предстояло разобраться, и взяла мужика, попутно утонув в сфере, которую сделала на своем пути снова, как портал. Лёша, не медля ни секунды, выпустил сороковой калибр прямо в гранатный отсек мужика, с широко открытыми глазами наблюдавшим за действом вокруг.
Огромная волна красно-синих выбросов прошлась в тесном переулке торгового центра и выжгла там все живое. Смертельный газ начал быстро, словно рой пчел, расползаться по тесному пространству. Оглушительный взрыв вкупе с газом быстро утихомирили отчаянно кричащих от боли вояк. Егор, не выдержав, закричал и прижался к стене, закатив глаза к небу. Крепко сжав зубы, Лёша подождал, пока волны утихнут и, прикрыв нос, выглянул из-за угла, в изумлении отпрянув к дальнему дереву – черноволосый парень, с разнесенными в клочья конечностями, опаленной кожей и ободранной одеждой медленно ковылял к Лёше на четвереньках, выбираясь из завесы, которая быстро распространялась. Ботинки на его ноге разорвало, и за ними показались оголенные железные протезы, обмотанные варикозной кожей. Старший брат отчетливо почувствовал рвотный позыв.
– Ты! Ублюдо-ок! – вопил сквозь ручьи слез изуродованный парень. – Ты будешь вопить от…
Не в силах терпеть столь жуткую картину, Лёша закрыл глаза и пустил парню пулю в лоб, прикрыв собой остальных. Они убежали из переулка. От сильного толчка Егор, оцепеневший от переполнивших чашу эмоций, упал на землю и в страхе закричал. Эту массовую истерию подхватила Маша, выпавшая из сферы с мужичком, который весь побелел и чуть не погиб от перегрузки, возникшей в сердце. Но старший брат был неумолим – он взял под ручку Егора и девушку, убегая как можно дальше.
– Бежим отсюда! – крикнул Лёша. Побелевший мужик, попутно раскланиваясь в благодарность, тоже поспешно убежал, спотыкаясь и падая на каждом шагу.
VI
Со старшим братом происходило явно что-то не то. Лёша тащил за собой друзей, что-то проговаривая себе под нос и петляя в узких улочках между огромными многоэтажками, сменившими прежний лиственный пейзаж. Злосчастный поезд, о котором мысли уже не просто вызывали радость, а самый настоящий экстаз, стал для Егора с подругой главным мотиватором не остановиться и идти дальше. Все обещания отца, жажда путешествия и исследования вмиг упали в глубокую пропасть вполне естественного и обоснованного страха. Теперь была лишь изнуряющая цель – поезд.
Это по-настоящему пугало. Прежде ничего и никогда так не волновало Егора, как страх за свою жизнь и жизнь чужих людей в этом пустом пригороде, возникший в его сердце только сейчас, в этот миг. Жадный до человеческих слез и стонов муравейник из улочек, магазинов и многометровых гигантских и небольших жилищ стал больше и тяжелее. С какой-то долей юмора, который еще в сухом остатке оставался в нем, Егор сравнивал пригород по весу с балластом своей бесполезности в этой ситуации, но то были секундные перерывы, которые быстро возвращались в русло тихого, буквально немого ужаса.
«Черт, о чем я думал, когда рвался в такую авантюру… Не сиделось дураку дома, в тепле, с телевизором и пивком в руках… Но ради отца я дойду до этого треклятого поезда! Я преодолею все преграды. Хоть с ума сойду, но дойду до него! Ради отца я готов выдержать это!» – думал Егор, стараясь успеть за несущимся на крыльях непонятного никому возбуждения братом. Мысленно приободрив себя, он чуть ускорился и пошагал вперед, хромая в унисон Маше на одну ногу и перебирая в голове строчки зажигательного кантри, в таких ситуациях идеально работавшие на хорошее настроение.
Но вдруг девушка их остановила, молча упав на кусок бетона с арматурой. Она достала термос из рюкзака и начала пить кофе, проливая капли на куртку, не попадавшие в ее жадный рот. Лёша остервенел и хотел уже было уйти без нее, но младший брат воспользовался своим психологическим влиянием на него, дав бедной девушке отдышаться и заодно самому привести мысли в порядок.
Пока Лёша, замещая досаду делом, чистил пистолеты и смазывал требовательный конденсатор, перезаряжал магазины, шарился в магнитах Далета и параллельно, ранее не предусмотрев, изучал содержимое сумочки с инструментами и небольшую сводку с описаниями, Егор подобрался к Маше и сел напротив нее на корточки, долго смотря ей в глаза и все время вздрагивая от боли в ноге. В процессе он заметил какой-то эффект, когда смотрел на нее, который на время убирал дрожь в теле, но не придал тому значения. В конце концов она не выдержала и сказала:
– Что ты хочешь?
– Тише, – он подобрался к ней поближе. – Я тут подумал, что нам с братом намного проще, чем тебе, – голос его дрожал, взгляд стыдливо бегал, стараясь убежать от ее пристальных и слегка осуждающих глаз. Слова эти он выдавливал через силу, будучи не в силах сосредоточиться на мыслях и постоянно уходя куда-то, вспоминая события минувшего часа, но Егор посчитал, что обязан был это сказать. – У м-м-меня и у Лёхи есть к-к-к-к-к-конкретная цель – найти отца, поэтому мы и идем вперед ради него. Это дает н-н-н-нам сил и бодрости, а вот ты пошла с нами только лишь из… Ну, мы п-п-понимаем. Тебе будет трудно справиться с таким давлением и постоянной спешкой. Вероятно, ты не этого ожидала от нашего путешествия, но все же п-п-помни, что я в-в-в-в-всегда б-б-б… б-буду р-р-р-р… р-р… рядом.
Волнение невозможно было побороть. Закончив фразу, он только пожалел, что начал с ней говорить. Маша, как и ожидалось, не восприняла это всерьез.
Этими словами он надеялся найти поддержку в ответ от нее и слегка успокоить свою тревогу. Тогда ему, как никогда ранее, нужна была помощь, которую он, по собственной глупости, пока что искал не там, где нужно. Она закрыла термос, завернула в рюкзак и встала, даже не обернувшись на него.
– Мне не нужна твоя помощь, – ответила она. – И я не жалею о том, что ввязалась в это. Да, мои ожидания не оправданы, я хочу назад. Мне страшно, но этот страх наполняет меня все сильней и сильней, давая стимул идти дальше, закрыв глаза на смерти всяких… смерти ублюдков. Я чувствую, как от моих действий что-то меняется, так что я вынесу это. Слышишь? Я вынесу, потому что я сильная и могу сама все это пройти! И тебе советую взять это на заметку. Начни чувствовать, что такое эта дорога. Она – наш способ почувствовать жизнь… Я сама это решила, а ты просто показал мне, что старший дал добро. Я сама. Сама. Сама!
Бросив на Егора полный робкой самоуверенности взгляд, она дала знак Лёше, и тот пошел вперед.
