После длительных переговоров было решено, что капитан Кист и один из руководителей бельгийского Сопротивления, свободно говорящий по-французски, отправятся в Париж, откуда им помогут перебраться в Лондон. Понятно, что немцы не могли послать настоящего Киста, да и соответствующего бельгийского лидера под рукой не было, поэтому они пошли на грандиозную мистификацию и отправили во Францию своих людей.
Сержант Карл Боден, отлично знавший голландский язык, перевоплотился в капитана Киста. А его спутником-бельгийцем по кличке Арно стал зондерфюрер Рихард Кристманн.
Осталось невыясненным, как эти новоявленные актеры, прибыв в Париж 18 мая 1943 года, сумели выйти на первых четырех подпольщиков из Prosper. Известно только, что к организации первой встречи приложили руку Хелен Джеймс, ее любовник Роберт Кайзер (активный информатор немцев, организовавший арест Марсака), а также Роже Барде (через Фраже знакомый со многими людьми из Prosper и с Армелем Герном, главным французским помощником Саттила).
Боден и Кристманн встретились с Гилбертом Норманом, Жаком Агазаряном, его женой Франсин (которая прибыла 17 мая на «лизандере» и под псевдонимом Маргерит стала одним из курьеров) и Андре Боррель в кафе на Монмартре. Оба представились агентами голландского отделения SOE и продемонстрировали такое хорошее знание мельчайших деталей работы подпольщиков, что завоевали доверие четверки из Prosper. Совершенно очевидно, что последние ничего не знали о планах Лондона относительно отправки фальшивых агентов. Отделение полковника Букмастера не было введено в курс дела.
Говорил в основном Кристманн (Арно). Антон предпочел хранить молчание. Кристманн, казалось, поверил, что Гилберт Норман (Аршамбо) на самом деле являлся агентом Гилбертом (Анри Дерикур), который отвечал за все перевозки по воздуху. Агазарян, радист Дерикура, обсудил с Кристманном возможность организации посадки «лизандера». Он предложил голландским товарищам вернуться домой и снова приехать во Францию в начале июня. Они сделали вид, что последовали этому совету, но на самом деле остались в Париже, и только Кристманн ненадолго съездил в Гаагу, чтобы доложить о состоянии дел своему руководству.
От своих новых товарищей из Prosper немцы знали, что их при необходимости можно разыскать в доме Алена Бюссо, одного из курьеров Prosper.
Агазарян назначил встречу с Арно и Антоном на 9 июня в другом кафе. Он предупредил всех присутствовавших на первой встрече, что договорился с Дерикуром о прилете «лизандера».
Когда Агазарян и голландские «борцы» находились в кафе, в помещение вошли немецкие полицейские и потребовали у посетителей документы. Все это было похоже на обычную проверку. Фальшивый Антон прошептал: «Мне не нужны неприятности», встал и направился к двери. Арно и Агазарян предъявили документы, один из полицейских их проверил и не обнаружил, к чему придраться. А другой полицейский пошел за фальшивым Антоном, арестовал его и посадил в ожидавшую тут же машину.
Агазарян чрезвычайно расстроился, да и Кристманн, очевидно бывший неплохим лицедеем, выглядел удрученным. Он заявил Агазаряну, что один улететь не может и обязан немедленно вернуться домой. Но перед этим ему следует связаться с товарищами, поэтому он попросил дать ему возможность воспользоваться одним из радиопередатчиков, причем он обязан выйти на связь непременно лично, так как дома знают его почерк. Гилберт Норман пошел ему навстречу и предоставил передатчик, который для этого специально привезли в Париж из Понтуаза.
Из сведений, полученных от Кристманна на допросе уже после окончания войны, стало ясно, что он и Боден, благодаря успешной мистификации, сумели получить всю необходимую информацию о сети Prosper. Кристманн тайно посетил на авеню Фош штурмбаннфюрера СС Киффера и доложил обо всем, что ему удалось узнать. При этом он предпринял все меры предосторожности, чтобы об этом визите не узнали французские подпольщики. Но его опасения были излишними. За ним никто не следил. Кристманну вполне доверяли.
На следующий день Арно посетил Алена Бюссо, выразил свою обеспокоенность судьбой Антона и поинтересовался, доложили ли о происшествии в Лондон. Он заявил, что идея отправить профессора Жамброса в Лондон через Францию была с самого начала слишком рискованной, и сообщил, что возвращается домой. Напоследок он посоветовал товарищам из SOE соблюдать особую осторожность, потому что Антон может заговорить. Надо полагать, он таким образом продемонстрировал наличие весьма своеобразного чувства юмора.
