Я снова кивнула. В моей душе слишком мало тепла, чтобы спокойно расстаться с тем, что согревает ее.
— Эти знаки, — продолжил Лорд, как будто погрузившись в воспоминания, и снова провел по чернению пальцами, — обозначают «верный друг» и «спасение в тяжелый час». Отец сказал, что эта вещь однажды приведет меня к тому, кто не умеет предавать. Вот так вот, северная птичка.
— Но почему вы тогда так…
— Разозлился на вас, — усмехнулся Лорд, видя, как я пытаюсь подобрать слов потактичней.
— Да, Лорд.
— В традициях нашего народа, когда парни дарят девушкам украшения, особенно такие. Если девушка принимает подарок, то она соглашается на ухаживания. А если прилюдно одевает его, это говорит о том, что она ответила взаимностью. При этом, важно не то, кто передал подарок, а то, кто его владелец. И я, откровенно говоря, несколько растерялся, — я опять услышала в голосе Лорда насмешку, правда на этот раз над самим собой, — когда увидел, что вы вдруг почти что объявили себя своей невестой.
Вот тут я испугалась. Я чуть не стала невестой Лорда? Хорошо, что меня больше никто не видел. Но… как же тогда Мел? Она ведь прилюдно одевала заколку.
Лорд успокоил меня, ответив, что Мел закрепила заколку так, что даже он не смог с точностью сказать, та ли это вещь.
Я немного успокоилась. Немедленная кара за самозваное объявление невестой хозяина замка мне не грозила. А секрет заколки оказался совсем не настолько страшен, как мог бы быть.
— Значит, я должна вернуть вам ее — с грустью спросила я?
— Нет. Она попала к вам, значит, вам и быть мне верным другом. Мой отец никогда не ошибался.
Я бы еще хотела многое спросить у Лорда, но все остальное не казалось настолько важным, и я решила, что на сегодня мне хватит новых знаний. Лорд тоже не торопился задавать вопросы. Казалось, я поняла, почему он позвал меня для разговора. Просто я развлекала его своей неловкостью и незнанием, а холодный повелитель Серых устал от постоянного напряжения последних дней. Даже струна, если ее слишком сильно натянуть может лопнуть, а человеческая душа гораздо тоньше.
Но как оказалось, у Лорда Гварина и впрямь были вопросы.
Сначала он спросил, кого я защищала в то утро, когда пропали дети, и я, объяснила про Аллию и Бекку, свои подозрения и мысли, стараясь не упоминать про гадание. Видимо, первый вопрос не только у меня, но и у Лорда был вызван скорее любопытством, желанием проверить догадку, чем насущной необходимостью. Я ответила на него малыми жертвами. А вот второй вопрос не обошелся малой кровью. В самом прямом понимании этого слова.
— Откуда ты так много знаешь про Грань, и про тех, которые за ней, столько, что многие живущие рядом с Тьмой долгие годы знают меньше.
Я до сих пор не уверена, что именно толкнуло меня в тот момент на такую откровенность. Обещание ли ответить честно на вопрос, признание Лорда, что он доверяет мне, а может, и это вероятней, я устала скрывать правду. Но так или иначе я никто в целом мире я не раскрывала настолько своих тайн.
— Дайте мне нож, — попросила я вместо ответа. И получив требуемое, провела по лезвию пальцем. Нож у Лорда был вполне подходящий, стальной, благородный, острый.
Иногда показать, легче, чем объяснять словами. Похоже, мне удалось удивить, невозмутимого Серого. Того что моя кровь зашипит недовольно, едва коснувшись стали, того что сталь зазвенит яростно, требуя еще он явно не ожидал.
— Ты?
Он поразился, но не отшатнулся и не попытался немедленно меня убить, хотя для этого требовалась такая малость — всего одно слово. И я поторопилась объяснить все до конца.
— Я такой родилась. Наследие рода, такое же предопределенное, как ваша Суть. Проклятие. Я не переходила Грань, хотя и слышу ее постоянный зов, но моя кровь — это их кровь.
— Кто ты? — вдруг перебил меня Лорд. — Скажи мне кто ты?
— Почти никто не знает, но иногда даже у перешагнувших Грань рождаются дети. И их кровь черна от рождения. Еще реже, может быть раз в тысячу лет, случается такое, что ребенок, родившийся за Гранью не желает принять Тьму в свое сердце, не считаясь с наследием крови. Такой волен уйти из-за Грани, если не совершил ничего недостойного. По крайне мере, однажды подобное случилось. На протяжении веков мои предки жили как обычные люди, хотя и несли в себе эту черную кровь и странные и страшные знания, передаваемые вместе с наследованием крови. Почти каждый из них рождался с Даром, но потом наследие крови брало свое и большая часть в конце концов уходила за Грань, вернувшись туда, куда звала их кровь. Мы стремились разбавить эту кровь, смешать ее с обычной, но видно такая кровь, как и Суть либо есть, либо нет. Это привело к тому, что в каждом поколении рождались как обычные люди так и наследники черной крови. Моя бабушка была единственным потомком рода, к тому же с обычной кровью и без Дара. И она надеялась, что проклятие в конце концов закончило свое существование. Но моя мать, она унаследовала эту кровь. Хотя, к счастью, ее Дар был настолько силен и чист, что она даже не слышала зова Тьмы, даже ради спасения собственной жизни она не пожертвовала своим Даром, предпочтя смерть. Я тоже унаследовала и кровь, и Дар, хотя не сумела удержать его. Но и Грань я тоже не переступала.
Я никогда не говорила столько о себе за один раз, и это признание отняло у меня много сил и потребовало немалой душевной борьбы. Но Лорд как будто не слушал меня.
— Кто ты? — повторил он.
— Я не понимаю, мой Лорд, — что еще он хочет от меня услышать?
— Ты та кто отдала Дар ради мести, и также спокойно отдала свою жизнь ради спасения чужой. Ты не боишься держать в руках зло и Тьму — и спокойно носишь оберег чистоты. Твоя кровь шипит, соприкасаясь со сталью, но ненавидишь переступивших Грань едва ли не больше моего. Ты спокойно позволяешь смешивать с грязью собственное имя, и приходишь в ярость, стоит кому-то задеть твою сестру. Ты не позволяешь себе быть счастливой. Кто же ты, женщина без сердца? На беду ли, на счастье ли ты пришла в эту землю.
Он очень правильно заметил мое отсутствие сердца.
— Я Ирга, — ответила я Лорду. — И я пришла сюда в поисках места, где можно создать дом.
Глава 6
Отвага — качество присущее лишь немногим лучшим в этом мире. Не храбрость, просыпающаяся в битве, когда страх перед смертью становится чем-то неважным и далеким, не смелость, которая позволяет нам идти наперекор собственным неуверенностям, не думая про последствия, но некое глубокое чувство, благодаря которому человек находит силы поступать как должно, невзирая на обстоятельства и осознавая будущее.
