всему, и в первую очередь к самому себе. Ни единого желания, ни единой искорки, батарейка полностью разряжена. Абсолютная пустота в голове, если не считать некоторых довольно нездоровых идей. И знаете, в таком состоянии продажа книг… Страсть всей моей жизни оставила меня, теперь мысль об этом могла у меня вызвать только горькую усмешку. За все золото мира я бы не согласился делать что-то другое, кроме как лежать, уставясь в потолок.
Он замолчал, удивленный тем, что так много наговорил. Корантен почтительно его выслушал, помолчав несколько секунд, а затем заявил:
— Я заметил одно — для описания вашего состояния вы использовали прошедшее время.
— Прошедшее время?
— Совершенно верно.
Матье недоверчиво покачал головой. Тем не менее признаки улучшения множились с каждым днем, это уже невозможно было отрицать. Он чувствовал себя гораздо лучше. Что это, действительно наступало исцеление или его ждал близкий рецидив?
— Я считаю, что вы в состоянии выслушать то, что я собираюсь вам сказать, — начал Корантен. — Надя делает все, что только может, но она не в силах вас заменить. Роль помощника подходит ей как нельзя лучше, но капитан из нее никудышный. Она «плавает», когда речь заходит о складировании и возвратах, колеблется в определении служебных обязанностей для различных категорий работников. И, поскольку у нее нет подобных вашим тесных отношений с издателями, она плохо информирует клиентов о готовящихся к публикации книгах.
— Знаете, а вы совсем неплохо осведомлены для бухгалтера, — с иронией произнес Матье, даже не стараясь вникать в то, что он только что услышал.
— Единственным положительным моментом в вашем отсутствии было то, что нам всем многому пришлось научиться. В данный момент я управляю нашим торговым сайтом в интернете. И, представьте, уже восемьдесят тысяч ссылок!
— Как это оказалось кстати, что вы — специалист по цифрам…
— Очень смешно. Хотите еще пример? Один из ваших служащих заказал несколько томов «Плеяды»[21] для клиента, который так за ними и не пришел. И поскольку они являются единственными книгами, на которые не распространяется правило их возврата издательству, они остаются у нас на руках.
— Не велика важность.
— Ну, если вы так считаете…
Корантен было нахмурился от безразличия Матье, но сделал усилие, чтобы взять себя в руки.
— Если говорить в целом, — продолжил он, — то с тех пор у нас не было ни одной выставки. Ни встреч с писателями, ни дней открытых дверей для школьников. Надя то ли не решается, то ли ей не хватает воображения, только ничего интересного больше не происходит. Книжный магазин — в свободном полете. Он, как и вы, лишился мотора. Представители издательств недовольны, они хотят именно вам представлять книги и требуют непременно вас. Прибыль все снижается, и в конце концов нас задушат, потому что расходы на производство очень велики.
— Корантен, я прекрасно понимаю, что вы считаете себя вправе меня упрекать, но я не намерен выслушивать ваши поучения.
— Отчего же? Конечно, по возрасту вы почти годитесь мне в отцы, я уважаю вас, к тому же вы — мой работодатель, да я еще у вас и на полставки. Но, если честно, я уже давно мог бы уйти и найти себе другую работу, да и с куда большей зарплатой — с моей профессией предложений больше чем достаточно. Так что если я говорю об этом с вами, то только потому, что кто-то же должен вам сказать, а добровольцев что-то не нашлось. Я пришел вот что вам предложить: продайте бизнес, если не хотите им больше заниматься, но не доводите до полного банкротства и не выбрасывайте людей на улицу. На этом — всё.
Корантен встал, виновато посмотрел на начальника.
— Вы мне очень нравитесь, Матье. Я думаю, вы об этом знаете. Ну а теперь мне лучше уйти, прежде чем меня вышвырнут вон.
Матье ничего не сделал, чтобы удержать Корантена, дав ему возможность пройти через гостиную. Однако Корантен остановился на пороге и обернулся.
— Я еще об одном собирался сказать, раз я все еще здесь… Анжелика приходит в магазин каждый день, и я… в нее влюбился. Возможно, она пошлет меня подальше, но я все же сделаю попытку признаться и предпочитаю, чтобы вы об этом узнали сейчас, потому что когда-то вы частенько бывали чересчур вспыльчивым. Впрочем, это бывало раньше…
Он подождал еще секунду, а затем вышел, оставив Матье окончательно ошарашенным.
Бухгалтер влюбился в его дочь? А она? Корантену наверняка лет тридцать, то есть он на десять лет старше Анжелики. Существенным ли было это препятствием? Матье никогда не задавался этим вопросом. Разница в возрасте с Тесс, во всяком случае, его не остановила.
Он встал с кресла, дошел до окна. Издалека море казалось спокойным, контейнеровозы неторопливо скользили по воде, перевозя свой груз. Анжелика… Дочь была уже взрослой, он стал к ней так относиться после того, как она поселилась в квартире-студии. И он смутно ожидал, что в один прекрасный день она представит ему под видом «приятеля» какого-нибудь студента, на которого будет смотреть по-особенному.
Открыв стеклянную дверь, он вышел на террасу и сделал несколько шагов. Несмотря на безветрие, воздух был холодный и оставлял на губах привкус соли. Анж и Корантен? Нет, она никогда не обращала на него внимания. Что, интересно, мог он такого сделать, чтобы ей понравиться? А ведь это по его, Матье, вине она так часто стала ходить в магазин и беседовать с бухгалтером. Значит, его отсутствие и сблизило их? Ничего удивительного, что Корантен был очарован как мальчишка, ведь она так прелестна!
Прислонившись к каменным перилам и уставившись на линию горизонта, Матье попытался составить мысленную «опись» своих первостепенных забот. Прежде всего это он сам, слишком уж медленно выходивший из депрессии. Затем эти проклятые Дельво, портившие ему существование и домогавшиеся неправомерной «компенсации». Потом его финансовое положение, находившееся по его вине в плачевном состоянии. Великолепный книжный магазин, который он создавал годами, оказался на грани разорения. Один из его сотрудников решил соблазнить дочь, другим грозила безработица. И наконец, Тесс, о которой он отказывался думать вот уже несколько дней, потому что глупо вернул ей свободу, в то время как совсем этого не хотел.
— Ты пытаешься уничтожить
