глазах.
Вадиму осталось попрощаться и повернуть назад.
По дороге домой Вадим лихорадочно размышлял:
«Она, наверное, догадывается. От ее женского внимательного взгляда ничто не ускользнет. “Не бери в голову“, —сказала, чтобы усыпить бдительность, а сама потихоньку присматривается, анализирует. Несомненно, с подозрением относится ко мне. “Как мальчишка”, “Ведешь себя неадекватно”, “в бирюльки играть” – неспроста все это. И ведь постоянно намекает. Но, главное, “ты загадка”, и хочет разгадать. Быть может, каким-то образом я сам себя и выдал с головой? Люди проговариваются или же необдуманным поступком раскрывают собственную тайну – часто подобное происходит. В чем я прокололся? К какому выводу она придет?.. Как к какому?! Дурень, с ее умом нетрудно вскрыть настоящую причину исчезновений, нашелся бы повод.
А вдруг проследила меня! Все видела и слышала».
Вадим тотчас покрылся потом. Достал платок, протер им лицо.
«Джулия бы сразу учуяла ее присутствие! – издал вздох облегчения. – Отпадает. Тогда какие у нее могут быть основания для подозрений? Где допустил оплошность? В тот вечер, правда, встретил ее как придурок. От такого радушия другая окочурилась бы на месте. Один прокол. При второй встрече чуточку переусердствовал с букетом. “Чуточку” можно не брать в расчет, механическая ошибка. Так что отбросим. Постель! Мои затруднения насторожили ее… ну, о чем это я! Последующие ночи отмели все ее сомнения и предположения. Сам видел, какое желание отразилось в ее взгляде при расставании. Необходимо вспомнить, что еще было. …На пляже сделала замечание. Конечно, виноват. Она с таким азартом делилась планами, а я некстати встрянул с идиотской шуткой. Действительно, как мальчишка. Два прокола. И третий совершил сегодня. Она права: никакой солидности. Заартачился, как необъезженный жеребец, идиот! …Имеем три прокола. Не больше?.. Кажется, нет. А если и были, то мелочи.
Но ведь намекать начала после моих исчезновений. “Раньше ты был другим“. Вот тебе и причинно-следственная связь! Поздравляю – она начала копать. “Загадка”. А она умеет глубоко копать. Что делать? Начнутся расспросы».
Вадим снова воспользовался платком. Остановился. Стоял в смятении. Вдруг лицо преобразилось.
«Мнительность твоя, чудила, до добра не доведет. В ней же сидит обида за твое пренебрежение к ней. В постели лежал рядом и даже не прикасался. Вот в отместку и жалит. Она же женщина! Природа у них такая. Сама проговорилась: “Стала чересчур въедливая”. Причина одна – задетое женское самолюбие. Твои проколы принимает в качестве предлога для мщения, понял?! Не более. Вспомни, она же удовлетворилась твоими объяснениями, не стала их оспаривать. А невнимание женщины не забывают, напоминают в случае чего. Сама же призналась: “Из-за твоего неуважения глотаю слезы”… Да, да, совершенно верно!.. Если бы она что-нибудь заподозрила, то занялась тобой, а не постройкой новой гостиницы. Не до гостиницы ей было бы. Усек, чудила? Чудила, ты, чудила. Ха-ха!»
Вадим расправил плечи, бодро поднял подбородок и пошел свободной уверенной походкой.
«С тобой опасно иметь дело, сразу впадаешь в панику. Начинаешь дергаться, метаться. Доставляешь одни хлопоты. Нет, чтобы спокойно, мудро поразмыслить, обстоятельно взвесить. Из мухи сделал слона. Тем не менее, замечу, действуешь неосмотрительно, вправду, по-ребячески. Валя покамест не придает должного значения твоим шалостям, но если будешь продолжать в том же духе, то тогда берегись. Будь бдительным! Не разоблачай себя. Не давай повода для серьезных подозрений.
