ведя статистику и к концу дня со вздохом убедившись, что ни одного критического удара от броска телекинезом за всю тренировку не было.
На четвёртый день Сарефу пришла в голову новая мысль. Ему упорно не давал покоя тот факт, что каждый раз телекинетическая энергия была видимой, в форме тёмной дымки. Это был ещё один фактор, который изрядно его раздражал: для врагов подобное — явная подсказка, что предмет под контролем, и его стоит опасаться. Но раз эта энергия была видимой, значит… она могла существовать сама по себе, без привязки к конкретному предмету. А, значит, возможно, в перспективе можно будет создавать вещи из чистой телекинетической энергии.
Воодушевлённый этим знанием, Сареф приступил к новым тренировкам. Однако и здесь всё было очень непросто. Тёмная телекинетическая энергия, действительно, могла существовать сама по себе. Но вот придать ей какую-то форму не было никакой возможности. Точнее, возможность была, но едва Сареф сотворял даже самую маленькую чашечку или небольшую палочку, как он чувствовал, что у него буквально расползаются мозги, кружится голова, и он без сил падает на землю. Однако его это не смутило. Поняв, что практиковаться придётся на какой-то одной форме, он выбрал форму телекинетического щита, который отражал бы вражеские атаки в том случае, когда не оставалось возможности спастись Тёмной Фазой.
Эти тренировки заняли у него целых три дня. На первый день Сареф только и делал, что падал в обморок, и верный Хим раз за разом приводил его в чувство. Но даже он не советовал Сарефу переключиться на что-нибудь другое. Вероятно, он, как хилереми, прекрасно знал своего хозяина, и понимал, что если уж Сареф упрётся во что-нибудь рогом, то милосерднее позволить ему добиться своего… или сломать рог.
Однако же на второй день у Сарефа уже начало получаться какое-то тёмное бесформенное энергетическое облако. И хотя брошенный на пробу метательный нож Эргенаша заставил это облако лопнуть, а Сарефа — потерять сознание, это было уже что-то. И на третий день облако стало принимать облик, в котором вполне узнавался щит. В конце концов, после долгих мучений Сареф научился сотворять перед собой телекинетический щит, причём достаточно мощный, так как он отразил почти все атаки Эргенаша, Бреннера, Хима и Махиаса. Впрочем, когда дракон применил свою коронную золотую молнию, щит не выдержал и лопнул, после чего Сареф принял в себя две сотни урона и закономерно потерял сознание.
Очнулся он здесь же, усаженный под дерево. Рядом с ним сидел Махиас. Хим же гонял на площадке Бреннера и Эргенаша, и, кажется, все трое получали от этой тренировки огромное удовольствие.
— Дай угадаю, — обратился Сареф к Махиасу, — я снова не удержал контроль, и снова шлёпнулся в обморок?
— Ты слишком требователен к себе, Сареф, — мягко ответил ему Махиас, — в клане Айон тоже есть специалисты по таким техникам. Но тому, чему ты выучился за несколько дней, они обучаются годами. При этом заметь: телекинез у тебя не в ячейке способностей, где его можно было бы улучшать повышением в качестве или Пунктами Развития. Это способность оружия, которая может изменяться или улучшаться только при эволюции самого оружия. Ты уже многому научился.
Сареф ничего на это не ответил. Умом он понимал, что Махиас прав. Во всяком случае, ему не было никакого смысла врать. Но при этом так хотелось не выпадать по своей боеспособности и учиться чему-то новому. Что ж… тренировки у демонов должны были научить его, что быстро ничего не бывает. Хотя те же тренировки у демонов позволили ему выстоять против членов клана Айон… даже в бою с самим Махиасом, даже в самый катастрофический момент, когда Сареф уже почти смирился с тем, что от его золотых молний не будет спасения…
В этот момент Сареф задумался и снова посмотрел на Гилеан. Интересно… а будет ли он способен отражать некоторые магические атаки так, как это делал Каезин? Не нивелируя поток энергии, а… перенаправляя его.
— Слушай, — осторожно спросил Сареф Махиаса, — помнишь наш поединок во время того турнира? Помнишь, как я смог отразить твою атаку золотых молний?
— Помню, конечно, — невозмутимо кивнул дракон, — признаюсь, тогда я тебя сильно недооценил.
— Я хочу научиться делать это и с помощью перчатки, — заявил Сареф.
