– Значит, вы представляете, сколько это будет вам стоить?
– Более или менее.
– Отлично! Учтите, что эти брюки изготовлены из натуральных материалов, по прекрасным лекалам, имеют функцию защиты от холода и влаги, систему вентиляции гульфика, а еще особый способ плетения утка и основы. А если прибавить к этому моральный ущерб…
– Нет! – вскрикнула хозяйка. – Не продолжайте. Я все поняла…
– Ну, если вы все поняли, – смягчил тон адвокат. – Может, тогда сядем и поговорим наконец по-человечески? Откровенно говоря, мне нравятся эти тренировочные брюки…
– Пора тебе рассказать, за что ты сюда попала.
Регина удобно устроилась на нарах, подложив под поясницу подушку, и приготовилась слушать. Разговор обещал быть долгим.
– Я не виновна, – коротко сообщила Лиза, наивно полагая, что этой фразой она уже сказала многое.
Регина рассмеялась.
– Вот удивила! А ты покажи здесь того, кто считает себя виновной. Что, нет таких? То-то же…
Действительно, как уже сумела убедиться Дубровская, все заключенные женщины попали сюда по недоразумению. Виноваты были кто угодно, только не они сами. Безгрешные овечки тащили на себе груз чужой ответственности, громко возмущаясь тюремными порядками, сволочами-следователями, нахалами-адвокатами и подлецами-родственниками. В лучшем случае они тихо винили обстоятельства, злую судьбу, подпорченную карму. В худшем – громко вопили о том, что их подставили. Причем заговор против них осуществлялся в лучших традициях мирового детектива. Интрига тонко плелась всеми имеющимися в наличии правоохранительными органами с единственной целью – посадить конкретную Машу в темницу…
Лиза рассказывала о своих злоключениях долго, вспоминая все малозначительные детали и поминутно удивляясь Его Величеству Случаю, собравшему воедино звенья преступной цепочки. Регина внимательно слушала, стараясь уловить в рассказе молоденькой сокамерницы фальшь и неискренность. Видимо, это ей не удалось. Наконец повествование Дубровской подошло к концу.
– Это самая дикая чушь, которую мне когда-либо приходилось слышать! – фыркнула Верста. Она находилась неподалеку и, разумеется, не отказала себе в удовольствии вставить шпильку Елизавете.
– Не скажи, – задумчиво протянула Регина. – Все это очень похоже на искусную подставу.
– О чем ты говоришь? – встрепенулась Лиза. – Это просто ряд случайностей, не более того. Кому нужно меня подставлять?
– А ты сама подумай, – усмехнулась королева. – Никого нет на примете, кроме, разумеется, твоего таинственного Данилкина?
– Почему кроме Данилкина? – удивилась Дубровская. – По-моему, он единственный, кто мог меня подвести под монастырь.
– А мне так не кажется, – улыбалась Регина.
Лиза ничего не понимала. Почему ее новая подруга так странно смотрит на нее? Откуда эти многозначительные намеки и усмешки? Неужели она что-то пропустила…
– Возможно, ты – знающий адвокат, но в своей личной жизни ты не видишь дальше собственного носа, – констатировала Регина.
– Что ты имеешь в виду? – насупилась Дубровская. Не слишком приятно выслушивать постоянные насмешки в свой адрес. Она далеко не глупа, хорошо знает закон и разбирается в людях…
– А вот в людях ты как раз и не разбираешься, – торжественно объявила королева. – Подумай, все ниточки твоей запутанной истории ведут к одному человеку.
Лиза округлила глаза. Кто бы это мог быть?
– Это Алина, – подсказала подруга.
– Нет-нет! – замахала руками Дубровская. – Это бессмыслица! Ведь Алина…
– Слышали уже. Она – ангел во плоти, добрая, нежная, готовая прийти на помощь ближнему.
– Именно так.
– Хорошо. Тогда ответь мне на вопрос: кто подкинул тебе то славное дельце в арбитражном суде?
– Алина. Но она желала мне только добра. Она хотела…
– Помолчи. Вопрос второй: кто передал тебе фальшивую доверенность?
– Алина. Ну, так откуда ей было знать, что…
– Конечно. Как ей было не знать, что ее милый друг мертв?
– Ой, Регина, ты не поняла! Данилкин на самом деле жив. Это просто мистификация смерти. Маленький спектакль, только и всего, – разводила руками Дубровская. Надо же, ей казалось, что она объяснила все так подробно!
– Считай, как хочешь. Но тебе не кажется, что с твоей доброй подругой связано немало иных странных случаев?
– Например?
– Например, история со спущенными шинами ее автомобиля. А как тебе пропажа «бриллиантовых слез»?
– Ума не приложу, кто мог сделать это.
