Отъезд был назначен на 16 апреля, и «Бонавентур», стоявший на якоре в гавани Воздушного Шара, приготовили к путешествию, которое могло затянуться на довольно продолжительное время. Сайрес Смит предупредил Айртона о планируемой экспедиции и предложил ему принять в ней участие, но Айртон предпочел остаться, и колонисты решили, что в отсутствие своих товарищей он будет жить в Гранитном дворце. Мастер Юп должен был составить ему компанию, на что орангутанг согласился беспрекословно.
Утром 16 апреля все колонисты, взяв с собой Топа, сели на корабль. Небольшой ветер дул с юго-запада, и «Бонавентур», покидая гавань, должен был лавировать, чтобы достигнуть мыса Аллигатора. Из девяноста миль, составлявших периметр острова, на южный берег приходилось около двадцати, считая от гавани Воздушного Шара до мыса Аллигатора. Эти двадцать миль пришлось пройти в бейдевинд, потому что ветер дул прямо навстречу.
Почти целый день они плыли до мыса Аллигатора. Сначала два часа продолжался отлив, а затем начался шестичасовой прилив, с которым было очень трудно бороться, так что уже совсем стемнело, когда они обогнули мыс.
Пенкроф предложил инженеру продолжать путь с малой скоростью, с двумя парусами. Но Сайрес Смит предпочел стать на якорь в нескольких кабельтовых от суши, чтобы утром осмотреть эту часть берега. Для более тщательного исследования побережья решили не плыть по ночам и с наступлением вечера бросать якорь недалеко от берега, пока это будет позволять погода.
Ночь провели на судне, стоявшем на якоре за мысом. Ветер к ночи стих, и тишина уже ничем не нарушалась. Все пассажиры, исключая моряка, спали на борту «Бонавентура», может быть, с меньшими удобствами, чем в своих комнатах в Гранитном дворце, но тем не менее все-таки спали.
На следующий день, 17 апреля, на рассвете Пенкроф снялся с якоря и, идя в бакштаг левым галсом, мог пройти очень близко от западного берега.
Колонисты уже знали этот великолепный лесистый берег – они уже раньше прошли его пешком, – и все же его вид снова вызвал у них восторг. Корабль шел близко к берегу, на малой скорости, чтобы иметь возможность осматривать местность, проплывающую мимо, стараясь только не наскочить на торчавшие из воды древесные стволы. Несколько раз они даже бросали якорь, и Гедеон Спилет, пользуясь такими остановками, делал фотографические снимки этого живописного побережья.
К полудню «Бонавентур» достиг устья ручья Водопада. Далее на правом берегу снова виднелись деревья, но они росли уже гораздо реже, а еще дальше мили на три деревья только отдельными группами возвышались между отрогов гор, пустынный хребет которых тянулся до самого берега.
Какой контраст между южной и северной частями этого берега! Насколько южная была лесиста и богата зеленью, настолько же северная имела суровый и дикий вид. Можно было подумать, что это один из «железных берегов», как называют такие места в некоторых странах, а изрытая поверхность беспорядочно нагроможденных скал, по-видимому, указывала на то, что в кипевшем базальте ранних геологических эпох внезапно произошла кристаллизация. Страшный, мрачный вид имело это нагромождение скалистых глыб, и колонисты, наверное, пришли бы в ужас, если бы судьба забросила их сначала на эту часть острова. Осматривая остров с вершины горы Франклина, они не могли хорошо разглядеть этот берег, так как видели его с большой высоты, но с моря он казался очень жутким, и, вероятно, его нельзя было сравнить ни с одним побережьем на всем земном шаре.
«Бонавентур» прошел мимо этого берега, держась на расстоянии полумили. Видны были глыбы всевозможных размеров, от двадцати до трехсот футов в высоту и самых разнообразных форм – цилиндрические, как башни, призматические, похожие на колокольни, пирамидальные, подобно обелискам, конические, точно фабричные трубы… Ледяные торосы в замерзшем полярном море и те не имеют таких причудливых очертаний. Здесь – мосты, переброшенные с одного утеса на другой, там – фантастические арки; в одном месте – громадные гроты с монументальными сводами, в другом – настоящий хаос остроконечных шпилей, пирамид и башен, какими фантазия архитектора не украсила еще ни один готический собор. Словом, никакое воображение не могло представить ничего прихотливее этого дикого величественного побережья, протянувшегося на восемь-девять миль.
Сайрес Смит и его товарищи с удивлением, граничившим с ужасом, смотрели на этот берег. Колонисты молчали, но Топ начал лаять, и эхо, отразившееся от базальтовых стен, многократно повторяло его лай. Инженер заметил, что в лае этом было что-то странное, похоже, что Топ так же лаял у отверстия колодца в Гранитном дворце.
– Пристанем к берегу, – сказал он.
«Бонавентур» как можно ближе подошел к прибрежным скалам. Может быть, здесь существовала какая-нибудь пещера, которую надо было осмотреть? Но Сайрес Смит ничего не нашел, ни пещеры, ни расщелины, которая могла бы служить убежищем какому-нибудь существу, потому что подножие скал скрывалось в волнах океана. Вскоре Топ перестал лаять, и судно опять отошло на прежнее расстояние и держалось в нескольких кабельтовых от суши.
В северо-западной части острова берег снова стал плоским и песчаным. Редкие деревья возвышались над низкой и болотистой землей, которую колонисты уже видели мельком. Мириады различных птиц указывали здесь на присутствие жизни.
Вечером «Бонавентур» стал на якорь в небольшом заливчике на севере острова, невдалеке от берега, так как в этом месте было очень глубоко. Ночь прошла спокойно, ветер стих с последними лучами солнца, но на рассвете задул снова.
В этом месте легко было выйти на сушу, и признанные охотники колонии, Герберт и Гедеон Спилет, отправились на двухчасовую прогулку по берегу и вернулись с несколькими связками уток и бекасов. Топ творил чудеса, и ни одна птица не пропала благодаря его усердию и ловкости.
В восемь часов утра «Бонавентур» снялся с якоря и быстро направился к мысу Северной Челюсти, потому что ветер дул с кормы и начинал сильно свежеть.
– Я нисколько не удивлюсь, если с запада налетит настоящий шторм, – сказал Пенкроф. – Вчерашний ярко-красный цвет заката не предвещал ничего хорошего.
– Ну что же, – сказал Сайрес Смит, – поставим все паруса и пойдем искать убежища в заливе Акулы. Я думаю, что там «Бонавентур» будет в безопасности.
– Вполне, – ответил Пенкроф. – К тому же северный берег состоит из песчаных дюн, на которые смотреть неинтересно.
– Я не буду возражать, – добавил инженер, – если мы проведем не только ночь, но и весь завтрашний день в этой бухте, которую, по моему мнению, надо внимательно исследовать.
