— Не тронь матки, поганый!
Находившиеся рядом степняки оскалили зубы, затрясли жидкими бороденками. Ближайший из стоявших схватил пацана за плечо, отодрал с руки напарника, с размаха стукнул по голове рукояткой сабли и отшвырнул оглушенное тело на снег. А из дома выводили связанного волосяным арканом главу семейства. Его русая борода растрепалась, холщовая рубашка разорвана от ворота до пояса. Отец посмотрел на сына долгим прощальным взглядом и опустил голову. А на земле вопила и билась головой его жена. Степняк связал и ее, прикрепил к седлу оба конца аркана, вскочил на коня, взмахнул плетью. Крестьянин жалко дернул головой и, мелко перебирая ногами, стараясь не потерять лапти, вприпрыжку побежал за конем, а женщина, так и не сумев подняться волочилась следом по земле. Во двор влетело еще трое татарских конников, закричали что-то двум другим, волокшим из избы добро: сермяги, овчины, трубки холста, выводившие из хлева корову и трех коз. Дюжий татарин из въехавших во двор подхватил пацана, кинул поперек впереди седла. В этот момент через тын перескочил молоденький парень в стареньком зипуне и заячьей шапке, пытаясь убежать со двора соседей. Но позади свистнул аркан, тугая петля сдавила пареньку горло. Степняк подтянул пойманного к ограде, равнодушно, точно молодого жеребенка, оглядел со всех сторон, не снимая петли, двумя взмахами сабли развалил жиденький тык, накоротко привязал аркан к седлу и тронул коня, уводя пленника в образовавшуюся дыру в заборе.
За околицей конники собирали русских полоняников. Деревушка небольшая, всего то три десятка жителей, за небольшим исключением, все были тут. Подъехал на поджаром коне важный монгол. Седло под ним было в серебре, рукоять кривой сабли с дорогими камнями. Щуря из-под редких бровей быстрые глаза, татарин оглядел пленников, заговорил с молодым конником в желтом халате. Когда важный степняк закончил говорить, молодой прижал руку к груди, повернул к толпе селян коня и по-русски сказал:
— Сотник великого хана сказал, если у кого из русских плохо будут идти ноги, тому отрежут голову.
Отделение Сереги едва углубилось в лес, как послышались крики и причитания людей, ржание лошадей. Степняки возвращались к реке.
Сергей поднял руку, останавливая бойцов. Затем согнал своих бойцов с протоптанной тропы в сторону. Двоих сразу послал назад — отсекать тех, кто сумеет прорваться, остальных, проведя стороной вперед еще метров на десять, чтобы за кустами и деревьями не видно было следов, приказал подтянуть маскхалаты, приготовить оружие и залечь в засаду.
— Без приказа не стрелять! — передал Серега по цепочке бойцов. — Пропускаем авангард, расстреливаем основную кучу и авангард в спину. Если кто в арьергарде и останется, им все равно к реке выходить, другого пути, кроме как мимо нас, нету. Зачищаем проскочивших, а затем добиваем остатки. Эх, пулеметик бы нам… Но ничего, думаю, с двумя то десятками и так справимся. Место для конницы уж очень неудобное — по кустам скакать!
Бойцы согласились с мнением командира, приготовили оружие, затаились.
Впереди гуськом ехал авангард из десятка воинов, выставив вперед копья, которыми периодически приподнимали низко свисающие ветки деревьев. Следом неторопливо шли заводные лошади. Остальные всадники, тянувшие на арканах полон, отстали на весьма приличное расстояние. Плюс к тому, перед засадой, когда авангард уже проехал мимо, основная часть отряда и вовсе остановилась. Некоторые смерды либо обессилев, либо изначально не сумевшие подняться, волочились по земле. Тех, кто еще шевелился, следом идущие конники били сыромятными плетями, заставляя встать на ноги. Двух, так и не сумевших подняться, спешившиеся монголы попинали ногами и, вытащив кривые сабли, рубанули по шее. Затем оба нагнулись, подняли головы, показав их сотнику и закинули далеко в кусты.
Но всего этого Серега с бойцами не видел. Он посчитал, весь костяк уходит на двух красноармейцев, запирающих выход к реке, а сзади с полоном — меньшая часть отряда.
И потому, едва из-за кустов показались морды степных лошадей, крикнул:
— Огонь!
Шесть автоматов начали поливать монголов и их низкорослых скакунов. Всадники поначалу растерялись, кто-то из арьергарда развернулся и рванул галопом обратно, сбивая и топча копытами полоняников, кто-то попытался сойти с тропы и уйти в лес, но большая часть оставшихся в живых обнажили сабли и рванули через кусты на засадное отделение.
