— О, не прошло и года! — это Женька в сторону Полины, которая показалась у подъездной двери.
Полечка в симпатичном платьице и с корзинкой синейших колокольчиков в руке была невероятно привлекательна.
Младший сразу отвернулся, опасаясь проявить сильные чувства. Клим вышел из машины, помог Полечке удобно разместиться на заднем сидении, а сам сел рядом с Женькой. Понял, похоже, что младшему не слишком-то приятно будет смотреть на них, обнимающихся. А в том, что он будет обнимать Полю, Клим не сомневался.
Когда они были вместе, он всегда касался ее — рукой, щекой, губами. Если она отходила, то следовал за ней взглядом. Тщательно скрывал от Полины свое сумасшествие, не хотел пугать, и избавиться от всего этого не мог никак.
— Все на месте, Жихарка. Трогай.
Из города выехали скоро, без пробок, но у МКАДа встали плотненько. Болтать просто так никому не хотелось. Женька старался не смотреть на Полю в зеркало заднего вида, не то, чтобы говорить с ней. Поля чувствовала это и молчала, да и сама нервничала. Клим включил радио, но это не помогло. Почему? Попал на песенку о том, как какой-то балбес влюбился в девушку своего друга. Ну, судьба, знаете ли.
Так и сидели молча, взвинчивая нервы, погружаясь в свои неврастении, сгущая атмосферу до состояния пластилина. Женька не выдержал первым!
— Поль, спой! Я серьезно. Меня пробка эта доконает! Хоть посмеяться. — После слов брата Клим повернулся к Полине и весьма многозначительно посмотрел на нее.
Она так и не спела ему песни, хоть он и просил. Нет, умолял! Она краснела, отказывалась и никакие уговоры не действовали.
— Я?! Нет, Жень… Я не могу. — Клим сдвинул брови.
— Поль, спой. Честно, если споешь, я станцую. Женька свидетель. Клянусь! — Поля нервно вздохнула.
— Ладно, но вы сами просиwи.
Неизвестно, что повиляло на ее решение. Быть может она хотела видеть Клима танцующим? Или сама не выдержала молчания — неприятного и гнетущего?
В салоне дорогого Женькиного авто зазвучала любимая Полечкой «Смуглянка». Через половину минуты Женька начал ржать, уж простите за такое слово. Клим держался, глядя на поющую свою Паулину Мельцаж и разрываем был чувствами противоречивыми — с одной стороны ему очень хотелось последовать примеру Женьки и засмеяться, с другой — он понимал, что за такую вот песню, он снова полюбил бы эту очаровательную цветочницу. Ну, что сказать? Экая прелесть.
Полечка не допела и захохотала. Клим засмеялся громко. Женька угорал еще очень долго. И знаете, помогло! Они приехали к дому родителей в приличном настроении и не напугали двух любящих людей своими мрачными лицами.
Отец и мама стояли у входной двери и, судя по блестящим глазам обоих, без коньяка не обошлось, не смотря на то, что полдень еще не наступил.
— Сынищи, привет! — Анна Ильинична выступила первой. — Полечка, детка, как я рада тебя видеть! Ой, что это? Какие колокольцы красивые. Это мне?
— Здравствуйте, — Прошептала Полечка тихонько. — Это вам.
— А мне? — Андрей Петрович улыбался девушке, успев обнять Клима и Женьку.
— Я связала вам гаwстук. Вы хотели… — Поля порылась в сумке и достала трогательный сверточек, перевязанный синей ленточкой. — Я гаwстуков вязать не умею, но вот….
Отец взял подарок, распутал узелок и вытащил яркий малиновый галстук, связанный ровно и аккуратно.
— Анджей, я тону в зависти. — Анна Ильинична ухмыльнулась, подумала и засмеялась.
То ли «отпустило» всех, то ли день погожий, не понятно…. Заулыбались все, расслабились и повалили в дом, уже шутя и болтая, кто о чем мог и хотел.
Не было настороженности, мути и злости ни у кого, кроме Женьки, но он отважно вытерпел все. И то, что Поля сидела теперь за столом рядом с Климом, и мамины тревожные взгляды, что кидала она на младшего сына время от времени, и руку Клима на своем плече — поддерживающую, братскую и надежную, не смотря ни на что. Тяжелее всего было терпеть взгляды Полечки — виноватые и сострадательные. Женька готов был выть, но держался, шутил и улыбался.
