Лимбо быстро подошел, протянул хозяину вещи.
— Не спорьте с ними, редре, пожалуйста, — быстро зашептал он. — Не думайте о нас, мы справимся…
— Пройдите в машину, — ледяным голосом повторил гурцор и надвинулся на Лури.
— Пошли, — Марго потянула его за рукав. — Не глупи.
С трапа она быстро оглянулась и успела увидеть, как оба энейца смотрят им вслед. В глазах защипало.
Изнутри аэробот казался просто железным ящиком. В отсеке не оказалось даже скамеек, пришлось усаживаться на тюки. В воздухе висел острый уксусный запах, от которого Марго несколько раз чихнула. Никаких иллюминаторов, только химическое освещение.
— Дрова возить в такой душегубке… — бормотал Лури.
Пол качнулся — начался полет. Машина летела, как воздушный шарик — ни шума, ни вибрации, только мягкое покачивание.
— Долго летим… — обронил Лури и снова замолчал.
Марго лишь крепче стиснула его руку.
Под ногами что-то заскрежетало, последовал ощутимый жесткий толчок. Марго от испуга негромко вскрикнула — впечатления от недавнего полета были свежи.
Открылись створки люка, в железную коробку брызнул свет. Машина стояла на плоской палубе — черной от плащей собравшихся там гурцоров.
— Надо выходить, — многозначительно проговорил Лури.
Они выбрались наружу, спрыгнули на шершавый металл палубы, вытащили свои тюки. Пахло рыбой и дымом. На них не обратили никакого внимания — гурцоры организованно погрузились на борт летающей машины, и та беззвучно отчалила. Новая партия темных исследователей отправлялась на Свалку.
— И что дальше? — пробормотала Марго, исподлобья оглядывая мрачные фигуры в черном, маячившие вокруг.
Одна из фигур вдруг сделала несколько шагов к Марго. Большой капюшон откинулся, открывая лицо.
— Ну, привет! — просто сказал Эдик и неловко всплеснул руками.
— Боже мой…
В следующую секунду Марго висела у студента на шее и в голос рыдала, а Лури суетился вокруг, не зная, как понимать происходящее.
— Пойдем, — сказал наконец студент. — Нам не надо тут торчать, они этого не любят.
Оказалось, для пассажиров гурцоры выделили целую каюту. Которая, правда, мало чем отличалась от трюма аэробота. Такая же металлическая коробка, почти без обстановки. Хорошо хоть с парой окошек.
Перед люком имелась площадка, огороженная леерами.
— Вот тут можно гулять, а больше вам никуда нельзя, — виновато сообщил Эдик. — Меня сюда взяли, только чтоб за вами присматривать. Сначала вообще хотели там оставить.
— А как насчет попить, поесть? — поинтересовался Лури.
— Проблем не будет, — махнул рукой студент. — Правда, я бы вам пока не советовал. Скоро вернется аэробот, и мы отплываем. Пойдем быстро, может покачивать.
Он болезненно поморщился, давая знать, что не очень любит морскую качку.
Сидеть в железном ящике никому не хотелось. На площадке было чисто, все трое уселись прямо на деревянное покрытие, привалившись к стене. Было довольно удобно. Здесь Марго познакомила мужа с Эдиком, представив его как старого-старого друга.
— Что будет-то, Эдичка? — задала Марго вопрос, который не отпускал их с Лури последние дни.
— А что будет? — студент пожал плечами. — Будете в безопасности, будете сыты…
— Это точно? — усомнился Лури.
— А почему нет? Вернемся — сами увидите. Там люди живут, все довольны… А что вас смущает-то?
— Да друзья твои… — Марго кисло усмехнулась. — Не особо приветливые, понимаешь? Не поймешь, что на уме…
— Так они всегда такие. Я уже привык. Ты к ним, главное, не лезь, под ногами не вертись. Вы оба им до лампочки.
— Как там городок наш? — Марго печально улыбнулась.
— Не узнаешь городок. Да и не наш он теперь. Увидишь — сама поймешь. Но ничего, жить можно. Слушай! Самое главное-то… В общем, сержантик твой, Лисин…
Марго незаметно вцепилась студенту в руку.
— Потом, — еле слышно проговорила она.
— А-а… — Эдик покосился на Лури и понимающе кивнул.
— У нас деньги есть, — сказал Лури. — Они там еще нужны кому-то?
— В смысле? — удивился Эдик.
— Я говорю, на свои деньги я смогу там что-то купить? Или темные завели свою монету?
— Да сможете, конечно, нет проблем! А что покупать-то собрались?
— Ну, как… — Лури развел руками. — Надо же будет как-то обустраиваться.
— Да не забивайте себе голову, умоляю! Что я, не устрою вас, что ли?
Марго заметила, что Лури искоса разглядывает студента, словно до сих пор в чем-то сомневается.
