Свое любимое оружие — пистолет фирмы «Маззагатти» из Италии — Анастасия положила в дамскую сумочку. Там же, завернутый в кусок замши, помещался ее талисман — камея с профилем богини Афины-воительницы.
Они миновали городские ворота, и крымская степь, гладкая, словно стол, бескрайняя, освещенная восходящим солнцем, раскрылась перед ними. За лето трава в ней выгорела до корней и стояла, похожая на рыжую щетину, но сама земля была какой-то светлой, даже белесой. Белая дорога уводила путешественников вдаль, белая крымская пыль, поднятая копытами лошадей и колесами повозок, кружилась и оседала на обочины.
Отвернувшись от сержанта, Анастасия смотрела в окно. Ей вспоминались страницы из книги Николауса Эрнста Клеемана. Он утверждал, будто татары знают степь, как свои пять пальцев и отлично ориентируются в ней по каким-то им одним ведомым тайным приметам:
«Татары идут в степи по сто всадников в ряд, что составляет всего двести лошадей, так как каждый всадник берет с собой в набег по две лошади, которые служат ему для смены. На крупной рыси он умеет перепрыгивать с одной лошади, выбившейся из сил, на другую, что ведет в поводу. Лошадь, не чувствуя на себе всадника, переходит тотчас на правую сторону, чтобы быть наготове, когда он захочет снова проворно перепрыгнуть на нее… Фронт орды занимает от 800 до 1000 шагов в длину, в глубину содержит от 800 до 1000 лошадей и захватывает более трех-четырех миль, если шеренги их держатся тесно. Они всегда идут медленно, но безостановочно. Это изумительное зрелище для того, кто видит в первый раз, так как 80 тысяч татарских всадников имеют около 200 тысяч лошадей. Деревья не настолько густы в лесу, как эти лошади в поле, и издали кажется, будто какая-то туча поднимается на горизонте, которая растет по мере приближения, наводя ужас на самых смелых…»
Максуд-ага, увидев знакомого ему Энвера, затем белую женщину в европейском платье и эскорт с карабинами, сделался необыкновенно любезен. Но Анастасии его лошади не понравились. Это были низкорослые животные, не более, чем два аршина [21] в холке, с крупной головой, толстой короткой шеей, длинным туловищем, растянутой «ослиной» спиной, на коротких и тонких конечностях с широкими, неподкованными копытами. Они казались смешными и лохматыми из-за пышной густой гривы, спадающей на один бок, и длинного хвоста.
Максуд-ага принялся расхваливать этих лошадей, их выносливость, неприхотливость в корме и уходе. Анастасия ответила, что на дворе — не шестнадцатый век, в многодневный поход за «ясырем», то есть за рабами, на Украину она не собирается, потому двигаться день и ночь не будет. Породу же давно пора улучшать хотя бы прилитием арабской или ахалтекинской крови и добиваться увеличения роста, укрепления ног и копыт. Она возьмет у него не двадцать пять лошадей, как собиралась, а лишь восемь — для перевозки вьюков.
Управляющий, видя, что покупательница разбирается в товаре, пригласил ее к конюшням, расположенным за домом. Там по его знаку табунщик вывел на обозрение именно арабского жеребца классического породного экстерьера: рост более двух аршин, серая масть, небольшая «щучья» голова, длинная шея, хорошо выраженная холка. Он прядал ушами и косил на Анастасию огненным глазом.
— Пек яхши! — сказала она, любуясь этим творением природы, созданным с помощью человека.
Жеребца взнуздали, взяли на корду и погнали по кругу рысью.
У него был замечательный ход, легкий, быстрый, с четкими ударами копыт о землю. Начали спорить о цене. Татарин запросил очень много, и тогда сержант Чернозуб, презрительно глянув на него, решил вмешаться. Он снял портупею с палашом и пошел к лошади.
Животное в страхе попятилось, но не тут-то было. Кирасир властно положил руку ему на холку, в мгновение ока вскочил верхом и сразу послал в галоп. Жеребец от такой тяжести даже слегка прогнулся. Затем он сделал попытку сбросить седока. Однако Чернозуб крепко сжимал его бока ногами, свисающими низко, и за непослушание ударил между ушей кулаком. Жеребец покорился. Он прошел еще три круга, пока сержант не остановил его.
— Хиба ж це кони? — громко спросил великан и сам ответил: — Це мыши!..
Сделка все же была заключена. Максуд-ага пригласил госпожу Аржанову выпить чашечку кофе. В беседе она объяснила ему, что охотно купила бы еще лошадей, но лучшего качества, ростом повыше, телом покрупнее, а также хотела бы передать его хозяину, достопочтенному Адиль-бею личное послание губернатора Новороссийской и Азовской губерний Светлейшего князя Потемкина. До того Максуд-ага рассеянно наблюдал в окно, как кирасиры во дворе привязывают купленных лошадей к своей повозке за длинные чумбуры их недоуздков. Но тут повернулся к покупательнице, смерил ее пристальным взглядом и недоверчиво произнес:
— Вы действительно имеете такое письмо?
— Да. Меня просили его передать.
— Оно при вас?
— Нет. Но пусть Адиль-бей назначит место и время встречи.
— Приезжайте через два дня. Тогда здесь будут и другие лошади. Думаю, они вам понравятся…
Так весьма непростые переговоры завершились, и они начали собираться в Гёзлёве. Анастасия осталась довольна работой переводчика. Она решила, что с ним нужно налаживать неформальные отношения. Поскольку кучер Кузьма теперь знал дорогу, Анастасия пригласила Энвера в экипаж, посадила напротив себя и, улыбаясь ему, завела разговор на тему, интересовавшую Турчанинова, — о воде в степи. Молодой турок сказал, что они могут на обратном пути осмотреть один из четырех колодцев, устроенных татарами в окрестностях Отар-Мойнака. Они умеют находить подземные воды и в местах их неглубокого залегания роют колодцы, добывая таким образом поистине драгоценную здесь влагу.
Анастасия велела Кузьме ехать только рысью и на своих часах засекла время. Колодец располагался в небольшой балке. С дороги он не просматривался. Тут она долго изучала местность и расспрашивала Энвера о разных деталях, восхищаясь его познаниями и прекрасной памятью. Беспечный сын назира Шевкет-аги легко попался на удочку. Он вообразил, что госпожа Аржанова заигрывает с ним. Он обещал при следующей поездке в Отар-Мойнак показать ей еще три источника, кроме местных жителей, никому не известных, но дающих отличную родниковую воду.
Колодцы в крымской степи стали проклятием русской армии, которая под командованием фельдмаршала графа Миниха вступила на полуостров в мае 1736 года. Миних шел от Перекопа к Гёзлёве через владения рода Кыпчак. Татары бросали во все большие колодцы у дороги падаль. Это привело сначала к массовым отравлениям и дизентерии в войсках, а потом — к эпидемии холеры. Русские навсегда запомнили урок. При следующих походах: фельдмаршала графа Ласси в 1738 году и генерал-аншефа Долгорукова в 1771 году — они уже везли с собой воду в бочках и повсюду искали подземные источники, платя за них агентам немалые деньги…