Вытерпел и разговор Клима с Полей, что ему пришлось услышать невольно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Они стояли на террасе уже ночью и обнимались. Женька не хотел подслушивать, просто бродил по саду, не в силах уснуть.
— Кwим, почему так? Когда я очень счастwива, я боюсь. Мне страшно, что все это сон, я проснусь, и ничего этого уже не будет.
— Сам боюсь. Поль, но я тут подумал, а кто нас разбудит? Только мы сами, верно? Лично я планирую спать долго и счастливо.
Женька услышал смех Полины, звук поцелуя, а сам думал о том, что очень бы хотел проснуться и не видеть кошмара, не слышать, как старший брат признается в своих страхах, подтверждая этим свою любовь к Женькиной любимой.
Любовь бывает разная, но одинакова для всех тем, что не приемлет лжи. Только любимому человеку можно рассказать обо всем, не опасаясь показаться слабым или неуверенным. Он примет тебя таким, каков ты есть, более того, любит именно за это. Простая философия? Да. И очень древняя.
Эпилог
Рассказ о Женьке Прозорове в виде эксперимента.
Спустя год
— Жень, имей совесть, — шептала мама. — Ты можешь хотя бы в день свадьбы брата вести себя прилично? Хватит разглядывать девушек, мне неловко за тебя.
Празднество устроили в родительском особняке — много цветов и гостей, симпатичный оркестрик и фонарики. Женька разглядывал все это великолепие, стараясь не смотреть в сторону Клима и Поли, но не выходило.
Уже год Женька находился в состоянии ныряющего предмета. Как? Просто. Ему постоянно казалось, что он тонет, касается ногами дна, а потом всплывает. Сам для себя он определял все это как — накрыло и отпустило. Он старался не встречаться часто с Климом и Полей. Когда не видел их — приходил в себя, думал, что покончил со своей ненормальной влюбленностью, а после встречи понимал, что ничего не прошло, и боялся, что конца этому не будет.
Занятно, что в этот год его фирма расцвела, обзавелась солидными клиентами и все потому, что работы Женьки стали глубже, содержательнее. Его имя зазвучало, и он стал известен, популярен, пожалуй. Жаль, несчастлив…
Сейчас он разглядывал свою новоявленную, теперь уже законную, сестру и поражался ее спокойствию. Всегда думал, что невесты на свадьбах нервничают, а зная девушку, ждал, что она впадет в ступор. Ничего подобного…
Женька знал, почему — Полина уверена, в себе, в Климе и его любви. Нет, младший радовался за брата, но больно было все равно. Просто боль эта перестала быть острой, но изводила, пытала тихо.
И Клим был уверен. Он совсем не изменился, только взгляд стал теплым и наполненным, пожалуй. Не таким отстраненным, как раньше. Женька догадывался, что если он сам может жить без Полины, хоть и скверно, то Клим — нет. Младшему достаточно было видеть, как брат держит Полечку за руку, как смотрит и как напрягается, когда не видит ее.
Подошел Андрей Петрович, обнял жену и младшенького.
— Ну что, Прозоровы? С пополнением? Анюль, рада, что появилась дочка? Я рад.
— Андрюш, рада. Дождались. Как думаешь, внуки скоро? — Женьку тряхнуло.
— Всему свое время, Ань, — ответил Андрей Петрович и поцеловал жену в макушку.
Поля и Клим рука об руку подошли к семье и все заговорили разом, заулыбались. Женька привычно шутил. И все время, что они болтали, чувствовал на себе взгляд Полечки. И приятно и гадостно…. Улучил момент, когда мама, отец и Клим повернулись к гостям и шепнул ей.
— Что, Поль, смотришь? — и прикипел к ней взглядом.
— Ты стаw очень красивый, Женечка. — Он и не сдержался.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Жалеешь, что не того брата выбрала? — Поля вздрогнула, но глаз от него не отвела и сказала то, чего Женька никак не ожидал.
— Женечка, миwый, когда же ты простишь мне? Что мне сдеwать, чтобы ты перестаw себя мучить? Я вижу … Я все понимаю, Женечка. Прости меня и оставь уже. — Ладошка ее нежная легко коснулась его лица и Женька, в какой-то туманной одури, прижался к ней щекой, накрыл своей ладонью. — Прости, пожаwуйста, Женя.
