Пастухи укоризненно глядели на фермера, а лицо Дэвида вытянулось, будто внимал он богохульству.
— Вы хотите сражаться с Дьяволом, используя силы телесные, — грустно сказал священник. — Этим многого не добиться. Рассуждаете о пороках, царящих в Лесу, как о простой шалости, тогда как это смертный грех и победить его возможно лишь духом Господним и оружием, предписанным Господом. Эх вы, Риверсло, как мало вы знаете о могуществе Врага рода человеческого. Помню, сам прошлой ночью дрожал, как неразумное дитя, пред лицом творящегося зла, да и вам было не лучше, когда увидел я вас в этой хижине. Мне не следовало идти в Лес, не ощущая себя воином Божьим.
Риверсло расхохотался.
— Да, вструхнул я намедни, не отнекиваюсь, но опосля-то поглядел на все при свете дня.
— Мне кажется, источник вашего мужества нашелся в том числе и в «Счастливой запруде».
— Верно. И утречко тама провел, и обедник, и еще чуть да маленько посидел с кружечкой. Но брюхо мое много горячительного вместить может. От него, ежели не переберешь, ум великую ясность обретает, посему повторю свой совет: держитесь от закона подале, что от церковного, что от мирского. Закон что дышло: куда повернешь — туда и вышло. Прям аки конь — взбрыкнет под тобой, покуда на него лезешь, и зубы прочь… Однако ж поступайте, как знаете, но ежели от того будет вам одно худо, чур меня не корить. Мыто с Рэбом Прентисом и Ричи Смэйлом готовы присягнуть при любом повороте, а затеют в Лесу какие розыски, я вас не подведу. Токмо не запамятуйте, мистер Семпилл, что я человек занятой, могу овец погнать али баранов торговать уеду, посему потребно станет мне отбыть в Дамфрис, а то и в Карлайл. У Ричи всякий день будут вести о моих деяниях, и, ежели повидаться вознамеритесь, лучше шепните ему об этом загодя, за неделю.
Вернувшись вечером домой, Дэвид позвал Изобел. Она явилась веселая, чего не водилось за ней много дней, но первые же слова пастора заставили ее нахмуриться.
— Изобел Вейтч, после Белтейна я задал тебе вопрос, на который ты отказалась отвечать. Я, твой духовный пастырь, попросил у тебя, христианки, помощи, но ты не помогла. Я обещал тебе, что не успокоюсь, пока не искореню идолопоклонство из прихода Вудили. С тех самых пор я не сидел сложа руки, а нашел помощников, которые не подвели меня. Три дня назад я уехал, сказав, что направляюсь в Ньюбиггин, но вернулся в канун Ламмаса и в ту ночь вновь стал свидетелем языческого нечестия. И не только я, со мной был еще человек, и сейчас имеются два очевидца, а Роберт Прентис и Ричард Смэйл могут подтвердить мои показания. Я нашел все, что искал, и теперь готов предстать перед Пресвитерским советом. Добавишь ли ты свое свидетельство к нашему или продолжишь упорствовать в отрицании?
Глаза старухи распахнулись, как у совы.
— Это кто ж с вами был-то, кого вы не назвали? — выдохнула она.
— Эндрю Шиллинглоу из Риверсло… Мы можем призвать к ответу одного мужчину и пятерых женщин. Я оглашу их имена, немало не заботясь о том, сохранишь ли ты их в тайне, ибо собираюсь обличить нечестивцев во время воскресной службы. Имя мужчины — Эфраим Кэрд.
— Ни в жизнь не поверю! — воскликнула Изобел. — Чейсхоуп издавна истинный столп Христовой церкви… Он в вашем Совете… Не забывайте, он пришел сюды преломить хлеб, когда вы впервой явилися в Вудили. Угу, он приходил сюды, покуда вы гостевали в Ньюбиггине. Я-то молоко принялася цедить, а тута его голос у дверей: пришел, сыру домашнего принес — женка его в том ловка, она ж с Пустошей; так вот, пришел, перемолвился со мною ласково, по-соседски, о вашем здоровьечке, хозяин, справился… Остерегитеся, сэр, то может быть ошибкою. Эфраим тута все равно что апостол Нафанаил.
