– Да ну, какой разговор, – согласно кивнул Саша.
– Смена беспонтовая, – кивнул Виталик на КПП. – А, и вечером меня по-любому не будет, к Степану зарулю…
Поздно вечером Виталик стоял на КПП, рядом с ним дежурный по поселению. Виталик оглядывался по сторонам воровато, дежурный считал только что переданные ему деньги.
– Ну вот. Короче, он напьется. Только вы не забудьте, что этого, заику, ну знаешь, мужик такой, шофером работает…
– Картон, что ли?
– Во-во, он самый. Вот его завтра не обыскивать.
– Да, понял, хорошо.
Виталик кивнул головой и собрался уходить.
– Только тебе зачем? – заинтересовался дежурный. – Вообще вся эта хрень…
– А ты ноздри не пили. Надо – значит, надо, – отрезал Виталик. – Меньше знаешь – громче сопишь.
В лесу неподалеку, словно подтверждая слова Виталика, грозно и заунывно заухал филин.
Тем временем в хате номер 15 еще шла игра между Кузей и отчаянно зевающим Пашей. Уханье филина долетело через открытое окно. Картон в углу читал потрепанный детективчик без обложки, Саша погрузился в свои мысли, лежа на кровати. Виталика не было.
– Санек, давай с нами? – предложил Кузя.
– Да ну, пацаны… Спать хочу.
– Ну, тогда пойду, а то у Пашки тоже щас хлеборезка треснет…
Паша Железняк поспешно захлопнул зевающий рот под Кузино хихиканье. Кузя сгреб карты и сунул колоду в карман. Махнул рукой и вышел. Паша тут же расстелил свою кровать и, несмотря на читающего Картона, щелкнул выключателем.
Саша полежал немного, пока не стал раздаваться храп Картона. Тихо встал и, как был, только в штанах, вышел в коридор.
На улице он передвигался незаметно, у стен строений и кустов. В небе плыл тонкий гнутый месяц, почти не дававший света, но глаза к этому уже привыкли.
Вдруг Саша услышал неторопливые шаги и притаился в тени второго барака, прямо у новой Вериной клумбы. Почти рядом с ним остановился мужчина, который пошарил в кармане и вытащил сигарету. Вставил в зубы и чиркнул зажигалкой, но лица было не рассмотреть.
Саша сбил его с ног одним рывком, и они кубарем укатились на метр, прямо в цветущие бархатцы.
– Тварь, откуда… – начал Саша и перевернул мужчину лицом. Отпрянул. Это был Виталик.
– Ты?
– Совсем обурел? – Виталик отшвырнул Сашу от себя и встал.
– Откуда она у тебя? – Саша поднял оброненную зажигалку. – Я ж ее оставил…
Он вовремя прикусил язык. Но Виталик ухмыльнулся:
– Тебя долго не было! Она и дала. И не только зажигалку…
Саша обезумел моментально. Несмотря на то что Виталик дрался хорошо, Саша явно преобладал. Они снова оказались на земле. Тут Саша притормозил, схватил за грудки:
– Не гони мне, падла. Вечно туфту гонишь.
– Спроси сам у своей подстилки. Она теперь общая, – сквозь кровь прошипел Виталик и ударил первым. Но Сашу это только подстегнуло. Он навалился на смотрящего всем телом и принялся метелить его беспощадно и долго. Удары сыпались один за другим. Тот вскоре уже перестал сопротивляться, но Сашины кулаки раз за разом опускались туда, где еще недавно была голова.
Когда Саша очнулся, все было кончено, Виталик не подавал признаков жизни. Саша пощупал сонную артерию, потом пульс на руке поверженного соперника. Встал на ноги, тяжело дыша, огляделся. Все было тихо. Саша взял тело Виталика за ноги и потащил к кустам.
Вера услышала тихие шаги в коридоре и распахнула дверь кабинета еще до того, как Саша постучал.
– Саша! – ахнула она при виде него.
Он зашел и закрыл дверь. На крашеном дереве двери остался кровавый след – она у него была повсюду: на руках, на лице. Он прошел к раковине и стал смывать кровь. Рыжая вода утекала в слив.
Потом Саша почти рухнул на стул. Из всех повреждений у него было только рассечение над бровью. Вера суетливо доставала из шкафа все запасы ваты, бинтов, спирта. Потом вдруг развернулась и посмотрела на Сашу, с одной-единственной ранкой и распухшей губой, испуганно:
– Саша, это же не твоя кровь!
– Я убил Виталика, – отчеканил он.
Вера постояла молча, переваривая информацию. Потом чуть качнула головой, приняв решение. Посмотрела на часы, показывавшие час ночи, и стала смачивать в спирте иглу. Потом подошла к Саше, собираясь зашить рассечение. Саша перехватил ее руку и посмотрел в глаза:
– Ты не понимаешь, что ли? Я убил Виталика!!!
– Я слышу, – спокойно ответила Вера, убрала его руку и быстро и ловко стала зашивать рану.
