– Нет. Это не он, – мотнул головой Странник.
– Ты уверен? – спросил у него Маломальский.
– Да, уверен. – Напарник кивнул и поднялся.
– Погоди, но ведь мы все тела осмотрели. Где же он тогда?
Странник повернул голову и задумчиво взглянул в туннель.
– Мозз бережет свой носитель. Он не вышел сюда, на станцию, но и обратно ему хода нет. Его убьют. Точнее, убьют носитель.
Брови Сергея поднялись.
– Ты хочешь сказать, что он сейчас в туннеле? Между этой станцией и Рейхом?
– Да. Так может быть, – кивнул Странник. – Но ему так долго нельзя на одном месте. Ему надо двигаться. А значит, мозз мог выйти из головы носителя и искать другого человека. Если только…
Сергей терпеливо ждал, когда напарник договорит. Но тот молчал, о чем-то думая.
– Если только что? – не выдержал Маломальский.
– Если только этот носитель не стал настолько подходящим для мозз, что они одно целое.
– И такое может быть? – напрягся Сергей.
– Да, – кивнул Странник.
– Но хорошо это или плохо?
– А как ты думаешь? – И он впервые усмехнулся. Не улыбнулся, а именно саркастически усмехнулся.
– Так, значит, его теперь легко убить? Это, наверное, хорошо?
– Можно убить человека. Но не мозз. Я уже говорил, для мозз нужно много огня.
– Да почему его нельзя убить, если они стали одним целым? – развел руками Сергей.
– Посмотри. – Странник провел ладонью перед собой, показывая на ряд мертвых тел. – Эти люди умерли. Их убили. А зло и ненависть? Остались.
Маломальский молча оглядел тела и не совсем уверенно вздохнул:
– Ну, ясно. Так что теперь делать?
– Идем в туннель. Проверить надо. Больше ему быть негде.
Они спустились на пути и пошли к разоренному пограничному посту. Там два солдата зашивали разорванные мешки с песком и укладывали их обратно, а еще один боец сколачивал поломанные деревянные щиты заставы и устанавливал на свои места стальные бронепластины.
– Эй, Серега! – крикнул вслед Коллонтай. – Вы куда?
– Сейчас. Мы тут, рядом, – махнул ему рукой Маломальский.
– Давай по-быстрому! Нам еще в Полис идти!
– Да что тут идти! По прямой через Охотный ряд, и все. Мы сейчас.
Они неторопливо погружались во мрак туннеля, проходя мимо угрюмо смотревших на них красноармейцев.
На шпалах еще была видна свежая кровь, терявшая свой цвет в мрачноватом свечении со станции. Валялись головные уборы. Ботинок. Заточка. Стальные пруты. Просто мусор. Дрезины на прежнем месте не было – она виднелась вдали, метрах в пятидесяти от поста. То ли нападавшие пытались ее угнать, то ли просто сдвинули, чтобы открыть себе как можно более широкий проход на станцию, и она откатилась по инерции.
– В Рейх ему нельзя, и он это понимает, – тихо шептал Странник, и его шепот зловеще шелестел под сводом туннеля. – Он боится. Носитель боится смерти. Мозз не хочет потерять его. С ним легче достичь цели. Но я помеха. Он знает, что я иду за ним. Он хочет меня убить. Он должен быть где-то здесь. Этот туннель для него ловушка. И у него два пути. Выйти из носителя, тем самым убив его. Или ждать.
– Так, может, нам не стоит туда идти? – тихо сказал Сергей.
– Нет. Только так можно понять, на правильном ли мы пути. Только так мы заставим его проявить себя. Он где-то здесь.
Сергей подошел к дрезине, освещая ее своим фонарем. Заглянул за нее. Никого. С другой стороны? Пусто. Сталкер осторожно двинулся дальше, не понимая толком, что ему делать, если они все же наткнутся на своего загадочного врага. Может быть, надо двинуть носителя по башке и быстро накинуть на нее пустой рюкзак, туго завязав на шее? А потом немедленно притащить на станцию и засунуть в одну из бочек с напалмом. Почему бы и нет?
Вдруг Маломальский как будто почувствовал чей-то взгляд. Сергей замер и стал медленно поворачиваться к борту дрезины, разделенному надвое пустым пространством, через которое на нее можно было взобраться. Луч фонаря очертил корпус и проник в защищенное броней нутро. Там на полу сидел изможденный молодой человек в черном комбинезоне шталкера. На лоб его спадала рыжая челка, а глаза смотрели прямо на Сергея, полные лютой ненависти и страха.
– Странника… – хотел было крикнуть Маломальский, но Ганс не дал ему это сделать. Опираясь за спиной на обе руки, он подбросил ноги и со всей силы впечатал Сергею в грудь подошвы своих ботинок. Сталкер отлетел в сторону и больно ударился о стену туннеля, выронив фонарь.
– Страныч! – захрипел он, ловя ртом воздух и корчась в пыли. – Он… Это… Он… – Слова никак не хотели произноситься, и каждый звук отдавался болью в груди; Маломальский чувствовал, что задыхается.
– Сергей! Ты в порядке?! – Странник бросился к товарищу.
