— Никит, — я поднял на неё глаза.
— Выключи свет, — попросил я. Было почему-то больно смотреть.
— Тебе надо к врачу.
Мой смех перешёл в натужный кашель. Я поморщился. Рот наполнился солоноватой жидкостью. Кровь?
На секунду я видел, как в ее глазах мелькнул страх. Как приятно — страх за меня. Затем я одернул себя. С какой это радости меня волнуют бабские эмоции.
— Я позвоню в скорую, — она выхватила из сумочки телефон, но я схватил ее за локоть.
— Успокойся же ты. Все норм. Лучше помоги дойти до кровати.
Она живо кивнула. Огляделась.
— Туда, — кивнул в сторону спальни. Челюсть пронзила адская боль. Она, услышав мой стон, обхватила меня за плечи. Не, приятно, конечно, с одной стороны, когда девушка тебя обнимает, но не тогда, когда у тебя переломаны рёбра.
Я сел на кровати.
— Подожди, я сейчас, — она бросилась по коридору на кухню. Через пару минут, показавшихся мне вечностью, Эвелина вернулась с миской воды и салфетками.
Я тщетно пытался расстегнуть рубашку. Словно читая мои мысли, девушка быстрым движением избавила меня от неё.
— Ох, — приложила ладони к губам. А я, несмотря на боль, не смог сдержать ухмылки.
— Что там такое?
— Господи, вот изверги. Никита...
— Эх, прощай, красивое тело, — опять закашлялся от смеха.
Эвелина, наклонившись, стянула с меня носки. Затем, расстегнув пряжку ремня, стала снимать джинсы.
— Какая ты горячая штучка, — я все продолжал шутить. — Не терпится меня раздеть?
На самом деле мне было не до шуток. Ее прикосновения к моему телу вызывали типичную мужскую реакцию. И это, несмотря на мое состояние. Ну и что я должен буду делать со своим чересчур реактивным другом?
— Я сам, — попытался отстранить девушку, но она и не собиралась внимать моим приказам. Уже через десять минут я сидел в боксерах, весь сине-чёрного цвета и со вздыбленным членом.
— Ну? — я кивнул, указывая на свои трусы. — Доигралась?
Я увидел, как щеки Эвелины мгновенно покрылись красными пятнами.
— Да ты просто неуемный какой-то! — девушка возмущённо нахмурила брови. Намочила в воде салфетку. Бережно стала протирать мое лицо. Я стиснул зубы от боли, когда она случайно надавила на подбородок.
— Больно? — спросила.
— Нет, приятно, — огрызнулся я.
— Знаешь, я, пожалуй, поеду домой, — Эвелина поднялась с кровати, но я успел ее задержать. — Лучше бы я осталась с Ярославом.
— А что же ты сразу с ним не осталась? Это и есть твой жених?
Она кивнула.
— А он знает, что у тебя есть я?
Девушка отдернула руку.
— Ты? Смеёшься? Ты не мой, а я не твоя. И я не собираюсь быть одной из твоих забав.
— Ты, Вель, не забава, ты — ходячая беда.
Хмыкнула. Я продолжил.
— Ну вот зачем надо было меня преследовать? Вчера в Red, сегодня?
Со смешанным чувством удовлетворения я наблюдал, как выражение лица девушки меняется. Мне нравилось ее бесить.
— Я? Преследовала тебя? Да кто ты такой!
Ее ноздри подрагивали от возмущения.
— Просто признайся, что ты хочешь быть со мной. И лучше не пудри голову своему так называемому жениху.
В следующий момент она, размахнувшись, влепила мне смачный подзатыльник. Тут же отдернула руку. А у меня просто искры посыпались из глаз и даже, наверное, из ушей.
— Оу, — Эвелина обхватила мое лицо ладонями. — Никита... Какой же ты идиот!
Ее руки на моем лице причиняли мне боль, но я не хотел, чтобы она убирала их. Потянулся губами к ее ладони, поцеловал.
— Я знаю.
Конечно, я идиот. Лежащий без сил и не имеющий понятия, что предпринять для того, чтобы Веля осталась. А вдруг этот, как там его, Ярослав, и правда ее жених? Что, если я потеряю эту девушку. Я выдохнул, закашлялся опять.
— Импульсивная, — пробормотал я. — И страстная. Ты для меня.
