Он сидел на раскладном кресле, возле самого уреза воды. Две длинные удочки лежали на подставках, под рукой — эхолот с телескопической штангой и подсачек, садок наполовину утоплен в озере… Картина мирная и невинная, если не принимать в расчет одну мелочь — полную неподвижность рыболова… Однако трудно сохранить резвость движений, когда прямо в сердце воткнут металлический предмет: судя по черной пластиковой рукояти, — обыкновенная отвертка.
Голова мертвеца склонилась на грудь, из уголка губ тянулась струйка крови, уже подсохшая; несколько капель попали на камуфляжный жилет с множеством карманов, набитых всевозможными рыболовными мелочами.
Похоже, Сульдин провел в кресле всю ночь — мертвый. Тело холодное, одежда отсырела от росы… Надо понимать, дело обстояло так: Яков Степанович приехал вчера вечером, распаковал вещи в коттедже, времени на полноценную вечернюю рыбалку уже не оставалось — пошел на часок посидеть с удочками поблизости… Расположился на берегу, и даже успел выловить первую рыбину — в садке поблескивал золотистым боком «карабас» — не знаю уж, почему удильщики придумали такое прозвище для генно-модифицированных карасей.
А потом его убил человек, поджидавший здесь, на базе, или приехавший следом. Убил нагло, демонстративно, — ни малейшей попытки изобразить естественную смерть, либо ограбление, либо несчастный случай… Убийца явно спешил — ткнул отверткой и тут же укатил. И наверняка был полностью уверен в своей безнаказанности.
Меня же здесь не ждали… Мне полагалось взорваться вместе с «блохой», а если вдруг уцелею — угодить в засаду на Северном проспекте.
В любом случае, задерживаться в «Трех пескарях» нельзя. Пастушенко вполне способен сообразить, что к чему, и снова отправить своих людей на рыболовную базу — отправить за моей головой.
Я перевернул над озером садок, и чудом избежавший сковородки «карабас» рванул в глубину золотистой молнией. А его избавитель пошагал к машине, по-прежнему стараясь оставаться под прикрытием деревьев. С «Дерринджером» пришлось расстаться сегодня ночью, и ездил я теперь на двухместной черной «гарпии». Комфорт, конечно, не тот, но скоростью почти не уступает, а маневренность и приемистость даже выше. И не так бросается в глаза, хотя тоже вполне культовая тачка, — среди молодежи, предпочитающей экстремальный отдых.
Подозреваю, что и у меня ближайшие сутки будут наполнены самым что ни есть экстримом.
Москва, ведомственный дом ФСР, 16 июня 2028 года, 06:30
Была у Стрельцова такая черта — проснувшись в незнакомом месте (даже после грандиозных пьянок в былые годы), моментально вспоминал: где он, как и зачем сюда попал… Вот и сейчас — открыл глаза, увидел чужой потолок, сообразил сразу: он у Людмилы. Еще секунду, не дольше, вспоминал: было что-нибудь между ними? Да нет, обрубился самым позорным образом — так и лежит на диванчике в одежде, прикрытый легким пледом… М-да, где ж твои семнадцать лет… Прошло время, когда пахал по двое-трое суток без сна и отдыха. Старый боевой конь борозды, конечно, не испортит — но все же лучше иногда давать ему передохнуть…
Он извлек из кармана смарт — осторожно, стараясь не шуметь — половина седьмого, однако… И тут же очутился на ногах, не имел Стрельцов привычки нежиться по утрам в постели.
Как выяснилось, соблюдал тишину он напрасно — хозяйки в комнате не было, полутораспальная кровать аккуратно заправлена. И в кухоньке Людмилы не было, и вообще в квартире. Куда-то уже отправилась с утра пораньше, оставив гостя в одиночестве.
Стрельцов прошел на кухню, осмотрел стол, панель холодильника, прочие горизонтальные и вертикальные поверхности — нигде никакой записки, прояснившей бы дело.
Раздумывать над причинами отсутствия Людмилы он не стал, и без того сегодня найдется, над чем поломать голову. Замок здесь механический, с защелкой — можно уйти по-английски, не оставляя дверь нараспашку. Хотя, конечно, надо быть полностью потерявшим инстинкт самосохранения домушником, чтобы промышлять в ведомственном доме ФСР. Недаром все двери на квартирах тут жиденькие, тоненькие, — в основном, какие поставили строители, те и стоят, ни одной металлической вчера Стрельцов не увидел.
Прошел в ванную, сполоснул лицо, хотелось бы и душ принять после ночевки в одежде, да не сто?ит, — по закону бутерброда именно в этот момент вернется хозяйка, и неудобно как-то получится. Не беда, есть у них и душевая при комнате отдыха… Ладно, спасибо вашему дому, пора на службу.
