А потом я узнал, что с Нестратовым они не расставались. Во всяком случае, он об этом ничего не знал. И мы с ним не слабо бы набили друг другу морды, если бы не Ник с Антоном.
Валя плакала, говорила, что подалась порыву и Артем давно для нее ничего не значит. И я снова ей поверил.
А когда эта неприятная история с ее бывшим замялась, я официально попросил ее стать моей девушкой, но она снова умело перевела разговор в другое русло. Оставила меня окрыленным и озадаченным одновременно. Я не понимал, почему она сомневается, ведь она стала чаще приходить к нам в гости, помогала маме на кухне, играла с мелкой и оставалась на ужин, звонко смеялась над дурацкими шутками отцам.
Я прозрел на годовщину свадьбы моих родителей.
Сестра была у бабушки, мама с утра уехала в салон приводить себя в порядок, а я ушел после первой пары, чтобы красиво украсить квартиру для матери. Отец постоянно был занят на работе и последнее время очень поздно возвращался, а доверять декор незнакомым людям с учетом маминой цветочной аллергии мне не хотелось.
Когда я их услышал, то не сразу осознал, только слегка удивился.
Звуки шли из родительской спальни. На секунду я подумал, что мать с отцом решили начать отмечать свой праздник заранее. Усмехнулся, но сотовый в моих руках завибрировал, когда я собрался было бесшумно покинуть квартиру.
Мамино сообщение о том, что она забыла вытащить вещи из стиральной машинки, заставило ошарашенно застыть. Вряд ли она посылала его мне из спальни.
Взгляд вдруг упал на знакомые туфли, на которые не сразу обратил внимание. Ее сумка тоже валялась рядом с обувью на полу.
Мне вдруг стало сложно дышать. Будто легкие наполнили колючим стеклом. Мир поплыл. Как в тумане я добрел до двери спальни и остановился.
Не знаю, что вынуждало меня открыть эту долбанную дверь. Ведь по звукам все и так было слишком очевидно. Но я был обязан это сделать.
Ощущал себя подыхающим ничтожеством.
Никогда я не думал, что взяться за дверную ручку может быть настолько сложным. Болезненным. Невозможным.
Ломая себя и все свои мечты, я приоткрыл то самое препятствие, которое калечило меня изнутри, ломало и выворачивало душу, но помогало наконец прозреть.
Мой отец жестко трахал девушку, которую я любил.
А она с готовностью принимала его в себя и громко выкрикивала его имя.
Меня замутило.
Они меня не заметили. На ватных ногах я добрел до туалета и стал блевать.
С того дня все изменилось. Родители развелись, отец взял себе молодую жену, а я перестал терять голову из-за женщин. Хорошие мальчики, готовые стать верными псами, никому не нужны. Мне преподали урок.
Женщинам, как выяснилось, нравится, когда мужчина немного холоден и равнодушен. А я именно таким и стал. За первый курс я перетрахал столько девушек, будто срочно выполнял весь тот минимум, который пропустил в старших классах.
Я ни с кем не церемонился, романтические сопли не раскатывал и цветов не дарил. Сразу оглашал интересующий меня формат. Девушки любезно улыбались в ответ. Не посылали меня на хрен, как я раньше того ожидал, а если и находились те, которые посылали, я пожимал плечами и спокойно шел дальше по своим делам.
Мне было плевать. Строить из себя принца-оленя и кидаться с рыцарскими поступками не было ни сил, ни желания. И начинать с кем-то даже не серьезные, а просто отношения я точно не собирался. Никогда.
Женщин трахаешь и забываешь — таким был девиз нового Ветра.
Но, встретив Пандочку, мои предохранители слетели с катушек.
Ник прав, я слишком привык за несколько лет к определенному формату отношений, в которых мне никто не перечит, беспрекословно слушается, а затем широкок раздвигает ноги. Поэтому с Милкой я даже растерялся в самом начале наших отношений. Боялся сделать что-то не так.
Но больше всего меня пугало другое. Меня напрягала мысль, что она узнает. Умом, конечно, понимал, что однажды эта славная история все равно вскроется. Но помнил ее реакцию после рассказа Нестратова.