— Ты… хочешь заняться этим прямо сейчас? — с иронией спросил дракон.
— А почему нет? — Сареф храбро поднялся на ноги, не обращая внимания на небольшое головокружение, — ещё не вечер. Ну… не такой уж глубокий.
— Сареф, если тебе так охота заниматься этим — давай уж лучше завтра, — ответил Махиас, расстёгивая пуговицу на своей рубахе и ослабляя воротник, — сегодня ты и так достаточно потрудился.
Вот только, ослабляя воротник рубахи, Махиас не уследил за цепочкой своего украшения. И Сареф увидел выбившийся из-под воротника… уже знакомый ему Амулет Железной воли.
— А… — осторожно спросил он, указывая пальцем на амулет, — это тебе зачем?
— Низачем! — огрызнулся дракон, поспешно убирая амулет обратно. Но было уже поздно.
— С тобой… что-то случилось? — спросил Сареф, — может, я могу чем-то помочь?
— Со мной, действительно, что-то случилось, — ответил Махиас, и по его тону было видно, что он в одном шаге от того, чтобы броситься на Сарефа и оторвать ему голову, — но здесь ты ничем не можешь помочь.
С минуту они смотрели друг на друга. Сареф — растерянно, Махиас — с едва сдерживаемой злобой. В конце концов, Сареф пожал плечами и сказал:
— Я не стану навязываться, Махиас. Я верю, что ты сильный, и что ты можешь сам с этим справиться. Но знай, что если ты захочешь об этом поговорить, то я обещаю: над тобой никто не станет смеяться или осуждать тебя.
— Я бы на твоём месте шёл отдыхать, — Махиас, словно не услышав последних слов Сарефа, встал и отвернулся от него, — если ты хочешь учиться отражать молнии — завтра у тебя будет много работы.
После этих слов он оставил Сарефа в глубоком смятении. И в этот момент Сареф подумал, что у Махиаса, возможно, куда больше причин не любить клан Айон, чем он показывает…
* * *
На следующий день Сареф приступил к новым тренировкам. На первый раз Бреннер, Эргенаш, а так же Хим, который всё это время пребывал в физической форме и, следовательно, активного общего сознания с Сарефом не имевший, мягко говоря, не поняли Махиаса, когда он начал стрелять в Сарефа золотыми молниями, создаваемыми из вееров, и очень сильно хотели объяснить ему, что так делать не стоит. В итоге Сарефу пришлось успокаивать их самому. И хотя успокоились его друзья далеко не сразу, не это было главной проблемой.
Сареф уж не знал, специально ли Махиас делает молнии такими убойными за то, что он случайно подсмотрел его слабость, или он просто не успел напрактиковаться с Гилеаном, но за весь день он ни единого раза не смог отразить молнию дракона. Весь процесс проходил следующим образом: Махиас посылал молнию, Сареф ловил её на свою перчатку, однако он не успевал ничего сделать. Огромный заряд энергии прожаривал его внутренности, после чего Сареф без сил падал на землю, и Бреннер, Эргенаш и Хим в 3 пары рук приводили его в чувство целебными способностями.
За весь день Сареф совершил примерно 40 попыток, и ни одна не увенчалась успехом. Даже Вильгельм, вышедший посмотреть на эту тренировку, уже просил Сарефа пожалеть себя и закончить на сегодня. Сарефу же хотелось выть от бессилия. У него же один раз это уже получилось! Так почему не получается сейчас⁈
— Ты замахнулся на слишком много направлений сразу, — бесстрастно сказал Махиас после заключительной неудачной попытки, — с твоей стороны слишком наивно и высокомерно полагать, что такие сложные боевые направления ты разом сможешь освоить.
После этих слов он отвернулся и направился в гостиницу, не удостоив никого из остальных присутствующих ни словом, ни взглядом.
— Так, знаете, что, — возмущённо заявил Хим, — он слишком много себе позволяет. Пойду-ка я с ним поговорю!
— Не надо, — попросил Сареф, — не нужно лезть к нему, Хим. Возможно, его действительно это раздражает. Не нужно из-за этого ссориться.
— Не переживайте, хозяин, — улыбнулся Хим, — никто не будет ссориться, и никто не пострадает…
* * *
Сареф уж не знал, о чём беседовали Хим и Махиас, но на следующее утро и один, и второй выглядели совершенно здоровыми и довольными жизнью. Дракон при этом так же был готов