Дрезина чихнула стартером, и вдруг заревел двигатель. В лицо компаньонам ударила горячая струя выхлопных газов.
Оттолкнув Странника, Маломальский с трудом поднялся на ноги и, шатаясь, кинулся к дрезине. Но та уже сдвинулась с места и покатила вперед, унося Ганса обратно к Рейху.
– Черт! – зарычал, тяжело дыша, Сергей. – Стой, гад!
Тщетно! Машина уходила все дальше и все быстрее, высекая искры из-под стальных колес. Сергей схватил свой фонарь и автомат, слетевший с плеча при ударе, и кинулся обратно на станцию, все еще пытаясь набрать в легкие воздух, выбитый ударом.
– Странник! За мной!
Навстречу уже бежали бойцы.
– Что там такое? В чем дело?! – кричали они.
– Это он! Он вашу дрезину угнал!
– Кто он?! – воскликнул Коллонтай.
– Тот, кого мы ищем!
– Кто?!
Сергей вдруг уставился на одинокого молодого бойца, что стоял на второй дрезине с напалмом.
– Страныч! За мной, живо! – Маломальский кинулся к дрезине.
– Серега, ты что?! – крикнул Никита.
Молодой боец растерянно посмотрел на него и нерешительно снял с плеча винтовку.
– Гражданин! Сюда нельзя! Я стрелять буду!
Сталкер запрыгнул на дрезину и, выхватив винтовку, швырнул ее в сторону. Затем резко засунул руку в подсумок бойца. Так и есть. У каждого постового должна быть граната.
Бойца охватил ужас, когда он увидел, как в руке Сергея появляется его граната и как большой палец сталкера резко выдергивает кольцо.
– Вали отсюда! – заорал на него Маломальский, наконец набрав в легкие воздух. Он сорвал с красноармейца подсумок и бросил его вскочившему на платформу Страннику.
– Сталкер! Немедленно прекратить противоправные действия! – заорал Мазур, размахивая револьвером. – Буду стрелять на поражение!
– И тогда я разожму руку, и четыре бочки напалма выжгут тут все живое!
Сергей свободной рукой повернул флажок ключа зажигания, и дрезина завибрировала, урча двигателем. Какая удача, что бак не пустой.
– Ты что творишь, мать твою?! – истерично завопил Коллонтай.
– Прости, Никит! – Сергей повернул рычаг, снимая дрезину с ручного тормоза. Машина пришла в движение. – Слишком многое на кону сейчас стоит! Мы должны его поймать, Никит! Ты себе не представляешь!..
– Что за херню ты несешь, сволочь?!
– Все назад! Я взорву напалм! Я не шучу! Нам терять нечего!
Сталкер наступил на педаль газа, и дрезина стала неумолимо набирать скорость. Бойцы в туннеле пугливо вжались в стены.
– Идиоты! Вы же себе на всей Красной линии смертный приговор подписали! – кричал Коллонтай. Он добежал до входа в туннель и остановился, махнув руками и глядя вслед уносящейся дрезине с напалмом. – Ты же и мне смертный приговор подписал, гад!..
Дрезина мчалась во тьме туннеля, и Сергей нещадно давил на педаль. Это был риск. Выжимать максимум скорости из мотора было очень рискованно: машина могла просто слететь с рельсов, мог клемануть движок, – да что угодно! Одно утешало: если на рельсах что-то лежит, то первым в это врежется фашист с моззом в голове. А потом на него налетит машина с напалмом, Сергей выронит гранату, и все будет кончено. – Твою же мать! – воскликнул вдруг Маломальский. – Что такое, Сергей? – уставился на него напарник.
– Чека выпала!
Глава 18
Странник
В 1931 году в Москве началось неприметное строительство.
Несколько рабочих лопатами рыли землю. Никто не мог тогда представить себе, какое сказочное царство вырастет под земной толщей. Станции-дворцы, сотни километров туннелей, удобные электропоезда и неисчислимое множество людей, проносящихся в них под землей. Метро росло. Рождались новые станции. Туннели неумолимо прокладывали пути новых маршрутов.
И когда много лет назад по этому светлому городу из мрамора и гранита, затейливо украшенному тысячами художников и скульпторов, среди людей, спешащих по своим делам, шел молодой паренек, напевая в объективы кинокамер «Я шагаю по Москве», этот новый мир был уже неотъемлемой частью быта и жизни людей. Люди знали: метро было, есть и будет. Проходили годы. Сменялись поколения тех, кто путешествовал по столице. Менялись названия станций. Метро ширилось, росло. Метро было на века. А потом в этот светлый, идеальный мир пришла смерть. Терроризм. Взрывы, унесшие десятки жизней. И метро перестало быть безмятежным сказочным царством из белого мрамора. Здесь поселился страх. Этот страх отпугивал одних и манил других. Но метро было, есть и будет. О нем писали книги, которыми зачитывались тут же, в метро, перелистывая бумажные страницы или прокручивая электронные тексты на всевозможных экранах и экранчиках. А по том весь мир канул в небытие и вся поверхность Земли превратилась в ад. В чужую, враждебную планету. И люди жили лишь в метро. Ведь метро было, есть и будет…