Тогда она сказала, что я ей противен, а что она подумает, узнав и остальное?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Что мы с отцом семейка убогих извращенцев?
Плюнет мне в лицо и скажет, что никогда больше не захочет видеть?
Что я омерзителен.
Валя нежно целует в губы моего отца, привнося свой неизменный запах лаванды, а за ее спиной, чуть вдалеке я вижу свою Пандочку.
Страх холодит внутренности, и я всем сердцем ненавижу отца, который своим очередным умелым шантажом заставил меня прийти на выставку его молодой жены.
Глава 37
— Это же твой поцелуйный наставник! — шпионским шёпотом информирует меня мелкая, и я ощущаю ее тёплую ладошку в своей руке.
— Ага. — так же тихо отвечаю ей я.
— Ты что-то сказала, милая? — мама, до этого с улыбкой наблюдающая за появлением супруга и сына ее подружки-художницы, кажется, парила где-то в своих мыслях, и, к моей откровенной радости, не слышала реплику сестры.
Бросаю предупреждающий взгляд на Янку, и та на лету всё схватывает.
— Восхищалась твоей подругой, мам. Она такая красивая и талантливая. — размазывает мед моя не по годам умная сестра и мудро припечатывает, — А ещё щедрая.
— Да, — радостно кивает женщина-кукушка, — Валя хорошая девушка.
— А как фамилия Вали? — пазл, который неожиданно начал складываться в голове, совершенно мне не нравится, но последняя деталь упорно просится в руки.
— Ветрова, — тут же отвечает мама, придвигаясь поближе к нам.
Надеюсь, она не расценила мое согласие пойти сегодня на выставку с ней и сестрой, как готовность к сближению?
Или считает, что эта страшная мазня вокруг могла настолько помутить мой разум, что я забыла все свои незначительные в ее понимании обиды?
Да, возможно когда-то в детстве я мечтала, что мы с ней станем лучшими подружками, но сама она предпочла гоняться за денежными поездами, а не сидеть дома с нами.
Однако сейчас моя досада ни к месту. Она не поможет мне выведать нужную информацию.
Тоже делаю к матери небольшой шажок и, напуская на себя вид дурочки, уточняю.
— Ветров — разве не фамилия ее супруга? Это же Ветров Виктор, известный бизнесмен, да?
— Да, — она прямо расплывается в сахарной улыбке, — И друг Дениса. Они вместе каждый месяц ездят на…
Вот мне вообще не интересна эта информация, поэтому я прерываю поток хвастовства, новым вопросом:
— А девичья ее фамилия как, ты не знаешь?
Мама призадумывается. Но на лбу у неё не образуется ни одной морщинки. Точно также в голове не появляется ни одного вопроса, зачем мне вдруг понадобилась эта фамилия художницы, тогда как сжимающая меня маленькая ладонь и многозначительные глаза сестры уточняют: «С какой целью интересуешься, Милочка?»
— Если не путаю, — спешно говорит родительница и машет рукой супругу своей подруженции, — Ивлина. Подождите здесь, девочки, я тоже пойду поздороваюсь. А то неудобно.
Она уходит, а я остаюсь в очередном приступе оцепенения.
Значит, я все правильно поняла.
Какой ужас…
Это же получается…
Даже в голове не укладывается.
Маленькая ладонь нетерпеливо трясёт мою руку из стороны в сторону, а я решаюсь повернуть голову к двери и ловлю на себе взгляд затравленных глаз своего парня. Он в упор смотрит на меня, а я не представляю, как себя вести.
Получается, его мачеха — это та самая бывшая девушка Нестратова, с которой когда-то спал Дима. И насколько бы деликатным не был рассказ Ника, я все же уже тогда поняла, что Дима спал с ней не из праздного любопытства, а потому что испытывал к особе некие чувства. И я бы никогда не стала зацикливаться на этой мысли, если бы в эту самую минуту эта славная девушка Валя не начала поглаживать моего наставника по плечу своими длинными пальцами с идеальным маникюром.
Я не вижу, как именно он смотрит на нее, но вдруг…
Пробежавшая в голове мысль больно жалит.
Если бы я была сейчас героиней аниме, то меня бы изобразили трескающимся на множество кусочков стеклом.
