Но проблема в том, что я не понимаю, сколько требуется.
Я вычитала на одном форуме, что следует отказывать парню, как минимум месяца три, дабы не прослыть легкодоступной. Но иногда так хочется наплевать на все запреты и просто нырнуть вместе с ним в этот омут. А иной раз, несмотря на дикое желание, сжигающее меня изнутри, становится вдруг страшно, и я резко все останавливаю.
Он никогда не давит. Всегда относится с пониманием. Правда, я порой вижу, что ему тоже не легко.
В зал кинотеатра мы заваливаемся одними из последних. Под недовольные взгляды более пунктуальных зрителей, усаживаемся на свои места.
Нет, это не последний ряд, который я нахожу до ужаса пошлым, а нормальный такой — пятый. С него открывается прекрасный вид на экран. К тому же звук долби диджитал не долбит по ушам.
Это не первый наш совместный поход, к слову сказать — третий. И мы, к счастью, оба предпочитаем во время просмотра по-настоящему смотреть фильм, а не мешать другим, беззастенчиво демонстрируя другим зрителям свою необузданную страсть.
Но все же совместные просмотры однозначно лучше одиночных, так как моя ладонь всегда лежит в руке Ветрова и это ощущается, как нечто совершенно особенное.
А когда после просмотра Дима отвозит меня домой, то по дороге ему приходится выслушивать мою бурную тираду про то, как режиссер совершенно оплошал с кастом и что Майк Нордс¹ смотрелся бы намного гармоничнее в роли мужчины-мечты для нежной героини Рози.
Мой — все еще не привыкну — парень усиленно кивает в ответ на каждую реплику и обиженно качает головой, когда я подозреваю его в том, о чем догадывалась с самого начала — фильм ему не понравился.
— Это была божественная мелодрама, — пряча улыбку, ужасно неискренне выдает Ветров, — Я еле сдерживался, чтобы не зарыдать в конце, как те две подружки, сидевшие перед нами. Если бы ты не держала меня за руку, не знаю, как бы я смог вынести это давление.
— Тебе совсем-совсем не понравилось, да? — прыская, говорю я.
Конечно, я понимала, что на премьеру экранизации одной из моих любимых книг, мы идем исключительно ради меня, но, все же надеялась, что и Диме фильм понравится.
— А, кстати, а почему моя девушка не проронила ни одну слезинку? Особенно в конце? — машина заезжает в наш двор. — Я так усердно готовился кинуться тебя успокаивать.
— Я сильная штучка. — отмахиваюсь я. — А в будущем великая начальница крупного предприятия. Не зря же папа с детства называет меня кнопкой. — говорю и запоздало осознаю сказанное. Лучше бы прикусила себе язык.
— Кнопкой, значит, — ухмыляется Дима.
Паркует машину и глушит двигатель.
— Даже не смей! — сразу угадываю ход его мыслей, когда он берет в руки сотовый.
— Это еще почему? По-моему, вполне невинный ответ от Лошади Возмездия?
Да, он узнал. И сдал меня не Аверин. А я сама, не успевшая вовремя сменить запись, открывшую наставнику все темные грани фантазии его первогодки.
И да, он был не очень рад находке. Не смог как-то поддаться очарованию своей тайной клички. Весь его вид в тот миг безупречно соответствовал образу демонического скакуна — но говорить об этом я, конечно, не стала. Мне показалось, что он бы не смог оценить мой искренний комплимент.
Попыталась, как Янка, принять вид невинного ангелочка. Не помогло. Тогда я применила другое средство.
Мы в тот вечер очень долго целовались. И под конец он оттаял.
— Перестань. Я уже давно тебя переименовала и ни разу так не называла. — под его пристальным взглядом не могу не засмеяться и не добавить, — В лицо же не называла, чего ты снова обижаешься?
— Ну все, ты заслужила наказание, — скалится мой наставник, — И оно не может ждать до субботы.
Он тянет ко мне руку, когда телефон в его ладони начинает звонить. Стоит ему бросить взгляд на свой андроид, как его лицо вмиг меняется. Еще недавно такое расслабленное и игровое, оно покрывается льдом. Непробиваемым. Злым. Беспросветным.
