— Значит, они были вдвоем, когда Лялька умерла?
Девушка кивнула темноволосой растрепанной головкой и откинулась на спинку скамьи, прижавшись ко мне плечом.
— И все равно я не обиделась на него за грубость, он вызывал во мне сочувствие и уважение. Я прощала ему все, что он творил после ее смерти. Он торопил похороны, не хотел никого и ничего слышать, все время твердил: «Она так хотела». Он не хотел сообщать родным. Нам с трудом удалось внести ваше имя в список оповещаемых, и то потому, что он побоялся ссориться с вашим мужем. Он не отвечал на вопросы, сразу кричал, топал ногами, рыдал. Мы все жалели его. А потом… Через несколько дней после похорон Алла Николаевна позвала меня к себе в бухгалтерию и показала кучу счетов.
Понимаете, он оплачивал лечение жены не из личных средств, а из средств фирмы. Я этого понять не могу… И почему-то все происшедшее приобрело другую окраску.
А вам Елена Сергеевна просила передать…
Я замерла, не сводя глаз с милого задумчивого личика.
— «Маме скажите, пусть не плачет, я счастливо прожила и ее всегда очень любила». И еще: «Пусть мама Мишу не бросает, поможет ему, он совсем один остается». И просила передать вам вот это.
Клара достала из сумочки конверт.
* * *
Три ступени вниз, и железная дверь. Она наглухо закрыта. Юра нажал кнопку звонка, раздался хриплый искаженный голос, шедший откуда-то сбоку:
— Куда?
— Что? — опешила я.
— Говорите в микрофон, — велел недовольный голос.
Я беспомощно озиралась, а Юра сообщил в пластмассовую коробочку над кнопкой звонка:
— К преподобному Пафнутию.
— Входите, — разрешил голос.
— Останься, — велела я Юре.
Он отрицательно мотнул головой. Я разозлилась:
— Делай, что тебе говорят.
Юра толкнул дверь, и я оказалась в полутемном тесном тамбуре. Из него вела другая дверь. Я потолкала ее, дверь не поддалась, и я почувствовала, как ярость накатывает на меня. Я несколько раз пнула дверь ногой.
— Обалдела? — поинтересовался грубый голос. — Закрой входную дверь.
Входная дверь закрылась. Юра остался за ней. Я в панике всем телом навалилась на противоположную дверь и со всего маху ввалилась в следующее помещение.
Это было что-то вроде лестничной клетки. В глубине ее помещалась стеклянная будочка, а в ней лупоглазый качок. Качок крутил пальцем у виска и мерзко ухмылялся.
Я шагнула к будке. Единственное, чего я сейчас хотела, — это добраться до лоснящейся физиономии охранника и несколько облагородить ее парой глубоких царапин.
Парень о чем-то догадался, ухмылка исчезла с его лица, он быстро выпалил:
— Добро пожаловать. Следуйте вниз по лестнице по указателям до нижнего уровня.
Лестница освещалась тусклыми настенными светильниками. Я ни за что в жизни не дотронулась бы до перил. Опираться о стену тоже не хотелось. Поэтому я начала потихоньку двигаться строго посередине лестницы, опуская сначала левую ногу и, убедившись, что она стоит устойчиво, подтягивая к ней правую.
Через десять высоких ступеней мне встретилась квадратная площадка. Коридор из нее был так же плохо освещен и вел, судя по указателю, прямо в объятия потомственной ясновидящей Дианы.
Кроме того, где-то там же можно было получить европедикюр с гарантией (?). К педикюру вела красная стрелка, третий указатель скромно обещал Ювеналия.
Гадая, на что бы мог сгодиться Ювеналий, я продолжила спуск. Лестница была узкой, и я радовалась, что никого не встретила, только однажды мне послышался стук двери наверху. Впрочем, к этому времени я уже полностью отключилась от действительности. Ползла себе потихоньку, наслаждаясь тишиной и легким запахом сырости.
Похоже, деятели из гражданской обороны пристроили к делу один из ядерных бункеров или бомбоубежищ, появившихся в Москве в годы «холодной войны».
Еще дважды я достигала коридоров. Но ни целительница Даша, ни прорицатель Август, ни астролог кандидат технических наук Потапов О.Я., ни их сподвижники мне не были нужны.
Все мои мысли были устремлены к преподобному Пафнутию, блаженному, травнику и Божьему угоднику, как повествовало газетное объявление. Именно его имя значилось в списке, полученном мной от Клары.
Именно его услуги оплачивались из кассы «Сибири».
Коридор нижнего уровня был освещен еще более скудно, чем лестница. Запах сырости тоже усилился.
Мне стало интересно, сколько времени я спускалась. Чувства говорили, что примерно неделю, мозг предполагал, что час. Часы показали, что чуть больше десяти минут.
У дверей преподобного стояло несколько старинных канцелярских стульев, массивных, с прямыми спинками, прямоугольными сиденьями, обитыми коленкором.
Все стулья, кроме двух крайних, были заняты.
Я поздоровалась. Народ, состоящий в основном из женщин раннего пенсионного возраста, благожелательно ответил.
Полная молодящаяся старуха хлопнула по соседнему стулу морщинистой рукой:
— Садись. За мной будешь.
Раздался звонок. Сидящий на ближайшем к двери стуле приличный мужчина встал и скрылся за дверью.
Все пересели, сдвинувшись на один стул.
Я тоже села на теплый после старухи стул. Стало неприятно. Впрочем, и до этого было неприятно.
* * *
Преподобный Пафнутий оказался небольшим благостным и вовсе не старым мужиком.
Поблескивая голубенькими глазками, он выслушал мои жалобы на боль в правом боку и равнодушие врачей, покивал, погладил лысину маленькой плоской ладошкой и осторожно осведомился:
— А какой диагноз врачи, значит, называют?
— Да какой, — пренебрежительно махнула я рукой. — Разве им можно верить?
— Это да, это да, — снова покивал преподобный. — Ну а орган-то какой обозначают?
— Печень. — Я болезненно сморщилась и приложила ладонь к правому боку. Голубенькие глазки оценивающе уставились на камни в перстнях.
— Желтухой болели? — оживился он.
Я удрученно кивнула, он тоже кивнул и протянул руку куда-то вправо. Я уже и раньше с любопытством поглядывала на синенькие занавесочки. За ними оказались полки, плотно уставленные пузырьками.
Преподобный протянул мне пузырек:
— Это настой. Травы собраны ночью под Ивана Купалу на заповедных заливных лугах, настояны на воде из Синь-озера.
Синь-озеро. О нем говорила Клара, когда перечисляла все Мишины чудачества. Он запретил Ляльке варить траву самой, покупал готовые отвары. Вода из Синь-озера.
— Спасибо вам, преподобный. А вот если рак или цирроз? Тогда как? Другие настои?
— Этот настой от всех печеночных болезней. Пей за полчаса до еды медленно и с молитвой.
Мужичок протянул лист бумаги с компьютерной распечаткой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