Было видно, что она не лжет, потому что упоминание о Чейсхоупе выбило ее из колеи.
— Однако он что гроб повапленный, красив снаружи, а внутри полон костей и всякой мерзости.
— Ох, сэр, поразмыслите, прежде чем возводить столь жуткие поклепы. Очи ваши могли вас подвести. Кто ж в здравом уме доверится Риверсло? Этому грязному, лукавому проныре, явившемуся неведомо откель… сквернословящему, аки распоследний сапожник. Вы ни за что не пойдете в Пресвитерий в таковской компании с этакой небывальщиной! Колченогий Рэб истинный чертяка, хычь, не спорю, молиться он мастак… А Ричи Смэйл опосля смерти жены вовсе захирел да умишком тронулся.
— Есть еще пять женщин, — продолжил Дэвид. — Среди них Джин и Джесс Морисон с подножья Чейсхоупского холма.
— Так вот откель напраслина про Чейсхоупа: он, сердце золотое, никак не сгонит со своей земли этаких поганок! Нету у меня добрых слов для семейки Морисон. Выползли они из гадючьего гнезда и, сдается мне, еженочь на помеле за море летают.
— Среди них Эппи Лаудер из Майрхоупа.
— Цыц, человече, она проста и чиста, аки проваренная полба. И муж у нее, Уотти, что в апреле тридцать девятого помер, никому зла не творил. Угодили вы с Эппи впросак.
— Элисон Гедди.
— Та еще балаболка, но токмо языком молотит, никому не вредит.
— А Бесси Тод из Мэйнза?
— Головёнкой слаба, сэр. Принесла в подоле солдатского детёнка, он помер, а она так и не оправилася. Но ни за что не поверю, что есть в ней изъян, окромя умишка.
— У меня есть доказательства греха. Я обвиняю, а не выношу приговор. Пусть судят другие.
Вся робость Изобел, переполнявшая ее во время беседы в канун Белтейна, исчезла без следа. Сейчас в ее голосе звучало искреннее чувство:
— Молю вас, сэр, остановитеся, покуда не поздно, а ежели так прижало, поспрашайте народ сами, без властей. Эндрю Шиллинглоу-то что, он чужак, ноне тута, завтра мало ли где, аки ходебщик бродячий. Но вы ж священник при пасторате, и доброе имя прихожан должно быть вашему сердцу столь же дорого, сколь ваше. Станете деять, аки молвите, и весь Адлер примется о нас шипеть да судачить. Мы тута поживаем тихо-мирно, в ладу со всеми, а вы желаете все порушить за-ради того, что какие-то дурни с грязными девками поплясали парочками в Лесу. Они ж порчу не напустили, коровки доятся, детятки здоровенькие.
— Ты все-таки подтверждаешь, что знаешь о нечестии?
— Ничего не подтверждаю, ничего не ведаю. Младость она и есть младость, пущай иногда и напроказит… Но наговаривать на Чейсхоупа с моей старинной подруженькой Эппи Лаудер, обвинять их в идолопоклонстве не позволю, так своему бражнику Риверсло и передайте.
И впервые за все время их знакомства Изобел в сердцах выскочила из комнаты.
На следующий день Дэвид искал встречи с Чейсхоупом и застал его одного на холме. Фермер душевно и многословно поприветствовал пастора.
— Пришли дожди на Ламмас честь честью, мистер Семпилл, никаковских ливней, окромя того, дабы землицу смочить. Завтречка почну косить сенцо на болотах. Слыхал, гостевали вы в Ньюбиггине, сэр, надеюся, все тама в добром здравии. Да и воздух у них по верхам для тела пользительный, опосля нашего безветрия в низине Вудили.