Наши глаза встретились. В ее — немой вопрос. Я знал, чего Веля хочет знать. И у меня был ответ. Только не сейчас.
— Останься со мной.
В этой просьбе было большее. Поняла она или нет, я не знал, но девушка кивнула.
Очнувшись утром, а это более правильное определение, чем «проснувшись», я обнаружил, что рядом со мной лежит Эвелина. Девушка крепко спала, притулившись с краю, прикрытая лёгким пледом. Я смотрел на ее безмятежное лицо, пытаясь запомнить эти, неожиданно ставшие дорогими для меня, черты лица.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
«Я люблю тебя», — мне хотелось кричать. Господи! Откуда это? Я? Что? Люблю? Да бред какой-то...
От возмущения собственными мыслями я заворочался. Разбудил ее. Она открыла глаза, удивлённо уставившись на меня.
Вскочила.
— Ой, извини. Не помню, как заснула здесь. Сколько время?
Голос Эвелины, слегка хриплый от сна, пробудил во мне неожиданное желание просыпаться рядом с этой девушкой каждое утро, целовать и смотреть, как губы ее растягиваются в улыбке.
— Как ты?
Она склонилась надо мной. Подняв руку, провёл по ее шелковистым волосам, остановился на шее. Она судорожно вздохнула.
— Ева, моя Ева, — с трудом приподнявшись, я приник губами к ложбинке над ее ключицей.
Глава 47. ЭВЕЛИНА
Даже не помню, как я продержалась следующие три дня. Никогда не думала, что ухаживать за больными — такой тяжелый труд. Нет, Никита не был капризным пациентом. Он лежал практически без движения и отходил от побоев. Был похож на большого кота. Обычно после дворовых драк эти животные зализывают полученные в бою раны, отлеживаются и через пару дней уже готовы нормально функционировать. Так же и Никита.
Я была его сиделкой в полном смысле этого слова. И ещё мне пришлось готовить еду. Выискала в интернете рецепты каш и супов-пюре. И я все-таки вызвала доктора. На следующий день я позвонила Арнольду Витольдовичу и попросила приехать к Никите домой. Слава богу, челюсть оказалась цела, но довольно сильно ушиблена. А вот с рёбрами дело обстояло гораздо серьезнее — два из них, к сожалению, были треснуты. Доктор строго-настрого приказал Никите лежать и не двигаться. Хотя бы в течение десяти дней.
Еще я ужасно волновалась за Ярослава. Пыталась звонить ему, но телефон упрямо молчал.
Наконец, не выдержав, я решилась поехать к нему на съемную квартиру.
Никита, услышав, что я хлопаю дверцами шкафа в холле, крикнул.
— Вель, ты что там делаешь?
Я не ответила. Что я должна сказать? Что еду к своему жениху?
Услышала какое-то шевеление, доносящееся из спальни. Обернулась. Никита стоял позади меня, взъерошенный, с опухшим лицом.
— Ты куда-то собралась?
— Мне надо отъехать.
— Куда?
Я видела, как его лицо перекосилось. Просто стояла, глядя на мужчину.
Никита в несколько гигантских шагов преодолел расстояние между нами. Сжал мои плечи так, что мне стало больно.
— К нему?
Я кивнула.
— Ева, — его обветренные губы накрыли мой рот, лишая возможности ответить, сопротивляться, думать...
Никита прервал поцелуй. Поглядел затуманенными глазами в мои, ставшие точно такими же.
— Не уходи... — его губы на щеке, подбородке. Поняла, что ещё минута, и я просто уже не в силах буду сделать даже шаг. — Ты не для него, ты для меня. Понятно?
Я откинула голову.
— Пусти, Никит, я вернусь. Я ненадолго.
Теперь он смотрел на меня, борясь с сомнениями.
Пытаясь восстановить дыхание, я отошла от мужчины на безопасное расстояние.
— Извини, но я должна увидеть Ярослава. Он не отвечает на звонки.
— Ты звонила ему?
Черт побери? Он что, ревнует? Или просто думает, что я являюсь его собственностью?
— Прости...
Открыла дверь и выскочила из квартиры.
* * *
Хорошо, что у меня прекрасная зрительная память. На мои звонки в дверь долго никто не отвечал. Затем я уловила еле слышное движение внутри квартиры, шаги. Замок щёлкнул. Дверь приоткрылась.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
