло берете, Виктор Семенович. Абсолютно все на ваших условиях.
— Ничего не поделаешь. Все получилось неожиданно для нас. Надо, как говорится, лучше воспитывать подрастающее поколение. Если б ваш сынок вел себя так, как надо, то не вляпался бы во всю эту пакость и не подставил бы вас. Хотя, скажем прямо, в контактах с вами у нас заинтересованность появилась намного раньше. Мы восхищались тем размахом, который приняло ваше дело, и тем, какие хорошие отношения сложились у вас с московскими чиновниками. Вообще говоря, очень интересная тема для разработки ФСБ.
— Это, по-моему, элементарный блеф. У вас ничего по этой теме нет.
— Могу напомнить пару имен, чтобы вы не считали мое заявление голословным. Граждане США Сноукрофт и Резник, которые в прошлом году побывали у нас в области и даже здесь, в этом домике, останавливались, в декабре прошлого года опять побывали в России и, как ни странно, с вами встречались. У них в нашей области есть целый спектр интересов. А вы, как ни странно, сидя в Москве, не очень хорошо зная нашу местную конъюнктуру, начали им помогать и тем самым вызвали в определенных кругах нашей области серьезное недовольство. Причем, по агентурным данным, вас занесли в список на «спецмероприятие». Разумеется, составленный негосударственной организацией, но, уверяю вас, очень неприятный. И что особенно неприятно — четко реализуемый. Это у обладминистрации, к сожалению, далеко не все мероприятия реализуются, а у тех все идет по плану. Пока мы с вами будем договариваться, все нежелательные действия в отношении вас со стороны нашего здешнего криминала постараемся приостанавливать. У нас такая возможность есть. Но, конечно, если наше соглашение не состоится, то этот аспект сотрудничества тоже отпадет.
— В общем, обложили… — пробурчал Соловьев.
— Ну зачем ты так? — вмешался Эдуард Сергеевич.
— Я ведь советовал: экономьте эмоции, — напомнил Иванцов. — Да, если подходить эмоционально, а не в деловом стиле, то слово «обложили» вполне употребимо. Но вы-то, Антон Борисович, человек деловой. Подберите для оценки более нейтральное и осторожное слово. Например, «создали условия». Очень красиво и убедительно.
— Да, это, пожалуй, и поточнее будет. Условия создали. Но под такое веселье с меня можно сколько угодно сорвать и тянуть вообще постоянно. До тех пор, например, пока я вам все до копеечки не высыплю.
— Антон Борисович, если б мы были экспроприаторы экспроприаторов, то так бы сразу и сказали. Но у нас, к сожалению, задачи посложнее. Нам надо сделать все так, чтоб и народ немного поликовал, и не устраивать при этом никаких экспроприации. А на такое дело нужно много денег, но, в отличие от большевиков, нам, к сожалению, нельзя резать тех куриц, которые несут золотые яйца. У нас другие интересы.
— Это какие же, если не секрет?
— Пока — секрет, — невозмутимо ответил Иванцов, — хотя, если вы внимательно поразмыслите над общей обстановкой в стране, над тем, что может произойти в июне, можете сами прикинуть, что и как. Аналитическим путем. Но выводы, если вы их сумеете сделать, лучше не выносить на всенародное обсуждение. Потому что тогда у вас очень много недругов появится, контролировать которых уже никто не сможет.
— Запугали вы меня совсем, — поежился Соловьев.
— Это не запугивание, — поправил Иванцов, — это предупреждение. Вы сами должны продумать свое поведение, а наше дело — указать вам на то, что может повредить нашему сотрудничеству. И вашему сыну.
— Ладно, — вздохнул Антон Борисович, — постараюсь в течение указанного вами срока не предпринимать ничего, что противоречило бы вашим правилам.
— Рад это слышать.
— Тогда я не буду вас обременять своим присутствием. — Соловьев встал из-за стола.
— Ты знаешь, Антоша, — произнес Эдуард Сергеевич, — у меня тут еще пара скучных дел к господину прокурору, поэтому поезжай пока ко мне на дачу, отдохни, поразмысли… А я через часик-другой подъеду. Лады?
— Лады… — Нельзя сказать, чтоб это сообщение Соловьеву очень понравилось. Он понял, что его выставляют, дабы что-то обмозговать наедине. Но со своим уставом в чужой монастырь не ездят…
Когда бизнесмен покинул помещение и вынырнувшая откуда-то Ольга Михайловна Иванцова с надлежащим почтением отправилась его провожать до автомобиля, Виктор Семенович спросил:
— Ну и как, товарищ Степа, впечатление?
