Сейчас Трой никуда не скакал. Впереди то и дело вспыхивали тормозные огни, автомобильное стадо ползло с черепашьей скоростью. Автострады хороши, когда по ним едешь, стоять же на них — кромешный ад. Теперь приходилось все чаще стоять. Левый ряд двигался чуть быстрее остальных — и на том спасибо. Трой взял сотовый телефон и позвонил Алексу. Тот ответил лаконичным «да?»
— Это я, слышишь, рак за руку Греку цап?
— Ха-ха-ха! Где ты, балда?
— Почти в центре. Как оно у тебя? Виделся с парнем?
— Да, все при мне.
— Где увидимся?
— Я тоже в дороге. В «Пи-Ди-Си»?
— Да, минут через пятнадцать — двадцать.
— Идет. Закажи для меня «Дельмонико».
— Ладно. Средне прожаренный.
Трой выключил телефон. Алекс отдаст недостающие тридцать тысяч в ресторане «Пасифик Дайнинг Кар» — если Трой сумеет пробиться через центр.
— Давай-ка съедем с автострады, — предложил Трой.
Дизель опустил стекло и стал махать рукой, свирепо глядя другим водителям прямо в глаза. Те послушно пропускали «ягуар». Они въехали на эстакаду, миновали Стейт-стрит в тени огромной Клинической больницы и выскочили на Пятую стрит, прозванную «Пять центов». В юности Троя здесь преобладали дешевые гостиницы и открытые бары. Тогда здесь кишели черные и белые пьяницы и наркоманы, теперь — одни черные, сидящие на крэке, по сравнению с которым героин — снадобье от простуды. Героиновым наркоманам подавай быстрого кайфа, ради которого им море по колено, но они в подметки не годятся крэковым — перед этими попятятся даже техасские забияки. «Ягуар» провожали дикие, безумные глаза.
На одном из светофоров чумазый негр с бутылкой воды и тряпкой принялся протирать ветровое стекло соседней машины. Женщина внутри закрыла на дверях замки, постучала по стеклу и отрицательно покачала головой, на что мойщик ответил непристойным жестом. Дизель засмеялся и встретил ухмылкой двинувшегося к ним бродягу. Прежде чем тот начал мусолить тряпкой их стекло, Дизель достал из-под пассажирского сиденья и показал ему здоровенный пистолет. Бродяга шутливо вскинул руки, показав в улыбке беззубый рот:
— Ладно, амбал, я тебя боюсь.
Зажегся зеленый сигнал, и они тронулись с места.
— Это ты напрасно, — бросил Трой Дизелю.
— Знаю. — Дизель пожал плечами. — У каждого бывают заскоки.
У путепровода, ведущего на Портовое шоссе, Пятая стрит сливалась с односторонней Шестой, ведшей на запад. В полумиле оттуда, на углу Уитмер-стрит, находился знаменитый ресторан. Трой свернул на его стоянку. Впереди они увидели машину Алекса, за рулем которой уже сидел служитель стоянки. Сам Алекс шагал к ресторанной двери с плоским чемоданчиком в руке.
Трой затормозил и погудел. Греко обернулся и дождался Троя и Дизеля, чтобы войти в ресторан вместе с ними.
— Как я погляжу, с вами нет третьего.
— С ним покончено.
— Правда? У Чепе улучшится настроение. Куда вы его дели?
— Туда, где сам Господь его не отыщет, — ответил Дизель. — Зарыли посреди пустыни. Я сам вряд ли найду это место.
— Все здесь? — осведомился Трой, указывая на чемоданчик Греко.
— Здесь. Забирай! Неси сам.
Метрдотель, знавший Алекса, взял меню и отвел их в один из отдельных залов с тремя незанятыми кабинками и двумя столиками. Здесь можно было спокойно беседовать, а Алекс мог курить, хотя новым городским законом это запрещалось.
Алекс дождался, пока официант принесет им кофе и примет заказ, а потом перешел к делу.
— Я сказал Чепе, что во всем виноват тот тип. Чепе так бесновался! Никогда его таким не видел: обычно он ласков, как овечка.
— Знаю, — кивнул Трой, — обычно с ним приятно иметь дело.
— В общем, я все свалил на Бешеного Пса. Чепе обрадуется, когда я ему скажу, что этого психа больше нет на свете. Одно его беспокоит: чтобы все не выплыло наружу. Так что смотрите не болтайте.
— За кого ты меня принимаешь? — проговорил Дизель с обидой в голосе. — Меня не надо предупреждать о таких вещах.
— Знаю, знаю, но все мы люди. Иногда хочется пооткровенничать…
Видя, что Дизель недовольно крутит головой, Алекс не стал продолжать.
— Что теперь? Вы готовы к новым подвигам?
Трой посмотрел на Дизеля. Тот глядел нерешительно.
— Я еду на Рождество домой. У меня ребенок.
— Слыхал, — кивнул Алекс. — Сынишка?
— Да. Ужас как его люблю! В общем, мне хочется провести праздники с ним. А после первого числа…
— После первого, значит, время найдется?
— Конечно! Да что там, у меня еще никогда не водилось таких денег! Теперь, без этого урода…
— А ты? — повернулся Алекс к Трою.
— Пожалуй, я отправлюсь с моим клиентом в Фриско. Пока он будет отдыхать с семьей, я проведу время на озере Тахо. Днем лыжи, вечером картишки…
— Звучит заманчиво.
