Придется рискнуть — время сейчас работает не на меня, на Пастушенко. В конце концов, если встретится нечто вовсе уж непроезжее, вернусь. Все здешние препоны и преграды сильно напоминают самодеятельность дилетантов — серьезные люди попросту бы заминировали дорогу. А если действовали бы официально — перекрыли бы ее блок-постом.
Вторая преграда поджидала через три километра — завал из деревьев, надежно перекрывавший путь. Доставать из багажника цепную пилу не пришлось — объехал по крутому откосу насыпи, включив компенсаторы крена. И ничуть не удивился, увидев, что деревья не повалены ветром — кем-то спилены, судя по срезам — несколько лет назад.
Слабая надежда на то, что болотце в лощине всё же имеет случайное происхождение, рассеялась. Что же здесь так берегут, от чего так старательно заворачивают чужаков?
Проконсультироваться по этому вопросу я решил у бортового компьютера, но тот отказался показывать местоположение «гарпии» — потеряна, дескать, связь с навигационными спутниками. Вот даже как… С нехорошим предчувствием я вытащил смарт — так и есть, телефонная связь тоже не работает. Куда ж это меня занесло? Ну-ка, а что с единой аварийной частотой? Теоретически, связь на ЕАЧ возможна из любой точки России, хоть бы и с какого-нибудь безлюдного арктического архипелага. Но практика блестяще опровергла теорию — вместо позывных ближайшего эмчеэсовского диспетчерского центра я услышал лишь завывание помех…
Ладно, попробуем по-другому… Активизировав систему навигации в автономном режиме, я получил привязку к местности: к результатам последней спутниковой пеленгации прибавились данные автопилота о направлении и длине проделанного с тех пор пути.
Ну, в общем, соответствует действительности… Вот и синяя пунктирная ниточка ручья, где я чуть не застрял. Так и этак меняя масштаб карты, ничего интересного я поблизости не обнаружил. А в бортовик «гарпии», надо сказать, у меня был закачан не стандартный атлас, на котором иные объекты отсутствуют по соображениям секретности… До ближайшей деревни, к тому же нежилой, два десятка километров. Вдвое ближе какая-то группа строений, судя по обозначающему их значку — исторические руины… Крепость? Монастырь? Барская усадьба?
Точно, монастырь, — исправно отрапортовала мне нужная страница автолоции, выведенная на экран. Вернее, развалины монастыря. Памятник архитектуры конца восемнадцатого века.
В общем-то, понятно, отчего во время церковного реннесанса девяностых годов РПЦ не стала возрождать обитель. Святость святостью, но любой монастырь — еще и коммерческое предприятие. Поток паломников нужен, бойкое место с хорошими подъездными путями, — совсем как для какого-нибудь гипермаркета. А тут…
Непонятно другое — кто же все-таки так старательно блокировал дорогу. Не призраки же монахов восемнадцатого века…
И тут я увидел… Не призрак, не скелет в монашеском клобуке, разумеется, — вполне живого аборигена, выскочившего на дорогу и отчаянно размахивавшего руками.
Останавливаться совершенно не хотелось.
Но я остановился, держа пистолет наготове.
Глава вторая. Трудовые будни российских производителей
Рабы подобны тем животным, которые могут существовать только в низинах, ибо задыхаются на высоте: воздух свободы убивает их.
Шамфор, «Максимы и мысли»Москва, ведомственный дом ФСР, 16 июня 2028 года, 07:14
Когда дверь с грохотом рухнула внутрь, у Стрельцова не было времени, чтобы соображать: что произошло и чем все это может закончиться. И действовал он исключительно на рефлексах — отшвырнул в угол Людмилу, и тут же сам, воспользовавшись вторым законом Ньютона, очутился в противоположном углу, используя холодильник как прикрытие.
Рефлексы не подвели: шагнувший через порог человек тотчас же начал пальбу — неприцельную, попросту выметая огнем квартиру. Стрельцов не видел его из своего укрытия, и лишь по звуку понял: незваный гость один. Или, по крайней мере, очереди выпущены из единственного оружия.
Из весьма специфического оружия: из скорострельного «Скорпиона» или какого-то его аналога. Пульки у этих пистолетов-пулеметов крохотные, калибр менее полутора миллиметров — фактически, стреловидные поражающие элементы. Но скоростью обладают огромной, и, попав в тело, движутся в нем по крайне поганой траектории — могут зацепить, разорвать сразу несколько внутренних органов. Кроме того, их, пуль-стрелок, очень много: штатный магазин «Скорпиона» — двести восемьдесят патронов, но есть и специальные модификации, еще более емкие.
