пояснили, почему судья Мерритт, не входивший в число судей, слушавших дело изначально, не имел никакого права участвовать в нем и принимать какие-либо приказы.
В 1:18 Леонард Грин, секретарь суда, отправил факс. Это было распоряжение на двух страницах, написанное председателем окружного суда Дэнни Дж. Боггсом и судьей Джеймсом Л. Райаном. Они настаивали на отмене решения о месте пребывания осужденного.
В 1:46 Седли Элли перевели в камеру смерти тюрьмы Ривербенд. Через смотровое стекло он попрощался со своими выросшими сыном и дочерью, и ему сделали смертельную инъекцию. Он дважды выдохнул и за пределами этого казался умиротворенным. Его объявили мертвым в 2:12 по Североамериканскому центральному дневному времени. На тот момент ему было 50 лет. После убийства Сюзанны прошло уже 20 лет, 11 месяцев и 14 дней. Ей было всего 19 лет, один месяц и четыре дня, когда она умерла.
Верна Уайатт, глава организации «У тебя есть сила», которую основала Андреа Конте, жена губернатора Бредесена, зачитала заявление от семьи Коллинз. Заявление начиналось словами: «Покойся с миром, Сюзанна. Приговор присяжных приведен в исполнение».
Глава 12. «Я не могу не думать о них»
История двух с лишним десятилетий, которую мы только что рассказали, невероятно грустная. И тем не менее, судя по мрачной статистике убийств, у нее «счастливый конец». По крайней мере, по нашим понятиям, с точки зрения семьи и друзей жертвы, а также многих тех, кто ее любил. Если есть страна высшей справедливости за пределами нашего человеческого понимания, то Седли Элли теперь отправился туда. А в нашей человеческой реальности весы уравновесились настолько, насколько это позволяет судебная система.
После того как дело окончательно разрешилось, мы получили известия от двух женщин, на первый взгляд имеющих мало общего между собой. Однако они обе стали жертвами и явно пострадали, каждая по-своему.
Меня удивило и несколько разочаровало, что жена губернатора Бредесена не откликнулась на мое письмо. Но произошло то, что произошло. Примерно через две недели после казни Элли я получил письмо, датированное 11 июля и написанное в канцелярии первой леди штата Теннесси.
Она подтвердила получение моего письма и сказала, что хочет сообщить: мой голос, а также голоса адвокатов семьи Коллинз и жертв других преступлений услышаны.
Из всего послания, очень доброго, меня зацепило такое высказывание: «Мое сердце оставалось с семьей Коллинз в испытаниях, непосильных для человеческого терпения. Нет слов, чтобы облегчить боль и страдание, пережитые ими за этот 21 год».
Теперь я понял, почему сразу не получил ответа от Андреа Конте. Так вышло не потому, что она меня проигнорировала или отвергла, а наоборот, потому что она слишком серьезно это восприняла. Она могла легко отделаться от меня, отправив вежливую записку с благодарностью за мое неравнодушие, и сообщить, что мое послание прочитано.
Вряд ли мы когда-нибудь узнаем, что заставило губернатора Бредесена разрешить смертную казнь в штате, где убийц приговаривают к высшей мере, но почти никогда не приводят этот приговор в исполнение. Я уверен, что он изучил материалы дела и прочел отчет Совета Теннесси по пробации и условно-досрочному освобождению. Но я бы удивился, если бы праведная, основанная на собственных переживаниях, симпатия его жены к Стиву Коллинзу не привела к этому результату.
В начале мая 2010 года мне позвонил наш адвокат Стивен Марк и сказал, что некая особа по имени Линн хочет связаться со мной. На нашем веб-сайте Стив указан как контактное лицо по вопросам книг и СМИ. Она не выразила никакой заинтересованности в издательских или медийных делах, ее имя мне ни о чем не говорило. Поэтому я попросил Стива перезвонить ей и узнать, о чем она хотела со мной переговорить.
– Я была замужем за Седли Элли, – объяснила она.
«Ого», – подумал я. Лишь однажды я мельком видел ее в здании суда и никогда не имел возможности поговорить с ней. Поэтому я захотел услышать все, что она скажет.
Я отправил ей электронное письмо с согласием, затем позвонил Марку Олшейкеру. Мы решили, что будет лучше поговорить с ней вместе, и тогда мы ничего не пропустим. Договорились о встрече, через несколько дней получили номера в гостинице. Я позвонил по телефону, который назвала эта женщина. Она предложила называть ее «Линн С.».
Она жила в Южной Индиане, у нее было четверо детей. Линн откровенно призналась, что она в прошлом алкоголичка и наркоманка, сейчас находится в стадии ремиссии, много лет пытается привести свою жизнь в порядок. С учетом обстоятельств ее жизни можно понять и объяснить этот путь преодоления трудностей, путь прискорбный и разрушительный.
Эта беседа в качестве подведения итогов стала для нас очень ценной и важной. Она подтвердила поведенческий профиль, который я составил для убийцы Сюзанны – Элли был злой, жестокий, неадекватный маньяк, манипулирующий другими. Это дополнило детали, недостающие в большом судебном протоколе. Тот разговор коснулся многого, о чем я размышлял двадцать лет. Он показал историю с точки зрения другого персонажа. И это помогло понять, каково жить с человеком подобного типа личности.
Первое, что я всегда спешу узнать в любой ситуации: почему? Почему она вдруг связалась со мной почти через четыре года после казни Седли? Чего она хотела от этой встречи?
Я спросил, почему она обратилась ко мне в этот момент. Она объяснила, что примерно за год до этого искала в Google имя «Седли Элли» и так узнала о нашей книге «Путешествие во тьму». Она не слышала о ней раньше, а теперь прочитала и узнала то, о чем никогда не догадывалась.
Как бы мне ни хотелось представить это событие как похвалу самому себе, необычным его точно не назовешь. Тяжкое преступление во многом похоже на битву. Как в тумане войны, у каждого участника этой битвы свой угол обзора, и лишь немногим, если они вообще есть, открывается вся картина. Свидетели видят все лишь с ограниченного ракурса и в определенный момент времени. Вещественные доказательства, волосы и волокна, даже отпечатки пальцев могут показывать лишь одну сторону картины. Не только
