Увидев, что глаза ее наполнились слезами, Джейк импульсивно потянулся через стол и коснулся руки девушки.
— Я не знал об этом. Она закивала.
— Рано утром я пошла к нему в хижину. Мы собирались в тот день за ягодами. Он сидел на крыльце. — Вдруг она выпрямилась, и ее голос изменился. — Знаешь, он никогда не позволял папе что-нибудь сделать для него. Мозес говорил, что уже был рабом и больше не собирается ни от кого зависеть. Он не хотел, чтобы кто-то заботился о нем, и построил себе домик у ручья. — Джейк кивнул. — Ну так вот, — продолжала Бэннер, — Мозес сидел на крыльце. Подойдя ближе, я заметила, что он как-то странно держит голову. Я окликнула его, а он даже не пошевелился. И тут я догадалась, что он мертв. Я закричала и побежала домой.
Джейк большим пальцем гладил ее по руке.
— А ты знал Уинстона Хилла, человека, с которым Мозес ехал в Техас? — спросила она наконец, промокая глаза салфеткой.
— Да. Это был джентльмен с Юга, очень воспитанный.
— Мозес говорил мне, что он умер в дороге. «Но не так, как он сам умер», — подумал Джейк. Хилл был убит выстрелом в грудь, когда защищал Лидию от ее сводного брата. Никто этого не знал, кроме Джейка. Он подслушал, как Клэнси хвалился Лидии, что убил Уинстона Хилла и Люка. После этого Клэнси долго не прожил.
Джейку тогда было шестнадцать, он помнил пустой взгляд Клэнси Рассела в тот момент, когда нож, принадлежавший Люку, вонзился ему в живот…
Заметив, что слишком сильно стиснул руку Бэннер, Джейк немедленно отпустил ее. Посмотрев на девушку, он перехватил ее странный взгляд, Джейк не хотел, чтобы она узнала о его секретах, и заставил себя беззаботно пить кофе.
— Ничего особенного я не помню про то лето, — сказал он. — Люк. Люк. Люк. Он хотел бы поговорить с ней о Люке. Но нельзя таким образом облегчить душу. Даже после всех этих лет боль была слишком острой.
— Я просила маму и папу рассказать мне о той поездке, но они никогда не соглашались. А если и начинали говорить, то сразу умолкали, когда я задавала вопросы.
— Это было так давно, может, они почти ничего не помнят.
Она насмешливо посмотрела на него и хмыкнула.
— Да, может, когда ты родилась, у них голова пошла кругом, и они забыли все, что произошло с ними до этого. — Джейк перегнулся через стол и прошептал:
— Знаешь, я думаю, они зачали тебя еще в обозе.
Она прикусила губу и лукаво улыбнулась:
— Я тоже так думаю: подсчитала по дню рождения… Джейк засмеялся и откинулся на спинку стула.
— Воспитанная молодая леди не должна вести таких разговоров с мужчиной. Тебе вообще не следует знать обо всем этом.
Глаза ее подернулись поволокой. Бэннер медленно обвела взглядом его лицо и грудь, потом снова подняла голову.
— Но я знаю об этом, Джейк.
До него наконец дошло. Все, что ей теперь известно о мужчинах и женщинах, о том, чем они занимаются вместе, она изучила на седельном одеяле, расстеленном на соломе в сарае, и научил ее этому мужчина, не имевший никакого права учить.
Джейк потянулся к карману, вытащил сигару, потом засунул ее обратно и пробормотал:
— Извини.
— За что?
— За сигару. Большинство женщин не любит в доме запах сигарного дыма.
— А мне нравится, как пахнут сигары. Кури, если хочешь.
Понимая, что ему лучше уйти, пока разговор не перешел на личное, Джейк снова вынул сигару из кармана, отломил кусочек, осторожно положил его на блюдце. Зажав сигару в зубах, он стал шарить по карманам в поисках спички.
— Погоди, я сейчас дам тебе.