Серега, увидев, что врагов чуть ли не втрое больше, чем он рассчитывал, с ужасом осознал, что совершил ошибку — десяток всадников, выбитых после первых выстрелов, большой роли не играл. Атакуемая колонна растянулась на сотни метров, и те, что находись в авангарде и арьергарде, скрытые от прямого огня за деревьями, принялись охватывать малочисленную засаду. Расчет на компактную группу и панику среди врагов от звуков выстрелов — полностью провалился. Паники почему-то не произошло. Да и засада была устроена слишком близко от дороги. Несмотря на глубокий снег и испуг лошадей от громких выстрелов, всадники преодолели небольшое расстояние и вот уже двое бойцов, расстрелявшие в первый момент свои рожки, пали, разрубленные кривыми саблями, так и не успев перезарядить оружие.
— Отходим! — закричал Серега, доставая гранату.
Взрыв, снесший еще трех степняков, вырвавшихся вперед, позволил четверке оставшихся отбежать немного назад, на ходу меняя рожки. В этой ситуации наилучшим образом проявил себя проводник: прижавшись спиной к толстому стволу столетней сосны он отмахивался мечом сразу от двух всадников, не позволяя им зайти в тыл разведчикам, неуверенно чувствующим себя в рукопашной с таким противником. Серега перевел автомат на одиночные выстрелы, и, спрятавшись за деревом, сначала выбил одного конника, из насевших на проводника, потом переключился на группу монгол, продирающихся через кусты к его бойцу, у которого, видимо, заклинило патрон.
Увы, не успел. Хотя он ополовинил эту группу, спасти бойца не сумел. Красноармеец так и застыл в попытке передернуть затвор, пришпиленный копьем к дереву.
В этот момент сзади наступающих раздались еще две автоматные очереди. Вероятно, это пара бойцов, посланных отсекать отступающих монгол, услышали выстрелы, немного подождали и, видя, что никто никуда не отступает, пошли на помощь командиру.
Возможно, именно это спасло отделение от полного разгрома. Степняки, услышав звуки нового нападения, не зная — против какого количества воинов они воюют, бросили полон и на рысях рванули по дороге к реке.
Серега в изнеможении привалился к дереву и спросил у пристроившегося рядом бойца:
— Браток, сигареты не будет?
Тот достал мятую пачку «Явы». Вытряс одну сигарету, отдал ее командиру, вторую достал себе, и тут же щелкнул зажигалкой.
Серега глубоко затянулся, после чего ткнул едва раскуренную сигарету в снег.
— Подъем! Пошли смотреть, чего мы тут натворили.
К нему подошел проводник, ведший на поводу низкорослую монгольскую лошадку.
— Спасибо, Сергий, от двоих я бы не отбился.
— Потом, потом. Что тут у нас?
— Из тех, что с нами были — четверо твоих, троих насмерть, один ранен. Про остальных не знаю. Зато от степняков меньше половины осталось! Ушли. От полона тоже половина погибла — кого стоптали в суматохе, кого в бою зацепило.
— Тогда быстро к реке, их нужно догнать и добить. Не дай Бог, на наших у снегоходов наткнуться!
Троица выскочила обратно на дорогу, на ходу чиркнули ножами, освобождая руки оставшихся в живых пленных. Дав короткое распоряжение — собрать своих убитых и раненых, поймать разбежавшихся лошадей, добить раненых степняков, троица припустила по дороге. Впрочем, пешком торопились лишь Серега со своим бойцом, проводник скакал на трофейной лошадке. Рядом с рекой к ним присоединились еще двое бойцов, оставленные перекрывать отход. Один из них был ранен стрелой в руку, впрочем легко — стрела пробила рукав полушубка, зацепив краем бицепс. Красноармеец стрелу извлек и даже сумел перебинтовать рану, но продолжать бой — был не готов. Серега отправил его к полонянам.
Четверка выкатилась на лед, когда остатки врагов — десятка два всадников с таким же количеством заводных, оторвались в верх по реке на полкилометра. Хоть и далековато, но Серега вместе с бойцами дали вдогонку несколько коротких очередей. Судя по тому, что две лошади закачались и повалились на снег, кого-то зацепили. Вылетевший из седла степняк, с ходу пересел на запасную и продолжил удирать. Вторая павшая лошадь была без седока.
Серега выхватил рацию, вызывая бойцов, карауливших снегоходы.
— Снегоходы замаскировать, в бой не вступать, по возможности всадников пропустить.
В ответе ему доложили, что приказ понят и что бойцы замаскировали технику в прибрежных кустах сразу как только отделение ушло вниз по течению.