Утешил тебя? Так и быть, как при хеппи-энде, еще раз – ха-ха!»
Несмотря на жару Вадим готов был веселыми ногами обежать весь городок.
ГЛАВА 14
Сумерки накрыли городок. Зажглись уличные фонари. Вадим стоял на пересечении проулка и улицы. Чистый прозрачный воздух позволял различить человеческие фигуры в отдалении. Он ждал Валентину. Минутами ранее говорил с ней по телефону. Но намеренно вышел заблаговременно, чтобы осуществить затею, которую тщательно вынашивал.
«Подготовься. Ты чувствуешь ее свет, но ты спокоен, – мысленно внушал себе. – Спокоен. Теперь представь себе саму картину, она же тебе знакома. Это ничтожество тянут за шкирку, как дохлую дворняжку. Ты видишь его лысую голову. У тебя ведь сохранился в памяти лысый пьяница на коленях, вот и воскреси его. Хорошо. А теперь ты прячешься за деревом и исподтишка наблюдаешь за ними. Того тащит за собой детина, а ты в стороне, за деревом. Сосредоточься. Правильно. Еще раз. Нет! Подожди. Отчетливо зафиксируй сцену, задержи ее в воображении. Лысый сгорбленный пьяница, братки, но лично тебя нет среди них. …Посмотри наверх!»
Вадим вскинул голову, взглянул на луну. Взгляд охватил белый сегмент светила, висящего над горизонтом. Мысленная картина исчезла, но он продолжал смотреть.
«Контролируй сознание, не стой как истукан. Включи воображение, тебе говорят! Не нервничай, она смотрит на тебя, и пусть. Навяжи ей свою волю. Итак, мимо тебя волочат покорного труса, знакомого тебе московского забулдыгу. Хорошо. Вот плешивая голова… он полусогнутый. Вокруг заснеженный лес. Ты стоишь за деревом. Те не замечают тебя, так как ты притаился. Нет тебя среди них, чудила! Найди себя за стволом сосны!.. Идиот!»
Он в озлоблении опустил глаза. Попытка сорвалась. В воображении мелькали туманные, быстротечные видения. Четкостью отличалась лишь коленопреклоненная темная фигура. Запечатлеть нужную конфигурацию действующих лиц не удавалось.
Он напряг зрение, устремил взор вперед. Среди встречных пешеходов Валентину не заприметил. Посмотрел на часы. Оставшиеся свободные минуты решил посвятить анализу неудавшейся попытки.
«Не стоит отчаиваться: первый блин всегда комом. Как ты до этого вел себя? Как глупый страус трусливо прятался от ее лика, делал вид, что она не существует. Боялся, что получишь душевное потрясение от воспоминаний об этом лысом ничтожестве. Уповал на то, что со временем забудешь о неприятном инциденте. А она возьми да и напомни. От нее не укрыться! Жаль, что не додумался до того, не приноровился к ее существованию. Нужно было наладить с ней некое общение. Смотреть ей в лицо и одновременно убеждать ее в том, что тебе по фигу судьба чудила.
Согласен, есть вероятность того, что в усеченном виде она воспринимается по-иному, отсюда и сумбур в голове. Нацелился-то на полную фазу. …Внимание!»
В воображении неожиданно возникли неприкаянные образы, которые к его радости обрели более четкие очертания. Сцена явственно ожила. Вадим замер. Он, словно воочию, «наблюдал», как согнутая в три погибели фигура пьяницы – именно пьяницы с лысой головой – спешно перебирает ногами, следуя за здоровенным мужчиной, который держит рукой его за шиворот. После ясно обозначился темный лес на фоне белого снега – черные высокие деревья отбрасывали длинные тени. Показалась, но исчезла сторожка. Затем появились силуэты иных персонажей: Хиляка и его подручных. Тут же привиделся ярко светящийся огромный
