«Меня срочно вызвали в повторную командировку. Не могу говорить. Позвоню через несколько дней, здесь плохо ловит связь. Не волнуйтесь за меня. Целую»
Ответ пришёл сразу же:
«Мил, мы с папой тоже уезжаем! У дяди Миши с тётей Леной сорвалась поездка в Сочи. Сын заболел, и они остаются дома. Предложили нам поехать вместо них. Мы с папой давно нигде не отдыхали, поэтому согласились. Пришлось срочно собираться, поезд уже через полтора часа!! Мы на десять дней. Позвони, как сможешь».
Вот это удача! Надеюсь, что к их возвращению Мила встанет на ноги и объяснит всё сама. А если нет, то придётся брать ответственность на себя. Но как ни крути, такой вариант лучше, чем если бы её родители рыдали у палаты и не находили себе места. Я бы не пожелал ни одному человеку испытать те эмоции, что сейчас выворачивают меня наизнанку. А тут родная дочь, единственная…
Взглянув тогда на своего отца, даже во сне держащего руку на сердце, я ни на грамм не пожалел о содеянном и написал маме своей девушки следующее:
«Отдохните как следует! Вам это нужно! Убежала работать. Люблю»
На секунду сердце болезненно сжалось, напоминая, что общаюсь я не со своей мамой, а с чужой женщиной, но за долгие годы я научился справляться с такими вспышками боли. Получив от Вольской-старшей смайлик с поцелуем, лёг рядом с отцом и с чистой совестью закрыл глаза, чтобы подремать. Но ненадолго.
Ложь во благо тоже ложь, так что наказание мне за это полагается самое что ни на есть жёсткое.
Телефон Милы тогда снова дал о себе знать.
И вот, честное слово, лучше бы я его проигнорировал и не открывал то роковое сообщение:
«Забыла сказать, Мил. Кажется, Кирюше нужна кошечка. Он метить углы стал чаще и орать. Приглядись к нему! Всё. Больше не отвлекаю…»
Твою мать!!! Только этого урода до кучи не хватало!!!
Как будто мне проблем мало!
Хрен с ним!
Поорёт и успокоится! За несколько дней с ним ничего не случится…
Всё. Буду дальше спать.
…
Мля. Ненавижу зверюгу. Вот только пусть попробует разинуть на меня свою пасть или кинуть хоть один взгляд на мою обувь!
Сделаю из его шкуры коврик перед унитазом.
***
— И что она в тебе нашла?
Сбился уже со счёта, в какой раз говорю это вслух. Снова отталкиваю от своего лица кошачью морду и перечитываю отчёт, который мне прислали на почту. Только вникаю в суть таблицы, как меня вновь отвлекает шерстяной «трактор», наглым образом запрыгнувший на мой стол и топчущий на месте рабочие документы.
Я с этой сволочью живу уже пять дней и за это время убедился в своей правоте. Он наглый говнюк, привыкший, что ему всё можно.
Не знаю, как Мила терпела его выходки, но моя выдержка треснула пополам, когда этот засранец сожрал конец моей зарядки и обоссал подушки на кровати. Каким образом он вошёл в спальню, могу строить только догадки. Мало того, что пришлось полностью менять постельное бельё, покупать новые провода, сто раз мыть полы и вычищать дерьмо из-под дивана, так кошак ещё и не даёт мне прохода, путаясь под ногами и чего-то требуя.
— Вот ты жирдяй! – спихиваю его со стола и иду на кухню, по пути чуть не спотыкаясь об орущее чудовище и не ломая себе шею. – Хватит трескать! На! – открываю проглоту новые консервы и подпинываю его к миске. – Жри, только заткнись!
Пока кот чавкает на всю квартиру, пользуюсь моментом и возвращаюсь к компьютеру. У меня есть три минуты, пока толстый не вспомнил о моей персоне и снова не начал тереться яйцами об мои ноги.
В последнюю секунду успеваю отправить ответ, где перечислил пункты, которые вызывают сомнение, и тут же попадаю под зоркий взгляд четвероногого.
Не помню, когда в последний раз было так сложно.
Ни минуты покоя.