Не успел он возразить, как Бэннер вскочила, бросилась к плите, чиркнула спичкой и поднесла ее к кончику сигары. Джейк выдохнул, и облако дыма поднялось между ними.
Через этот серо-голубой туман Джейк смотрел на нее. Бэннер, не спуская с него глаз, сложила губы трубочкой и дула на спичку, пока та не погасла.
Джейк едва не поперхнулся дымом. Желание пронзило его. Чресла заныли. Он отвел взгляд от девушки, боясь, что если еще секунду посмотрит в это восхитительное лицо, то нарушит данные себе клятвы.
Бэннер снова опустилась на стул и оперлась подбородком на руки, наблюдая, как он курит.
— А вкус сигары так же хорош, как и запах?
— Иногда, как вот сейчас, да.
— Дай мне попробовать.
Бэннер выпрямилась, отчего кружева затрепетали у нее на груди.
— Нет.
— Ну пожалуйста!
— О чем ты думаешь, девушка?
— Хочу попробовать.
— Нет. Твои родители убьют меня.
— Джейк, ну пожалуйста, они же не узнают.
— Могут.
— Ты им скажешь?
— Нет.
— Я тоже не скажу. Ну пожалуйста. А что в этом плохого?
— Леди не курят.
— Некоторые женщины курят.
— Но не леди.
— А ты знаешь курящих женщин? — Она впилась в него глазами. Ее осенила внезапная догадка.
— Не много.
— А кого?
— Никого из тех, кого знаешь ты.
— Проститутки?
Джейк закашлялся, на глаза навернулись слезы.
— Где ты слышала это слово?
— Да оно и в Библии есть. — Бэннер, скептически сощурившись, призналась:
— От Ли и Мики.
— Они говорили с тобой о проститутках? — изумился Джейк.
— Не совсем, — защищая их, сказала она. — Но я иногда подслушивала.
Джейк покатился со смеху.
— Ну ты даешь. Тебе лучше быть поаккуратнее с этим. — Он ткнул в ее сторону сигарой. — Можешь такое услышать, что уши завянут.
— Но я не ребенок. Я, может, не знаю слова, но знаю, что оно означает. А теперь расскажи мне о женщине, которая курит. Она проститутка, и, бьюсь об заклад, это Присцилла Уоткинс?
На секунду Джейк онемел. Потом спросил:
— Откуда ты знаешь это имя?
— Ли и…
— Мика, — закончил он. — Боже мой! Они рассказали, да? Бэннер опустила ресницы.
— Они говорят, что ты знаешь ее. Эту женщину Уоткинс, которая такая знаменитая.
Джейк знал, что она наблюдает за ним из-под опущенных ресниц. В этот момент ни за что в жизни он не мог бы вспомнить лицо Присциллы. Или лицо какой-нибудь другой женщины. Джейк видел только Бэннер, но старался сохранять полное спокойствие.
— Да, я знаю ее.
— Они говорят, будто она твой друг. Он пожал плечами:
— Наверное, и ты можешь так сказать.
— Но ведь она на самом деле проститутка. Джейк поперхнулся и покрутил кончик сигары по краю блюдца, пока часть пепла не отвалилась.
— Да, проститутка.
— Ты ее навещаешь?
— Иногда.
— В ее неприличном доме?
— Да.
— А ты… — Тут она перешла на шепот. — А ты спал с ней? — Бэннер смотрела ему в глаза смелым обжигающим взглядом, который запрещал лгать ей.
— Нет.
— О! — тихо выдохнула Бэннер, поняв, что он говорит правду.
Джейк внимательно наблюдал за ней. Он мог бы поклясться, что Бэннер ревнует. Его мужское тщеславие было удовлетворено. Интересно, как бы она повела себя, если бы он признался, что был любовником Присциллы? Он проявил себя днем как мужчина-собственник, увидев руки Рэнди на Бэннер. А она явно приревновала его к Присцилле. Ревность между ними опасна, это Джейк хорошо понимал. И чем скорее закончится этот уютный вечерок, тем лучше для обоих.