Потом тампоном с йодом смазала сбитые костяшки кулаков. Выбросила мусор, помыла руки. Саша следил за ней безучастно. Вера вышла в коридор, вернулась со спортивной сумкой. Открыла шкаф и споро уложила в сумку две футболки, выцветшую бейсболку и старую олимпийку. Потом из другого шкафчика вытащила и тоже переложила в сумку батон хлеба, банку тушенки, перочинный нож. Налила в бутылку из-под газировки воду из чайника, и бутылка тоже оказалась в сумке. Села за письменный стол, из ящика достала два листа бумаги и стопку купюр, перехваченную розовой, с пластмассовым цветочком, резинкой для волос. И принялась что-то писать.
– Прости меня, – проговорил Саша, не отрывая от нее взгляда. Вера подняла голову и рассеянно улыбнулась. Потом продолжила писать.
Саша резко встал со стула и бросился к девушке. Упал на колени и обнял ее ноги.
– Прости, прости меня. Прости меня, прости меня, – твердил он исступленно.
Верина левая рука опустилась ему на голову и поглаживала затылок, словно успокаивая маленького мальчика.
– Прости меня, – шептал Саша.
Вера закончила писать и подняла Сашино лицо ладонями:
– Теперь слушай. Сейчас ты берешь эту сумку, и я тебе покажу место, где можно перелезть через забор. Тут одежда, еда, деньги. Немного, но должно хватить, я копила…
– Прости меня.
– Слушай, пожалуйста, слушай. Как можно быстрее доберись до города. Там в десять идет проходящий на Питер. Дашь проводнице две тысячи, не меньше. Она посадит. В Питере найдешь вот этот адрес. Это общежитие. Там найдешь коменданта, Екатерину Александровну Корнееву. Это моя тетя, она не выдаст. Отдашь ей вот это мое письмо. Она поселит тебя где-нибудь. И ты, пожалуйста, оттуда больше ни ногой. Сашенька, миленький, я тебя прошу, не выходи никуда.
Вера вцепилась в него что есть силы.
– Ты меня только дождись. Я приеду, и у нас все будет хорошо. Сашенька, слышишь…
– Прости меня, Вера… – прижался к ней Саша.
– Санечка, ненаглядный мой… Ну, все, все…
И не было никаких сил его отпустить. Но пришлось. Вера рванулась из его объятий. Ее лицо снова было серьезно и сосредоточенно:
– Пора.
Не зажигая света, они сошли с крыльца медсанчасти и тут же повернули за угол, в их укромный угол за бочкой. Вера шла первой, Саша, уже одетый и с сумкой, следом. Так они дошли до забора в самой глухой части поселения, за кустом сирени у стены столовой, вдали от жилых зданий. Был забор невысок и без колючей проволоки.
– Здесь, – остановилась между кустом и забором Вера. Саша тревожно оглядывался.
– За забором тропинка. Пойдешь по ней налево, там конец деревни. Потом перекресток и большая дорога. Поверни направо и иди. Там фуры гонят часто, в город. Доберешься?
– Да.
Вера кинулась к нему на шею. Саша целовал девушку быстрыми короткими поцелуями, словно хотел покрыть ими ее всю.
– Беги, Сашенька, – выдохнула она.
Он посмотрел на нее, стараясь запомнить. Потом перекинул сумку через забор и одним махом перелетел сам. И побежал.
Вернувшись в санчасть, Вера первым делом замыла все следы пребывания здесь Саши – кровь на двери и полу, раковину. Расставила все по местам, погасила лампу. И села ждать. Где-то выла собака, и вой стелился по поселку, деревне и окрестным полям.
Постепенно во дворе светлело. В предрассветных сумерках стали видны очертания предметов в комнате. Циферблат часов. Без пяти пять, шесть, семь.
Вдруг раздался крик. Потом собачий лай. В поселении поднялась суматоха. Вера встрепенулась, подошла к окну и из-за марлевой шторы наблюдала, как во дворе появляются люди. Их становилось все больше, дежурные и конвойные суетились у второго барака, зэки толпились рядом. Вера отошла от окна и снова села на кровать, закрыв осунувшееся лицо руками.
Ее вывел из забытья требовательный стук в дверь. Она быстро накинула белый халат и открыла. На пороге стоял дежурный, тот самый, с которым накануне сговаривался Виталик.
– Вера Артемовна, ЧП у нас! Заключенного убили.
Он развернулся и выбежал из медсанчасти, не успев удивиться ее спокойствию при этой вести. Снаружи уже несли к санчасти труп, завернутый в покрывало. Вера отпирала дверь в самом конце коридора.
– Сюда, – крикнула она.
Двое зэков в сопровождении дежурного занесли труп и положили, не разворачивая, на стол в комнате – неком подобии прозекторской. Зэки потоптались и ушли, повинуясь раздраженному взмаху руки дежурного. Вера смотрела на очертания тела в покрывале широко раскрытыми глазами и молчала. Ее губы были сжаты в тонкую скорбную нить.