Как Мила жила с ним? Он же вообще не отстаёт… он даже в туалет ко мне ломится… а ночами этот гад точит когти об дверь в спальню и рвёт глотку, признаваясь мне в любви, и когда я, психанув, выхожу, чтобы задать ему трёпку, он умудряется прошмыгнуть в комнату и забиться под кровать. Дожидается момента, когда я сдаюсь и возвращаюсь в постель, чтобы уснуть, и вот тогда выползает наружу, чтобы уткнуться своей морденью мне в лицо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Первые дни я вышвыривал его в коридор, задавая направление пинком, а вот сегодня плюнул и разрешил остаться, только потому, что работал весь день без продыху, заставляя себя не думать о Миле и не доставать звонками врача. В итоге гадёныш воспользовался моим душевным раздраем и физической слабостью и вытянулся рядом, вибрируя и почти не раздражая.
— Так, говнюк! – вздыхаю я и тычу в него пальцем, стоит ему показаться в дверях кабинета. – Слушай сюда и мотай на ус. Завтра мы перевозим сюда твою хозяйку, и я говорю тебе только один раз: попробуешь изгадить квартиру перед её приходом – и я возьму в прокат ротвейлера. Ты здесь только потому, что по непонятной мне причине тебя любит Мила, но не надейся, что так будет продолжаться и дальше. Пара недель – и я смогу убедить её, что ты жалкий кусок дерьма, и будет лучше отдать тебя в подарок какой-нибудь маленькой девочке… Что смотришь, паршивец? Так и будет!
Собираюсь взять его за шкирку и вытолкать вон, но меня отвлекает звонок мобильного.
— Барсов, – говорю в трубку.
— Ян, – слышу серьёзный голос Аристарха Семёновича. – За Милой приехал мужчина, и она просит разрешения выписать её уже сейчас. Он готов оплатить все расходы…
— Нет, - твержу ледяным голосом и, нажав отбой, молниеносно выбегаю из квартиры.
Кажется, пришло время пересчитать Жданову позвонки на спине.
Глава 29
МИЛА.
— Аристарх Семёнович, ну пожалуйста, у меня даже кашель уменьшился… — делаю жалобные глаза и надуваю губы. Чувствую себя заключённой и, чтобы выбраться из этой клетки, готова даже умолять. – Вы же сами говорили, что я готова к выписке…
— Мила, я ж тебе уже сказал, посмотрю на завтрашний анализ и тогда решу. Не гони коней.
Поникнув головой, вернулась на свою койку и сложила листок бумаги, где Тим написал, что готов отвезти меня домой.
Это не лучший вариант, но если врач убедится, что за мной есть кому присматривать, то поскорее избавит меня от этих стен и стерильного запаха.
— И… Мила? – привлекает внимание мужчина. – Насколько мне известно… за тобой должен приехать Ян Барсов? Мы с ним разговаривали, и он сказал, что все вопросы о твоей «транспортировке» берёт на себя.
— С чего вдруг? – удивлённо смотрю на врача.
— А с того, Мила Андреевна, – дверь в палату открывается, и входит тот, о ком идёт речь, – что «Легион» не может позволить одной из своих лучших сотрудниц испытывать неудобства, будучи в тяжёлом положении, – делает шаг ко мне и сканирует рентгеновским взглядом, не пропуская ни одной детали.
— Кто пропустил?! – громыхает на всё отделение мой лечащий врач и поднимается навстречу боссу.
— Я сам вошёл, – пожимает плечами Ян, цепляясь глазами за новый букет цветов на тумбе, который передал Тим. – Легко было. Там все заняты… откачивают… одного парня.
— Что?! – вытягивается лицо Аристарха Семёновича. – Обязательно нужно было выяснять отношения в больнице?
— Пришлось объяснять доходчиво, – ничуть не смущаясь, говорит босс, выдерживая осуждающий взгляд врача и пропуская того к двери.
— У тебя пять минут, и на выход, – предупреждает тот перед тем, как покинуть палату.
Замедленно наблюдаю, как Барсов подходит ко мне вплотную и прикасается пальцами к моему подбородку, приподнимая его и тщательно всматриваясь в лицо.
Всё ещё переваривая информацию, что, похоже, Тиму пришлось несладко, я послушно позволяю боссу опуститься передо мной на корточки и взять мои руки в свои.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Домой хочешь? – низкий голос обволакивает слух, и я отчётливо понимаю, как становится тепло внутри.
Неужто соскучилась?
Да не. Вряд ли.
— Да, – затаив дыхание отвечаю я, но вспоминаю, что уже договорилась с другим, и добавляю. – Тим обещал отвезти меня…
