– Так ведь у тебя мой брат остается. Ну, прощай до завтра, князь Святко. Да подарки родне нашей не забудьте!
Приветственно помахав рукой, Лютомер отступил назад и скрылся в чаще.
Едва лишь стена деревьев отгородила их от опушки, Лютава вцепилась в рубаху на его груди, словно он убегал, и затрясла.
– Ты что, с ума сошел! – напустилась она на Лютомера. – Молинке Ярила голову снес, да и ты не лучше! Ты согласен ее оставить? Хочешь девку здешнюю себе взять? Да нам домой с такой добычей лучше не показываться! На хазар идти хочешь? Удаль в заднице заиграла?
Она раскраснелась, глаза сверкали гневом и недоумением, но Лютомер только засмеялся, сжал ее лицо в ладонях и несколько раз звонко поцеловал.
– Ты чего так радуешься? Будто клад нашел! Пусти! – Лютава отбивалась, думая, что он просто уходит от ответа.
– Не волнуйся, душа моя! – Лютомер крепко обнял сестру и прижал ее лицо к своей груди, усмиряя. – Все наше с нами будет. Поможет мне Велес – вернемся так, что ни отец и никто другой нас не упрекнет. Вот только что с Хвалисом делать – ума не приложу.
– Правда, что ли, эту дуру вытащишь? – глухо спросила Лютава.
– Вытащу. Сам клятву нарушу – но уж тут авось простят меня боги, оборотня лесного, бессовестного. Не для себя же стараюсь, а для чести рода, для блага племени. Как ты думаешь – можно ради чести рода своей пожертвовать?
– Можно, – без колебаний ответила Лютава. – Ради чести рода зубами можно грызть.
– Стало быть, будем грызть.
Глава 8
В полночь, когда над окрестностями Воротынца повисла тьма, из леса выскользнули две фигуры. Заметь их кто-нибудь сейчас – пустился бы бежать со всех ног, уверенный, что это берегини бродят, выискивая неосторожных. Вернее, берегиня на пару с лешим.
Небо затянули тучи, не пуская к земле свет луны и звезд, и только черная громада леса слегка выделялась на фоне неба. Дороги под ногами Лютава совершенно не видела и крепко держалась за руку Лютомера. Хорошо, что он сам знал, куда идти, – святилище Марены он приметил еще вчера.
В святилище все давно спали. На счастье ночных гостей, обычая запирать ворота на ночь тут не имели – впрочем, Лютомера и засов не остановил бы, но пришлось бы терять на это время. Сейчас же две тени почти бесшумно просочились во двор.
– Она вон там, – шепнула Лютава, потянула брата за руку и кивнула в сторону одной из землянок, где жили жрицы. – Только и княгиня Чернава тоже там, вот ее бы нам не разбудить.
– Если спит, то не разбудим, – шепнул Лютомер. – Погоди пока.
Неслышно приблизившись к землянке, где две его сестры прожили несколько дней, он принюхался.
– По-моему, ее тут нет, – шепнул он, обернувшись к Лютаве. – След старый. С прошлой ночи она здесь не была.
– Значит, в городе. – Лютава вздохнула. Впрочем, они приготовились к тому, что после всего произошедшего князь Святко не оставит больше Молинку в святилище, за пределами городских стен, и заберет в Воротынец, под охрану. – А Семьюшка?
– Я ее запаха не знаю. Если там девок несколько, придется тебе смотреть. Обожди, я погляжу, что там.
Лютомер осторожно потянул дверь полуземлянки. Та открылась с легким скрипом, и Лютомер мгновенно проскользнул внутрь. Прикрыв за собой дверь, он немного постоял неподвижно, прислушиваясь. Никто не проснулся, в полуземлянке раздавалось дыхание трех… четырех спящих женщин. Даже в полной темноте, принюхавшись, он определил, что на широкой лавке за печью спит княгиня Чернава, на полатях справа и слева две незнакомые женщины средних лет. Видимо, жрица Жарина и волхва Родима, о них рассказывала Лютава.
А вот на другой лавке, под окошком, определенно находилась молодая девушка. Должна быть Семьюшка – больше некому. Обостренное чутье оборотня помогало Лютомеру разбираться даже тогда, когда обычное зрение и слух не могли помочь. Вот и хорошо. Если бы девушек тут оказалось две или больше, пришлось бы зажигать лучину, предварительно усыпив обитательниц полуземлянки покрепче, и приглашать Лютаву смотреть, которая из девушек обещанная ему невеста. А светить лучиной в их положении вдвойне опасно – княгиня Чернава может и проснуться. Старшая волхва слишком сильна, чтобы даже он, оборотень, мог достаточно надежно ее усыпить.
Жаль все-таки, что Молинку отсюда забрали. Если бы она была здесь же, где они с Лютавой проводили прежние ночи, он завершил бы свою ворожбу прямо сейчас и завтра только пожинал плоды. Но раз Семьюшка и Молинка находятся в разных местах, дело усложняется.