— Извини, Мил. Мне надо ответить. — Дима отстегивает ремень и выходит из машины, хлопнув за собой дверью.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Это второй раз, когда он специально уходит, чтобы ответить на телефонный звонок.
Впервые такое изменение его настроения я наблюдала на нашем субботнем занятии две недели назад.
И теперь мне известно, что за абонент так на него действует.
Это его отец, и Дима не любит о нем говорить. Совсем не любит. А я ничего не спрашиваю, потому что у меня тоже имеется родитель, о котором я предпочитаю не вспоминать. Хоть эта женщина уже второй месяц активно забирает к себе на выходные сестру, а папа так и не предпринимает попыток прекратить все это безобразие.
Когда Дима возвращается, я замечаю, как сильно он подавлен, несмотря на то, что он старается выглядеть так, словно все хорошо.
— Кнопка, — тянет ко мне свою руку и опускает на колено, — Меня завтра не будет в университете и, к сожалению, нам придется отменить нашу субботнюю встречу. Ты сможешь это пережить?
— Фух, — деланно выдыхаю я, — Отмена занятий с моим тираном-наставником, наконец-то смогу хоть немного отдохнуть от узурпаторства.
— Засранка, — Ветров смеется, а затем придвигается ближе и целует, — Но, надеюсь, ты осознаешь, что некоторые особо важные моменты нашего обучения нам придется пройти сейчас, раз в ближайшие дни не представится подобная возможность. — и с этими словами его губы вновь находят мои.
_______
1 Майк Нордс — один из героев моей книги "Любовь и Боль"
Глава 35
— Хватить конючить, — отмахиваюсь от назойливой сестры и переворачиваюсь с книгой в руках на живот.
— Но ведь твои завтрашние занятия отменились, — недовольно хмурится Янка. — Ты сама сказала. Ну, пожалуйста, Мил, давай сходим. Там будет очень интересно.
— Современное искусство меня не привлекает.
Как и наша мать — добавляю про себя, ожидая, что мелкая и так все прекрасно понимает.
С того раза, как мы поругались из-за ее нелепой просьбы, сестра предпринимала еще одну попытку. Намеревалась устроить новую встречу с этой чудесной, породившей нас на свет женщиной (надеюсь, блеск моего сарказма более чем ощутим) и в очередной раз терпела поражение.
И вот сейчас я наблюдаю третий ее подход к взятию Эвереста.
— Интересно, а папу привлечет информация о том, что ты со своим наставником не только уроками занимаешься? — тихо произносит маленькая манипуляторша, преждевременно отойдя от меня на безопасное расстояние.
Все таинство раскрытой передо мной книги внезапно меркнет, когда я поднимаю глаза на сестру и с ужасом осознаю, что мелочь и правда что-то знает.
Определенно.
Знает.
Но вот откуда?
— Я вас видела. — как опытный следователь кидает она сразу же, не давая мне времени очухаться. Хорошо еще, лампой в глаза не светит. — Вы целовались в его машине, когда он тебя подвозил.
Ах вот почему ба вчера так загадочно мне улыбалась и безостановочно рассказывала про своих кавалеров юности …
— Мы с бабой Ритой возвращались домой из парка, но вы нас даже не заметили, — чуть обиженно информирует дальше мелочь, — Хотя я махала тебе рукой, а потом бабулечка быстро меня увела, как только вы начали… — сестра краснеет и делает такой знак головой, который переводится как: «ну ты и сама поняла».
И я, кажется, краснею вместе с ней.
Меня застукала собственная сестра вместе с бабушкой!
И это меня — ненавидящую прилюдное всякое-такое!
— Баба Рита строго мне велела не рассказывать об этом папе. И вот я думаю, а почему? Разве не захочется папулечке узнать про такие интересные вещи. Мил, вот ты как счита…
Договорить не успевает. Мы с ней действуем синхронно. Я, вскакиваю, как пантера перед прыжком, а сестра уже уносит ноги быстрее косули, изрядно взбесившей своего преследователя.
Оказываюсь около ее двери ровно в тот момент, как слышу щелчок замка с внутренней стороны и облегченный выдох Янки.
И вот зачем нам на дверях эти замочки?