– А не могла это сделать сама Алина? Как думаешь?
– Но это чепуха! Зачем ей это надо?
– Вот теперь мы подошли к самому главному вопросу: зачем Павловская плела против тебя интриги? Правильнее сказать, из-за кого?
– Так из-за кого?
Регина вздохнула.
– Кажется, кто-то из нас называл себя адвокатом по уголовным делам. Правда, я уже и забыла, кто именно… Даю разгадку: весь сыр-бор был организован из-за твоего Андрея!
– Не может быть! Павловская мне говорила, что они – просто друзья!
– А ты всегда веришь тому, что тебе говорят?
– Разумеется, нет! Но она была так убедительна.
– Она усыпила твою бдительность. Стать твоей лучшей подругой – это была толковая идея. Многого бы она добилась, если бы действовала прямолинейно? Истерики, выяснения отношений, ревность – это мало способствует любви. Находясь с тобой рядом, получив доступ ко всем твоим секретам – она ловко использовала ситуацию. Родители Мерцалова возненавидели тебя: посчитали тебя дурно воспитанной охотницей за богатым женихом. Алина поставила на тебе крест – представив тебя воровкой! А Андрей? Сколько бы он ни говорил о своей любви, но благодаря стараниям Павловской даже он почувствовал к тебе охлаждение. Еще бы! Любимая девушка, которая в скором времени должна стать его женой, на самом деле не только ревнивая дура (это было бы еще простительно), но и ловкая интриганка. Прибавь к этому постоянное давление родителей, без устали твердящих – она тебе не пара! Подумай о тех грязных сплетнях, какие ему приходилось выслушивать. Он не решался тебе их повторить и мучился в одиночку, размышляя, правда это или ложь. Недаром говорят, дыма без огня не бывает…
– Но она казалась такой милой! – возражала Лиза.
– Конечно! Будь она злобной мегерой – она бы так не преуспела. Скажи, почему она постоянно гостила в доме Мерцаловых? Что ей было там делать, если, как она утверждала, ее совсем не интересовал их сын?
– Но их родители – хорошие друзья!
– Отличная отговорка! Но стоит ли молодой, красивой женщине тратить свое драгоценное время в гостях у пожилых друзей ее родителей. Неужели ей больше нечем было заняться? Ты когда-нибудь слышала о любовном увлечении Павловской? Может быть, о каком-нибудь ее сердечном друге?
– Вообще-то нет.
– Конечно! В глазах родителей Мерцалова, да и самого Андрея, она должна была оставаться чистой и непорочной. Не то что ты – воровка и мошенница! Она кинула тебе наживку в виде арбитражного дела, зная, что ты, как незрелый специалист, не заподозришь подвох. Вот ты и попалась!
– Ты забываешь одну вещь, Регина, – прервала рассуждения подруги Дубровская. – Даже если Павловская организовала для меня все эти приключения, она жестоко за это поплатилась. Кто-то же ее убил? Не будешь же ты утверждать, что она специально утонула в ванне, для того только, чтобы мне насолить?
– Не буду, – задумалась королева. – Это то, что я не могу пока объяснить. Однако мои догадки насчет твоей подруги верны. Я чувствую это сердцем.
– Слушай, Регина. Ты такая рассудительная и неглупая, как же тебя провел твой лысый джентльмен? – недоумевала Лиза.
– Ты забываешь одно, девочка. В чужих делах всегда легче разобраться, чем в своих… Кроме того, я продолжаю верить, что он любил меня.
Дубровская не успела возразить.
– Не говори мне ничего! А то я рассержусь.
Спорить с Королевой было бесполезно…
Семен Иосифович терпеть не мог больницы. Сам он предпочитал предупреждать болезнь, а не лечить ее. Но если все же случалась такая напасть, он оставался дома. Его хороший знакомый, преуспевающий врач, брал на себя все хлопоты: организовывал консультации со специалистами, подбирал средний медицинский персонал для выполнения назначений докторов. Грановский выздоравливал, а курс реабилитации проходил где-нибудь за рубежом. Свежий воздух, омолаживающие процедуры и новые впечатления быстро восстанавливали его силы. Домой он приезжал здоровым, молодым и энергичным.
Но сегодняшний его визит в лечебное учреждение был вынужденным. Сын Данилкина согласился на встречу и был вправе диктовать условия. Впрочем, иного варианта не было. Александр проходил лечение в диспансере. Болезнь, о которой уклончиво говорил начальник колонии, была типичной для бывшего заключенного – запущенная форма туберкулеза.
Внешний вид Данилкина-младшего подтверждал самые мрачные медицинские прогнозы. Худой, но жилистый, с мертвенно-бледным лицом и лихорадочно горящими глазами… Грановский почувствовал себя неуютно.