Стрельцов направился было к выходу, но тут в замке скрежетнул ключ, дверь открылась. Людмила… Судя по домашнему халатику — выходила отнюдь не на улицу.
— С добрым утром, — произнесла она буднично, словно Стрельцов просыпался в ее квартирке не в первый раз, и даже не в десятый.
— Привет… — сказал он осторожно, не понимая, как сейчас нужно и должно держаться. Дурацкая ситуация, если честно.
— Вид у вас, гражданин начальник, прямо скажем, озадаченный, — улыбнулась Людмила. — Докладываю, во избежание неясностей: когда вы изволили убыть в страну Морфея, я отправилась в местную командировку, в квартиру старшего лейтенанта Дашеньки Нелидовой из седьмого отдела, где и находилась по настоящее время. Лейтенант Чернобров доклад закончила.
Что о его пробуждении отрапортовали датчики сигнализации, отправив сообщение на смарт Людмилы, Стрельцов и сам догадался.
— Благодарю от лица службы, лейтенант Чернобров! — с каменным лицом отчеканил он, но в конце тирады не выдержал, прыснул смехом.
Дурная ситуация как-то сама собой, незаметно, разрядилась.
Потом они сидели на кухоньке, и уплетали завтрак из продуктов, купленных для вчерашнего ужина, — Стрельцов только сейчас почувствовал, насколько голоден. Он попросил включить новости, Людмила улыбнулась: «Привык к утренним политинформациям?» — но включила.
Экран порадовал новостями большой политики — Государственная Дума надежно, на несколько месяцев, забуксовала на первом чтении закона о сексуальных домогательствах. Неувядаемая старушка Хакамада метала с трибуны громы и молнии — под аплодисменты «Женщин России» и угрюмое молчание парламентариев-коллег. Ее по-девичьи стройная фигура и гладенькое от подтяжек личико позволяли допустить, что для Ирины Мицуовны вопрос до сих пор актуален — особенно со стороны нетрезвых граждан и в условиях недостаточной видимости. Неугомонные журналисты добрались до Жириновского — как, дескать, вы прокомментируете нынешние дебаты? Уж этот скажет так скажет… Седого как лунь почетного вице-спикера Думы подвели под ручки к камерам, в последнее время старик передвигался с большим трудом. И он сказал. Всё, что думал. Мысль оказалась короткая, всего на три слова — но два из них телецензура заменила электронным писком. Ничего, очень скоро журналисты обиняками растолкуют, что именно произнес патриарх отечественного политического Олимпа.
Стрельцов ждал, когда же скажут про «Хеопс», и не дождался. После парламентских новостей на экране появились бравые дезинфекторы — не снимая громоздких антибиологических скафандров, бодро докладывали вице-премьеру: вот-вот, совсем скоро, западные районы Брянской области вновь станут пригодны для проживания. Стоявший рядом глава МЧС подтвердил: так и есть, даже перелетные птицы возвращаются на места гнездовий — а птица ж не дура, на верную смерть-то прилетать? Вице-премьер кивал благосклонно, но в качестве видеоряда к словам комментатора показывали кадры двухлетней давности: брошенные дома-призраки, скелеты мертвых деревьев, лишившихся даже коры, раздувшиеся трупы животных, — и верилось в радужные перспективы слабо.
Утренний выпуск оказался недлинным — в конце его дикторша-виртуалка скороговоркой рассказала о происшествиях минувшей ночи (самое значительное — убийство патруля ДПС под Питером), пообещала в следующих выпусках знакомить с новостями дня, и распрощалась обязательной фразой: «Оставайтесь с нами!»
Людмила налила кофе, Стрельцов отвел взгляд от экрана, но затем вновь повернулся к нему — услышав, что сейчас певица Заноза порадует почтеннейшую публику своим новым клипом. Мелькнула ведь у него вчера ближе к вечеру какая-то догадка, связанная как раз с этой самой Занозой…
Попытался вспомнить, какая именно, — и не вспомнил. Мешала песенка — слова дурные, куплеты строятся вокруг рифм к слову «люблю»: «терплю», «воплю», «скорблю» и даже «гноблю»; но мотивчик прилипчивый… Потом задумался: интересно, изящнейшая попка, которую Заноза навязчиво демонстрирует во всех ракурсах, — настоящая, природная, лишь чуть подправленная инъекциями гель-имплантата? Или же поп-звездочка решилась на ампутацию ягодичных мышц и дорогостоящее выращивание из стволовых клеток нового, совершенного варианта? — желтая пресса активно муссировала подобные слухи практически обо всех женщинах российского шоу-бизнеса, обладающих более-менее приличной фигурой…