И не стоит ждать, пока у стрелка закончится боезапас, понял Стрельцов, выдергивая пистолет из подплечной кобуры. Раньше одна из «стрелок» зацепит его либо Людмилу.
Противник профессионалом не казался, какой-то безбашенный отморозок, давящий на спуск, даже не видя цели. Но принципиальной разницы нет — убьет тебя шальная или же прицельная пуля.
Очередь, очередь, очередь… короткая пауза и снова стрельба, — судя по последовавшему звону стекла, отморозок прямо из прихожей полоснул по серванту с посудой, стоявшему в комнате.
Стрельцов выжидал, все же ведомственный дом их конторы не то место, где можно долго и безнаказанно развлекаться подобными играми. И сюда уже бегут люди, готовые пресечь безобразие.
Может быть, сотрудники здешней охраны и в самом деле спешили к месту происшествия. Но, не дожидаясь их появления, стрелок шагнул на кухню. Не прекращая пальбы.
Негромкий треск выстрелов, визг рикошетящих пулек и звон бьющейся посуды, — всё слилось в единую какофонию. Затем ударил другой выстрел, оглушительный, раскатистый…
Наступившая тишина показалась неожиданной и какой-то неправильной . Слышен был лишь посвист фреона, выходящего из пробитого холодильника.
— Жива? — негромко спросил Стрельцов, распрямляясь и выходя из убежища…
— Жива… — откликнулась Людмила. — Кто это?.. Зачем…
Ее непосредственный начальник молча пожал плечами. Посмотрел на пол, посмотрел на собственный правый рукав. Рукав вспорола выпущенная из «Скорпиона» стрелка: прошла бы на пару сантиметров левее, — и оставила бы инвалидом. На полу кухни, откинутый двенадцатимиллиметровой пулей «глока» к стене, лежал мертвец, — не стоило искать признаки жизни у человека, лишившегося половины головы.
В коридоре послышался топот нескольких пар ног, затем истошный крик: «Не двигаться! Оружие на пол!» — и недвусмысленное клацанье затворов.
Лицо у Стрельцова скривилось, словно он хватанул ложку исключительно горького лекарства.
Федор Счастливцев. Судьба человека
Лес тут подходил почти вплотную к дороге. Вернее, не лес — невысокий густой кустарник, вновь заполонивший придорожную полосу, некогда вырубленную и раскорчеванную. Над кустами сиротливо торчали подгнившие столбы линии электропередач — провода отсутствовали, да и многих столбов не хватало, не то попа?дали, не то спилены на какие-то нужды.
Человек, выскочивший из кустов на середину проезжей части (хм… относительно проезжей, едва-едва проезжей) и отчаянно махавший обеими руками, даже на расстоянии вызывал некое чувство душевного дискомфорта. Казалось: только вот остановись, и огребёшь проблем по самое дальше некуда.
Хотя сам по себе человек опасным не выглядел. Высокий, но какой-то худой, изможденный: черты лица заострившиеся, кожа туго обтягивала выступающие скулы. По лбу, наискосок, тянулась не то огромная ссадина, не то небольшая рана, свежая, с запекшейся кровью. Одежда его… пожалуй, если грибник капитально заблудится в тайге, и проведет пару-тройку месяцев, питаясь подножным кормом и ночуя на земле у костра, — обмундировка его будет выглядеть схожим образом. И физические кондиции окажутся примерно такими же… Вот только вокруг не бескрайная тайга, да и грибы в здешних лесах три месяца назад не росли.
Потенциальный грибник загораживал дорогу самым беспардонным образом, а своими верхними конечностями пытался изобразить крылья взбесившейся ветряной мельницы.
Я нажал на тормоз, сильно сомневаясь, стоит ли это делать. Приспустил боковое стекло, держа «горчичник» наготове.
Похоже, «грибник» успел в течение своих злоключений отвыкнуть от разговоров с себе подобными. Речь его состояла из слов и словосочетаний, мало связанных друг с другом. Если отбросить обильно украшавшую речь матерщину, то звучало всё примерно так:
— Мужик… христом-богом… собаки… забери отсюда… три дня не жравши… убьют, если поймают…
После пары минут страстных, но невнятных излияний стало ясно одно: откуда-то этот экземпляр сбежал, и сейчас его активно ловят и ищут. Вот не было печали, и своих-то проблем выше крыши…
Вздохнув, я распахнул пассажирскую дверцу «гарпии». Есть надежда, что странности здешних мест и здешних дорог сейчас объяснятся. Но вникать в суть сбивчивых речей обретенного попутчика лучше на ходу, иначе процесс грозит затянуться.