— Может, составишь мне компанию?
— Не исключено, но после Рождества. У меня ведь тоже семья.
— Ну конечно! Сколько твоей дочери?
— Шестнадцать.
— Боже, как летит время…
— Я решил подарить ей на Рождество машину. Поставлю перед домом, обмотаю праздничной ленточкой…
— Представляю, как ей понравится!
Алекс кивнул с мечтательной улыбкой и сменил тему.
— Итак, в этом кейсе лежат остальные деньги. Что еще? У вас есть мой номер. А ты, брат? Как мне с тобой связаться?
— Звони, — сказал Дизель. — У тебя есть мой телефон?
— Нет. Диктуй. — Алекс достал электронную записную книжку и ввел в нее продиктованный Троем номер.
После ужина Трой и Дизель простились с Алексом на стоянке. Служитель пригнал «ягуар», Трой положил чемоданчик в багажник. Там уже лежали его сто тысяч и сто тысяч Бешеного Пса.
— Разделим в отеле, — сказал он Дизелю.
— Как скажешь, Трой. Здесь ты главный.
Они поехали в «Холидей Инн» на Хайленд-авеню с видом на Голливудский бульвар по одну сторону и на Голливудские холмы по другую. Раньше Дизель снял там номер на три дня, а теперь продлил еще на два. «Мустанг» стоял в гостиничном гараже. На нем лежал слой лос-анджелесской сажи, но к нему никто не прикасался. В номере подельники разделили деньги Бешеного Пса и остаток, привезенный Алексом.
Убирая очередные шестьдесят шесть тысяч, Дизель представлял лицо жены, когда он вывалит на кровать новое богатство. Стерва, пусть приплюсует добавку к первой сотне тысяч и впредь молчит как рыба! Видит Бог, он с ней очень добр! Он почувствовал, что ему не терпится повидать ее, но особенно Чарльза-младшего.
— Все-таки здорово иметь ребенка! — сказал он Трою.
Тот кивнул. Сам он никогда не станет отцом: он забросил эти мечты в середине тюремного срока.
— Что ты собираешься ему говорить? — спросил он Дизеля.
— О чем?
— Обо всем. Каким бы тебе хотелось его вырастить, как он должен себе представлять историю отцовской жизни…
— Не знаю, что ему говорить. Если он станет напрашиваться на неприятности, я надеру ему задницу по первое число. Он у меня станет добропорядочным гражданином. И мужчиной. Будь я проклят, если он не вырастет настоящим мужиком!
— Надеюсь, так и будет, брат. Никому не пожелал бы такой жизни, как наша.
— Это точно. — Дизель застегнул молнию на сумке с деньгами и взял другую, с одеждой. — Как поедем? Ты за мной? Я за тобой?
— Чеши на север сам. Я проведу в Лос-Анджелесе еще одну ночь. Я так и не успел помотаться по городу, взглянуть, что здесь и как. Может, подцеплю бабенку, пусть даже профессионалку. Увидимся завтра вечером уже там.
— Ты уверен?
— Вполне. Может, сяду сыграть партию в покер.
— Ладно, как скажешь. Если не опоздаешь, я зажарю барбекю. У меня получается бесподобное барбекю!
Они вместе спустились в лифте и простились в вестибюле. Дизель покатил по Хайленд-авеню к Прибрежной автостраде номер сто один. В Таузенд-Оукс он попил кофе в «Денни», хотя зарекался питаться в этих забегаловках, и проглотил две ампулы дексамила. Благодаря входящему в них амфетамину его совершенно не клонило в сон, голова оставалась свежей, пока он мчался сквозь ночь на север. Иногда слева серебрилось море, справа темнели холмы с огнями Вентуры, Санта-Барбары, Санта-Марии, Писмо-Бич, Сан-Луис-Обиспо и других городков, и так до самых южных пригородов Сан-Франциско.
До дому он добрался глухой ночью. На подъездной аллее красовался новенький «форд»-минивэн. Он сам подумывал о том, чтобы купить жене новую машину, но разозлился, что она купила ее сама, без спросу. Он ворвался в спальню, включил свет.
— Черт! Откуда взялся этот гребаный минивэн?
— Чарльз, Чарльз!.. Подожди! Я могу везти его обратно, честное слово. Мы так условились. Хочешь, покажу?
Жена спрыгнула с кровати в одних трусиках и пошла к комоду. Она была без бюстгальтера, и груди у нее подпрыгивали в такт шагам. Он знал, что она не врет, и не собирался копаться в бумажках. У него уже появились другие намерения. Он подошел к ней сзади, обнял, сжал груди. Она задрожала, соски напряглись. Губы Дизеля потянулись к ее уху. Он уже нес ее на кровать, когда захныкал Чарльз-младший. Дизель закатил глаза и рухнул навзничь на кровать. Жди теперь, пока она убаюкает малыша! Он надеялся, что в этот раз обойдется без опостылевшего ему состояния, когда он чувствовал себя после близости с женщиной грязным и сожалел о том, что они этим занимались. Воспоминание о любовных ласках не должно вызывать отвращение. Но, зная это, он ничего не мог с собой поделать. Ей хотелось обниматься, ему — убраться подальше. Он дал себе слово, что в этот раз хотя бы не покажет свои чувства.
