– Молодой граф Эльсвик, – с недоумением произнес Кроуш, – но он вполне справился, доставил молитвенник, мы прочли послание, узнали руку принца… К сожалению, там не было никаких гарантий, и вы предположили, что существует вторая часть.
– Все верно, – кивнул лорд Хэй, – дело в том, что эта, первая часть тоже пропала.
– Как, пропала? – Кроуш подался вперед. – Вы что, шутите, милорд?
– Увы, – Сесил развел руками, – для меня это было пугающей неожиданностью.
– К черту ваш испуг, – рыкнул Кроуш, – в конце концов, это мы, а не вы, рискуем головами! Как вы умудрились потерять послание?
– Хладнокровнее, Эдди, – бросил Присби, – все же вы говорите с министром. Я бы рекомендовал вам принести извинения… а лорду-хранителю печати посвятить нас в подробности этой странной случайности.
– В том-то и дело, что нет никаких подробностей, – отозвался министр, – письмо лежало на столе, когда мы вышли в сад. Потом нам было немного не до того. А когда я ночью спохватился и решил переложить его в ящик, письмо пропало.
– Кабинет все это время был закрыт?
– О да! Конечно. На ключ, это я отлично помню. Я всегда закрываю кабинет на ключ, это бессознательное действие…
– В том то и беда, что бессознательное, – фыркнул Присби, – если бы вы это делали сознательно, то сейчас смогли бы точно вспомнить, в какой момент кабинет оставался открытым.
Сесил выглядел так, словно его публично высекли. В определенном смысле так оно и было. Питеру стало жаль старика.
– У кого-нибудь из слуг есть второй ключ? – спросил он.
– Нет! – горячо запротестовал министр, – и быть не может! Этот замок изготавливали по специальному заказу в Амстердаме, в обстановке совершенной секретности. Ключ от него предполагался только один.
– И он никогда не терялся?
– Он и сейчас на месте. Я всегда ношу его с собой.
– А когда вы спите?
– Я и сплю с ним! Нужно быть фокусником, чтобы незаметно снять его у меня с шеи, сделать дубликат и повесить обратно, и чтобы я ничего не заметил.
– Ну, фокусников в этом мире хватает, – философски заметил Присби. – А не могло случиться так, что вы просто переложили документ, а потом, во всеобщей суете, просто позабыли об этом?
– Вы намекаете на то, что у меня начинается старческое слабоумие? – вспылил Сесил. – НЕТ!!! Письмо оставалось на столе, когда мы все вышли в сад. Это я помню точно. И после я его не видел.
– Что ж, – Присби снова покрутил трость, – тогда остается выяснить, кто из нас покинул кабинет последним.
Повисла тяжелая тишина, в которой было отчетливо слышно, как тикают большие напольные часы.
– То есть? – нарушил молчание Кроуш. – Вы хотите сказать, что письмо взял кто-то из нас?
– Пока я просто не вижу иной возможности, – развел руками флегматичный банкир, – укажите мне ее, дорогой Кроуш, и я с радостью переменю мнение.
– У дворянина на это может быть только один ответ, – со сдавленной яростью произнес Кроуш, – дуэль!
– Я не дворянин, – пожал плечами Присби, – и ваше возмущение в данных обстоятельствах считаю неуместным. Если только оно не призвано, чтобы отвлечь нас от главного – поисков пропавшего документа.
– Не собираюсь стоять здесь, как школяр, и выслушивать намеки ростовщика! – Кроуш шагнул к выходу.
– Задержите его! – воскликнул Сесил, хватаясь за колокольчик.
– Пусть уходит, – пожал плечами банкир, – совершенно ясно, что господин Кроуш не в том состоянии духа, чтобы мыслить здраво. А неврастеники, помешанные на собственной чести, нам здесь не нужны. Он либо не знает ничего, тогда ничего не скажет, либо знает все… тогда тем более будет помалкивать.
– Но документ?
– А вот документ надо найти. Вернемся к этому, господа. Кто-нибудь может абсолютно точно вспомнить, кто покидал кабинет последним?
– Боюсь, что это был я, – сокрушенно произнес Сесил.
Внеплановая встреча заговорщиков затянулась далеко за полночь. Дадли угрюмо слушал рассуждения Присби, от души сочувствовал старику Хэю, послушно отвечал на вопросы, добросовестно напрягая память… И при этом не мог отделаться от мысли, что прекрасно знает, кто именно взял письмо. Цепкий взгляд итальянского князя, усталая улыбка его жены, мнимой или настоящей… Эта парочка была на балу, и Дадли без колебаний положил бы голову на плаху, ручаясь, что без них это дело не обошлось. Впрочем, его голова и так лежала на плахе, над которой было занесено сразу два топора. Есть ли надежда, что они столкнутся в воздухе и сломаются?
Осуществить подмену удалось незадолго до того, как два самозваных сыщика наконец выдохлись и признали бесплодность своих усилий. Усталый и опустошенный, Питер ехал назад, довольный уже тем, что хотя бы эта грязная история с долгом закончилась. Впервые он разрешил себе подумать о матери. Завтра же следует ее навестить… Уже неделю он не появлялся, мама, конечно, беспокоилась. Ни разу он не оставлял ее так надолго. Но пока Питер «висел на крючке», он просто не мог смотреть в ее глаза.
Риджент-стрит была по дороге. Дадли приказал кучеру править к особняку француза, своего не в меру великодушного кредитора. Часы пробили уже три пополуночи, но Питер помнил, что барон велел ему приезжать в любое время. Каким образом господин де Сервьер планирует поймать за руку венецианскую разведку, едва ли не лучшую в мире? Впрочем, он говорил об этом так уверенно, словно барону уже случалось проделывать что-то в этом роде. Кто знает? Фокус с фальшивыми банкнотами он раскусил быстро.
* * *
Когда в тишине уснувшего Лондона, за окном, совсем близко послышались стук копыт и мягкое поскрипывание рессор, а затем грубоватый голос кучера скомандовал: «Тпру!», двое, коротавшие досуг за шахматной доской в гостиной, понимающе переглянулись.
– С вас полфунта, господин барон, – отметил Ухо, – я же говорил, что он приедет.
– Не скучно это, все время оказываться правым? – кисло проговорил Этьенн, развязывая кошелек.
– Согласно постулату, непогрешим лишь Его Святейшество Папа… да и то лишь пока он отправляет службу. Во все иные моменты мы все, в том числе и Первый Пастырь, всего лишь люди, способные ошибаться. Я – не исключение.
– И что дальше? – прервал Этьенн его тираду.
– Дальше – молодой человек становится слишком опасным. Нить, привязавшая его к вам, натянулась до предела. Через секунду она лопнет: тем или иным способом, но ее не станет.
– Значит?
– Скажите сами. Если вы и в самом деле готовы занять мое место в следующей группе.
– Он не должен отсюда уйти, – кивнул Этьенн, – Кинжал? Веревка?