— Ничего, нормально. По-моему, клиент готов. Ну, может быть, чуть-чуть дозревает. Но на все сто я бы не обольщался.
— Ты его московские контакты хорошо знаешь или надо справки наводить?
— Справки в любом случае надо наводить. Это большой туз. Я тебе его финансовое положение обрисовывал. Официально он-в первой сотне самых богатых людей России, а неофициально, если посчитать все, что за кордоном и здесь попрятано от налоговой службы, он и в первую десятку войдет. Поэтому сказать тебе с полной уверенностью, что все его контакты под контролем, я не могу. Да, основные знаю. Все они покамест нам особо не страшны. Но есть резервные, запасные — их так просто не вычислишь. Ты насчет недели, по-моему, немного поторопился. Пару месяцев надо, чтоб все отследить и уточнить. Да и то, скажем откровенно, гарантия будет неполная. Главная гарантия — сын. Мы, кажется, папу убедили в том, что этот самый наследник Иван Антонович полностью в нашей власти.
— Но ведь рано или поздно сынка придется отдать. Соловьев не дурак. Уверен, что он, когда в Москву вернется, сам начнет под нас копать. Приготовит кое-что на обмен, и придется нам еще приплачивать.
— Думаешь, он сможет до твоего несостоявшегося покойника докопаться?
— Докопаться, конечно, трудно, но и такое исключать нельзя.
— Там, Семеныч, слишком много заинтересованных лиц накопилось. Эти не отдадут, помяни мое слово. Не дай Бог Соловьеву туда рылом ткнуться. Тут же кишки по проводам развесит. Там уже международный уровень начинается.
— А все-таки надо бы подстраховаться с этой стороны.
— Упаси Господь! Там все без тебя и меня подстраховано. Тебе что Михалыч посоветовал? Не соваться и забыть про все.
— Михалыч уже почти никто.
— Тем не менее знает, что говорит. Компроматов на тебя и вообще на всех здешних начальников — сверх головы. Эта историйка прошлогодняя с иконкой и отпущенным смертником хоть и громкая, но мелочевка. Пока все лежит там, где надо, никому не мешает. И я лично все контролирую. Начнете дергаться — все сдвинется с места, раскрутится. Будем спокойно работать — будет и дальше лежать, как лежало, то есть неподвижно.
— Хорошо, Степа, это мы уже проходили. С Фролом вы как, на мировую выпили?
— Благодарствую. Нельзя сказать, чтоб вы с Рындиным ему совсем мозги вправили, но позавчера мы с ним беседовали без нервов. Похоже, что юноша прозревает и делает шаги в нужном направлении. Конечно, за то, что он запортил карьер как точку, компенсацию мы пока согласовать не смогли, но то, что сам этот вопрос он, как прежде, не откинул на дуршлаг, — приятно.
— Вопрос о Рублике обсуждали?
— Обсуждали, Фрол, конечно, насчет Рублика сильно опасается. Надо бы поскорее утешить. Мне этот Рублик тоже как-то наскучил. Жмот и лентяй. Сидит, как собака на сене: сам не гам и другому не дам. У него в команде есть мальчик, с которым проще говорить, но пока Рублик на здоровье не жалуется…
— По моим данным, через пару дней у него вообще со здоровьем проблем не будет. Если все, как выражаются в космосе, «пройдет штатно».
— От меня никакого содействия не потребуется?
— Нет, почти никакого. Разве что продашь немного воздуха моей супруге. Свежего такого, морозного, ядреного, со смолистым запахом. Миллионов на полтораста. Детали с ней оговорите, кому сколько.
— Уловил. Но насчет Рублика это вполне железно?
— Я когда-нибудь обещал нереальные вещи? — осклабился Иванцов.
СТОЯНКА ПОЕЗДА — ДЕСЯТЬ МИНУТ
Покосившееся здание старого сидоровского вокзала уже давно собирались разобрать на дрова. Фундамент для нового, кирпичного, заложили еще при Советской власти, но денег хватило лишь на то, чтоб довести до нулевой отметки и выложить поверх нее полметра кладки. Сейчас все это было заметено снежком. Поскольку деревянный вокзал все еще не разобрали — только крышу успели снять хотя функционировать он уже не мог, то железнодорожное начальство соорудило временный вокзал-ангар из гофрированного металла. Таким образом, на скромной станции появились аж три объекта, именовавшиеся «вокзалами», и сидоровцы без ложной скромности, но с хорошим чувством юмора стали называть свою небольшую, размером с теннисный корт, привокзальную площадь «площадью трех вокзалов».