Саттил, узнав об аресте, всерьез заволновался. Он чувствовал приближающуюся опасность и злился на Агазаряна, который дал втянуть себя в сомнительную аферу с «двумя голландцами». Саттил решил отослать Агазаряна в Лондон «передохнуть». 16 июня Агазарян и его жена отбыли в Англию на очередном «лизандере». Этим же рейсом во Францию прибыли четыре новых агента: Сесиль Лефорт (Алиса), Диана Роуден (Полетт), Hoop Инаят Кхан (Мадлен) и Чарльз Скеппер. Последний должен был организовать сеть Monk в Марселе.
Самолет, уносящий Жака Агазаряна, скрылся в темном небе. Агенту предстояло очень скоро вернуться во Францию, чтобы там найти свою гибель.
Глава 8
СОГЛАШЕНИЯ С ГЕСТАПО
Фрэнсис Саттил ничего не знал о встречах его помощников с двумя таинственными незнакомцами из Голландии. Ночью с 12 на 13 мая, то есть за несколько дней до представления, разыгранного Кристманном и Боденом, он улетел на очередном «лизандере» в Лондон для консультаций с руководством SOE. В Париж он вернулся уже после описанных выше событий.
Подготовка к его отправке велась, как и все задания, связанные с воздушными перевозками, агентом Гилбертом – Анри Дерикуром. После войны Анри Дерикуру пришлось пройти через ряд длительных и крайне неприятных допросов, в ходе которых устанавливалась его причастность к уничтожению сети Prosper.
Дерикур прибыл во Францию 23 января 1943 года, то есть спустя три месяца после того, как майор Саттил приступил к созданию своей сети. С самого начала он считался во Франции очень важной персоной, поскольку единолично отвечал за все операции, связанные с полетами «лизандеров». Бывший французский летчик, позже ставший одним из летчиков Лунной эскадрильи, он по всем параметрам идеально подходил для этой работы. Хотя подавляющее большинство операций проводилось в Солони, он также контролировал площадки в Турине, Анже и в районе Иль-де-Франс. На послевоенном процессе было отмечено, что он организовал перевозку – туда и обратно – более 250 человек. К 1948 году, когда Дерикура обвинили в предательстве, многие из его бывших подопечных успели стать известными людьми. Некоторые из них на процессе подтвердили, что он спас им жизнь.
Для того чтобы отыскать подходящую площадку и обеспечить встречу агента, ему приходилось часто ездить, причем обычно под вымышленными именами. Но в Париже он жил со своей семьей под настоящим именем в той же квартире, которую занимал перед войной, в доме № 58 по улице Перголез. Через 20 лет я узнал от Блейхера, что немец жил в соседнем доме № 56, знал Дерикура в лицо, но ни разу с ним не разговаривал.
На процессе 1948 года председатель военного трибунала спросил, подтверждает ли подсудимый, что имел связи с гестапо.
Дерикур ответил, что никогда не отрицал этого и что обо всех его контактах с немцами осведомлена военная разведка. Также он сообщил, что 2 июня 1943 года к нему пришли два немецких офицера, которых он знал еще до войны, когда они летали пилотами в авиакомпании «Люфтганза». Они отвели его в машину, стоявшую рядом с домом. Там сидели два человека в гражданской одежде, к одному из которых почтительно обращались «герр доктор». Этот самый немец и объяснил Дерикуру, что ему известно абсолютно все о его прошлой и настоящей деятельности, имея в виду работу на SOE. При этом он действительно проявил завидную осведомленность обо всех делах Дерикура.
– Мы можем пристрелить вас как шпиона, – сказал герр доктор, – но я надеюсь, что с вами можно договориться. Вы умный и интеллигентный человек и вряд ли торопитесь на тот свет. Полагаю, вы станете сотрудничать с нами.
Председатель военного трибунала поинтересовался ответом обвиняемого.
– Я не знал, что ответить, – пожал плечами Дерикур, – мне показалось, что он знает обо мне абсолютно все. Поймите, я летчик, а не шпион, и не был готов к такому повороту событий.
Дерикур принял предложение работать на немцев, но намеревался обмануть гестаповцев.
– Я согласился, – сказал он, – но не ради денег, и даже не из-за того, что боялся смерти. Для военного летчика смерть – вещь вполне обычная. Я принял предложение, потому что это был единственный способ спасти сорок восемь агентов британской разведки, чья жизнь зависела от меня.
Он стремился спасти еще одну жизнь, но не упомянул об этом на процессе. Это была жизнь его любимой жены Жанин Дерикур. Уже после войны, обвиненный в предательстве и сотрудничестве с немцами, он сказал:
