документов. Поскольку считается, что опальный поэт и поэтесса из полиции лично были незнакомы, то возникает вопрос о том, каким образом Екатерина Пучкова участвовала в надзорном процессе. Можно предположить, что в сложившихся в то время обстоятельствах её роль могла сводиться к участию в литературной экспертизе произведений А.С. Пушкина. Другим направлением в её тайной работе могли быть сбор, обобщение и анализ мнений о творчестве и жизни великого поэта в литературной среде столицы и Москвы.
Заочное знакомство 22-летней поэтессы Екатерины Пучковой и 14-летнего лицеиста Александра Пушкина произошло на журнальных страницах. Впервые юный поэт посвятил ей четыре поэтические строки в связи с её публикацией анонимного призыва о помощи инвалидам войн, помещённом в газете «Русский инвалид». Уж по каким признакам или свидетельствам лицеист Пушкин узнал о том, что автором этого призыва была именно Екатерина Пучкова, выяснить не удалось. Да и публикацию эту нам разыскать не удалось. Не получилось, судя по всему, найти газетный первоисточник историкам и пушкинистам-исследователям, поскольку стихотворный отклик Александра Пушкина датируется весьма приблизительно: конец 1814 — начало 1815 года. Приведём это короткое четверостишие полностью для более точного и полного понимания сути и смысла пушкинского отклика.
Пучкова, право, не смешна:
Пером содействует она
Благотворительным газет недельным видам,
Хоть в смех читателям, да в пользу инвалидам[217].
Юный Александр Пушкин не смеётся над сентиментально-патриотическими призывами Пучковой о пожертвованиях в пользу инвалидов войн. Он подчёркивает, что своим пером она приносит пользу инвалидам. Заметим, что военная, общественно-политическая и литературная газета «Русский инвалид» была учреждена в январе 1813 года в интересах всестороннего освещения актуальных событий в России и за рубежом, а также для улучшения материальной помощи и моральной поддержки инвалидам Отечественной войны 1812 года и семьям погибших солдат из инвалидного капитала, который складывался за счёт доходов от издания газеты и пожертвований от частных лиц. Издавались также Литературные прибавления к «Русскому инвалиду», где публиковались художественные произведения отечественных и зарубежных авторов.
В числе подписчиков новой военно-патриотической газеты были члены императорской фамилии, военные чины, государственные чиновники, деятели науки, культуры и искусства.
Идея сбора благотворительных пожертвований в пользу раненых и военноувечных получила горячее сочувствие императрицы Марии Федоровны, которая после каждой победы русских войск стала присылать по 8—10 тысяч рублей из своих личных средств. Одновременно проводился общественный сбор пожертвований. К концу 1813 года собранные средства составили около 115 тысяч рублей, а к концу 1814 года достигли примерно 300 тысяч рублей. Успех благотворительного начинания был поддержан императором Александром I, который своим указом от 21 декабря 1815 года повелел образовать неприкосновенный Инвалидный капитал, который затем был передан «Комитету 18 августа 1814 года» (Александровский комитет о раненых)[218].
Что касается второй юношеской эпиграммы лицеиста Пушкина, уже затрагивавшей личные струны 24-летней девицы Екатерины Пучковой, появилась в 1816 году. Поводом для эпиграммы стал экспромт-ответ Пучковой на укоры читателей «Русского инвалида», что она не откликнулась поэтическим посланием на кончину Г.Р. Державина. Обращаясь к читателям, она им, казалось бы, всё просто и понятно объяснила:
Деве ли робкой
Арфой незвучной
Славному барду
Песнь погребальну
Деве ли бряцать[219].
Но молодой Пушкин для эпиграммы выбрал лишь слово «дева» и своё мнение изложил в стихотворной форме. Возможно, сам того не зная, Александр нанёс злой удар в её самое больное место. Современники отмечали её невзрачную внешность, и она, видимо, из-за этого сильно переживала. Да и девица в её возрасте в те времена часто воспринималась уже как «старая дева». Возможно, она и впрямь, как и многие девицы, мечтала о женихе. Но это всё было сугубо личное и составляло внутренний мир молодой поэтессы. Но поэт в порыве юношеского максимализма, походя, нанёс удар, не задумываясь о его последствиях. Такая заочная поэтическая пикировка не давала повода для личного знакомства и установления хороших профессиональных и добрых личных отношений.
Зачем кричишь ты, что ты дева,
На каждом девственном стихе?
О, вижу я, певица Ева,
Хлопочешь ты о женихе[220].
Как отреагировала на этот весьма личный и зло-насмешливый выпад юноши сама Екатерина Наумовна, осталось загадкой и кануло в глубину веков.
К сожалению, до сих пор неизвестна дата начала негласного сотрудничества Екатерины Наумовны с III отделением. В этой связи многие её личные контакты в литературных кругах Петербурга и Москвы могут иметь разную общественно-историческую оценку. Сюда же в первую очередь следует, на наш взгляд, отнести её знакомство с дядей великого русского поэта — Василием Львовичем Пушкиным. Их первые случайные встречи состоялись накануне Отечественной войны против Наполеона. В своём письме В.Л. Пушкин 23 мая 1812 года сообщал Д.Н. Блудову о событиях в среде московских литераторов. «Известная девица Пучкова только что выпустила в свет небольшой сборник рассказцев и размышлений; я его лишь перелистовал. Сей автор женского пола — величайшая почитательница Шишкова, Шахматова, Глинки и компании. Это ей хвала. Ей неполных 20 лет, она носит очки (двукружие), по-видимому, чтобы казаться более красивою, так как она очень безобразна. Говорят, что она умна; об этом ничего не знаю: я никогда с ней не беседовал и видел её два или три раза в Лицее Мерзлякова»[221]. Из слов о её творчестве и описания внешности видно, что дядя Пушкина, как и его племянник, тоже не жалует Пучкову. Да это и понятно, поскольку она принадлежала к другому крылу литературного сообщества и почитала Шишкова.
Возможно, спустя время, такой личный контакт для секретного сотрудника или будущего агента политического надзора Пучковой стал бы знаковым событием. Всё дело в том, что Александр Сергеевич почитал брата отца в качестве своего первого наставника на ниве поэтического творчества. Да и впервые распахнувшиеся двери Царскосельского лицея приняли 11-летнего подростка Александра из обедневшей дворянской семьи во многом благодаря протекции, хлопотам и связям Василия Львовича. Его же усилиями дворянский род Пушкиных обрёл свой фамильный герб.
Заметим, что братья Пушкины — Сергей Львович и Василий Львович, считавшие себя коренными москвичами, получили хорошее домашнее образование. Они в совершенстве владели пятью иностранными языками и свои стихи часто писали по-французски. В деле литературного творчества больше всего преуспел Василий Львович. Публиковать свои стихи он начал в возрасте 27 лет. А в свои 30 лет он вовсе оставил военную службу и вышел в отставку в чине поручика гвардии. Тогда же он полностью посвятил себя