— А можно узнать, как ты стал темным мастером? — наконец не выдержал он.
— Да просто, — пожал плечами Эдик. Потом постучал пальцем себя по лбу. — Кое-что знаю, вот и стал.
— Кое-что? Ты учился Темному Знанию?
— Учился он, учился, не сомневайся, — вмешалась Марго. — Не приставай к мальчику, у него и так тяжелый день. Да, Эдичка?
— Ну да… день необычный, — он привстал, посмотрел назад. — Аэробот возвращается. Сейчас помчим. Пойду поговорю с чернотой, сидите тут…
Студент ушел. Лури испытующе посмотрел на Марго.
— Что это за место, куда мы направляемся?
— Мой город. Я там жила. Сто раз тебе говорила.
— Ты жила в городе темных?
— Не было там никаких темных. Кроме армян с азерами. И хватит меня дергать. Приплывем — сам все увидишь. Тебе ж сказали — безопасно. Что еще надо.
— Ничего… — Лури задумался и уставил взор в море. — Пока ничего.
Корпус корабля вздрогнул, заскрежетал и начал быстро набирать ход.
* * *
— Оружие! — напомнил Хенд на следующее же утро, посмотрев в упор на Петровича.
— Да помню я, помню, — небрежно кивнул Петрович. — Вот сейчас позавтракаем и пойдем.
Завтракали тем, что осталось от вчерашнего обеда. Все молчали. Оба сторожевика поглядывали на Петровича с недоверчивым беспокойством. Оба не понимали, почему он так просто и легкомысленно относится к главной цели их непростого путешествия.
— Ну, все, теперь пошли, — Петрович встал, вытирая руки о край куртки.
Туф и Хенд переглянулись.
— Вот что — так прямо встали и пошли? — медленно проговорил Хенд.
— А чего?
— Ну… может, взять чего-то надо?
— Фонари какие-нибудь возьмите пока. А там видно будет.
И снова сторожевики переглянулись. Их что-то беспокоило — старый муммо держался как-то странно.
Они вышли из своей импровизированной гостиницы. Петрович долго вел обоих через жилые кварталы. Он шел впереди, а оба сторожевика мрачно глядели ему в спину, не спуская глаз. Хенд держал правую руку на рукоятке тесака, он всякую минуту был готов к тому, что события могут пойти неожиданным образом.
Туф, глядя на настроение товарища, откровенно волновался. Оба уже убедились, что муммо вовсе не так прост, как кажется. А что, если сейчас заведет в глухомань, применит какой-нибудь фокус, угробит обоих и — свободен? Ведь если оружия никакого нет, за обман придется отвечать.
Петрович остановился в глухом, густо заросшем травой проходе между стеной многоэтажки и забором бывшего детского садика. Здесь и в прежние времена мало кто ходил, а теперь и вовсе стояла гробовая тишина.
Сторожевики опасливо озирались.
— Вроде всё на месте, — проговорил Петрович.
— Что на месте? — не выдержал Хенд. — Показывай!
— Да вот же! — Петрович ткнул пальцем в кирпичную трансформаторную будку, едва заметную из-за вала растительности.
— И что? — у Хенда начали наливаться кровью глаза. — Хочешь нам сказать, что в этом сарае лежит твое чудо-оружие?! За дураков нас держишь?!
— Да ты не ерепенься, — добродушно усмехнулся Петрович. — Сарай не сарай, а все не так просто. Я ж знаю, что говорю.
Сторожевиков удивил его спокойный насмешливый тон. Он и впрямь что-то знал. Что-то особенное.
Петрович подошел к двери будки, раздвигая заросли и подминая их подошвами. Дверь была вся кривая, обитая ветхим железом, но все же крепкая. На петлях покоился заросший ржавчиной навесной замок.
— Ломать надо, — сказал Петрович. — Ключа, сами понимаете, у меня нету. Да и не поможет он.
— Чем ломать? — звенящим от напряжения голосом спросил Хенд.
— Да сейчас найдем что-нибудь. Вон там поищем, — Петрович кивнул на забор детского садика и уже было повернулся к нему.
— Вместе пойдем! — Хенд схватил его за руку.
— Вместе — так вместе…
Петрович подгадал верно — в садике нашелся нетронутый пожарный щит, а на нем — лом.
— И лопату прихватим, — сказал Петрович. — Мало ли что…
Петли вылетели из двери вместе с гвоздями, даже особо наваливаться не пришлось. Внутри Петрович протиснулся в щель между корпусом трансформатора и стеной и с минуту гремел там каким-то железом.
— Ну, что? — нетерпеливо воскликнул Хенд.
— Лучше посвети, — отозвался Петрович.
Наконец он вытащил из полутьмы и бросил за дверь довольно тяжелый железный лист, испещренный сеточкой рифления.