Подойдя к лежанке, он еще раз принюхался. Слабые-слабые следы именно этого запаха он улавливал на рубашке и волосах Лютавы – ведь она несколько дней прожила бок о бок с Семьюшкой.
Значит, это она. Лютомер поднял руки над лежащей девушкой, стараясь слиться с ее духом, чтобы получить возможность им управлять. Затем вызвал в памяти образ Молинки и начал работу. Он сам едва ли смог бы объяснить, как он это делает. Но чары сплетались, ткали новый образ, а кончик ниточки оставался в руках Лютомера – чтобы потянуть за него, когда придет время, и затянуть петлю ворожбы.
Лютава вся извелась от нетерпения, когда Лютомер наконец показался из землянки.
– Все хорошо, – шепнул он. – Дева там только одна.
– Все-таки лучше бы ты позвал меня, – возбужденно шептала Лютава. Ее колотила дрожь от волнения – уж слишком сложным ей показался замысел брата, но он, надо признать, единственный давал надежду расстаться с землей вятичей без потерь. – А то мало ли какая там дева? Вдруг Святко Семьюшку тоже в город забрал?
– Куда он ее от матери заберет, когда ей завтра замуж ехать? А княгиня здесь, я ее днем видел.
Днем Лютомер уже посещал святилище – в облике сокола, и видел княгиню Чернаву – старшую жрицу было несложно узнать по одежде и всему облику, который ему описывала сестра.
Так же бесшумно две тени выскользнули из святилища и закрыли воротную створку. Хорошо, что на эту ночь князь Святко уже не ставил здесь дозорный десяток – кого теперь охранять-то? Может быть, Семислава могла бы угадать замысел оборотня, но Семислава спала сейчас на поляне, в шалаше из елового лапника, под охраной бойников. Пользуясь тем, что вчерашние ночные приключения оставили ее без сил, Лютомер зачаровал молодую княгиню и погрузил в глубокий сон.
– Возвращайся, – шепнул он Лютаве. – Дорогу найдешь?
– На ощупь разве что.
– Ну, хочешь, посиди на опушке, обожди меня.
– Я здесь посижу. На опушке ты меня не найдешь.
– Найду. – Лютомер усмехнулся. – Но ты правда лучше тут жди, а то еще споткнешься во тьме о корягу какую-нибудь, придется мне тебя на руках уносить. На вот, посторожи заодно.
С этими словами он расстегнул пояс, сбросил его на землю и стал развязывать оборы.
– Что – не понесешь меня на руках? – с намеком на ревность уточнила Лютава, глядя, как он раздевается. – Только лебедь эту теперь носить будешь?
– Да ну тебя! – весело ответил Лютомер. Сняв рубаху, он повесил ее на плечо Лютавы, быстро притянул сестру к себе и поцеловал.
А про себя отметил, что ее не проведешь и она видит все, что с ним происходит, так же хорошо, как и он сам. Если не лучше. Близость Семиславы не давала ему покоя, и возвращать ее мужу он не имел ни малейшего желания. Но сначала дело, остальное потом.
Оставив на земле всю свою одежду, Лютомер распустил волосы, чтобы ничто не мешало и не сковывало, – ему предстояли нешуточные испытания всех сил тела и духа. Лютава уселась на бревнышко, которое притащили для себя кмети Колосохи, а Лютомер склонился к земле, собрался – и в воздух взмыл сокол. Лютава невольно закрыла лицо руками, защищаясь от впышки неземной силы, сопровождавшей превращение. Когда она открыла глаза, никого уже не было видно. Где-то над головой сокол набирал высоту, осваиваясь с новым обликом.
Промчавшись над луговиной, сокол пролетел над рвом, валом и частоколом твердинских укреплений, мельком заметив на забороле железные шлемы дозорных. Угрян ли опасался князь Святко или кого другого, но город охраняли на совесть.
Внизу в глаза бросилось огненное пятно – на площадке позади ворот горел костер для дозорных. Освещал он только ближайший пятачок, но колдовской птице глухая тьма не мешала. Сделав круг над городом, сокол осмотрел в беспорядке разбросанные избенки и полуземлянки и выбрал взглядом воеводский двор – несколько более крупных строений, стоявших поодаль от прочих. Со слов Лютавы он знал, где искать.
Неслышно снизившись, сокол над самой землей крутанулся в воздухе и пал на землю на четыре волчьих лапы. На его счастье, в городке не оказалось собак, в летнее время обитавших вместе с пастухами на пастбищах. А люди, кроме дозорных на стене, спали, и некому было увидеть зверя, бесшумно скользившего между построек.
Припадая к земле, волк принюхивался, выискивая среди десятков человеческих запахов те два, которые ему нужны. Запах Молинки, отлично знакомый, он нашел и выделил легко. Она находилась вот здесь, в жилище воеводы Дедоги. О том, что для оборотня и городские стены не преграда, князь Святко не подумал.
