– Кто это был?
– Симус, – зло посмотрев на него, с вызовом ответила Мэгги. – Что еще ты хочешь знать?
– О, массу вещей! – И он улыбнулся ей такой улыбкой, от которой ей стало не по себе. Ей почему-то показалось, что он знает все подробности ее жизни. Конечно, это ерунда, такого просто не может быть. Если бы он знал, то не сидел бы сейчас здесь так спокойно. Он всегда умел дать понять, будто знает больше, чем есть на самом деле, и таким образом заставлял ее сознаться в своих проступках. Но сейчас он точно не знает, и она должна помнить об этом. Он все это время… ничего не знал. И не узнает. Пока она сама ему не скажет.
А на этот раз она ему не скажет.
– Кто хочет чаю?
Обрадовавшись вопросу, Мэгги облегченно отвернулась от Ника и увидела, как одна из приятельниц тетушки Глории – кажется Лоис? – вносит в комнату поднос с чашками и чайником.
– Мы еще продолжим этот очень интересный разговор, – многозначительно прошептал Ник, когда начали передавать чашки и разливать чай. Мэгги невольно напряглась, судорожно сжала ручку тонкой фарфоровой чашки и пролила ароматный чай на блюдечко.
Тут она вспомнила, что должна сделать, и, поставив чашку, встала из-за стола.
– Извините меня, я на минутку поднимусь наверх.
Это прозвучало вполне естественно, поскольку единственная ванная находилась на втором этаже. Еыйдя из гостиной и поднявшись по узкой лестнице, Мэгги направилась прямо в спальню, которую когда-то занимал отец.
Все годы до его смерти тетушка Глория жила с ним как жена, но тем не менее у них были отдельные спальни. Мэгги всегда подозревала, что каждый из них был по-своему очень щепетилен. После смерти отца тетушка Глория призналась ей, что все это время он боялся, что покойная жена, мать Мэгги, следит за ним с небес, и поэтому решил не рисковать – пусть лучше в его постели не будет другой женщины. И, по мнению Глории, оказался прав: жена точно приглядывала за ним. Так что очень хорошо, что у них не было общей спальни, не то гореть бы ему в аду. Он и так порядком нагрешил хотя бы потому, что в его жизни была Глория, а уж жена его покойная – да простит Мэгги – просто ревнивая ведьма. Тетушка Глория «е могла понять, как Хорхе мог так любить ее.
Мэгги не обиделась на такое признание, напротив, не могла скрыть улыбку: духи для тетушки Глории были такими же живыми, как и окружающие люди, и благодаря подобной убежденности Мэгги тоже чувствовала, что родители ее живы.
В спальне Хорхе, по обе стороны от двери, было встроено по книжному шкафу, он сделал их сам. В левом было ложное дно, так что если приподнять его, то обнаруживалось небольшое пространство между последней полкой и полом, вполне достаточное, чтобы спрятать там «подарок» Ника. Быстро вытащив с нижней полки журналы и книги, Мэгги, поднатужившись, подняла и саму полку. Как она и ожидала, внутри было пусто, только пыль да обрывки паутины. Тетушка Глория никогда не пользовалась тайником, но знала о его существовании, поскольку Хорхе, опасаясь воров, прятал туда мелкие ценные вещи. И неудивительно – ведь он прожил столько лет в муниципальном доме, а там кражи случались довольно часто. За городской чертой, где стоял «Домик на курьих ножках», в дома не влезали, но для Хорхе это не имело значения. По его понятиям, воры могли быть везде.
Тетушка Глория, напротив, даже когда жила в новостройках, никогда не прятала своих украшений Да ее ни разу и не обворовывали, возможно, из-за пользовавшегося дурной славой Горацио. Ни один вор, знавший о его существовании, не хотел с ним связываться – уж лучше иметь дело с немецкой овчаркой, чем с этим дьяволом в перьях, потому что любому было известно, как Горацио нападал на всех, кто ему не нравился, да при этом еще и на помощь мог позвать.
Мэгги нередко приходило в голову, что на месте воров она бы рассуждала точно так же.
Расстегнув куртку, она вытащила фотографии и пленку и положила их под полку, затем вернула ее на прежнее место. Она уже раскладывала журналы и книги, когда в дверях появилась тетушка Глория.
– Не волнуйся, здесь никто не найдет, – спокойно проговорила она.
– Что? – вздрогнув, Мэгги подняла глаза.
– Все, что ты хочешь спрятать, конечно. Никто не знает о тайнике, кроме тебя, Хорхе и меня, а мы с Хорхе не из болтливых. – И она подмигнула Мэгги. – Значит, ты опять с Ником? Так и должно быть. Ведь он – твоя вторая половина. Вы и должны быть вместе, как… как яичница с беконом, как карандаш с ластиком, как вода и масло, как…
– Вода и масло не смешиваются, – отрезала Мэгги, поднимаясь с колен. – Так и мы с Ником, мы только старые друзья. Я замужем, забыла?
– Но у тебя неудачный брак, – нахмурилась Глория. – Все не так. Ты должна быть с Ником. И не говори мне, что ты думаешь по-другому.
– Я и не говорю. – Мэгги застегнула куртку, – И что дальше?
– А дальше я должна ехать домой. Без Ника. Если Лайл узнает, что я была с ним, ему это не понравится. Он… он ревнует меня к нему. И ты понимаешь почему. Ник красив, а Лайл… Лайл. старше. И я хочу попросить тебя кое о чем.
– О чем угодно, дорогая.
– Ты не мргла бы отвезти Ника домой? Он приехал со мной в «Леди Дансер», но лучше мне уехать одной. Повторяю, если Лайл пронюхает, что я была с ним… одним словом, мне бы этого не хотелось. Знаешь, Лайл… большой собственник.
– Ты хочешь сказать хитер и коварен, как дьявол? – Мрачно подытожила тетушка Глория.
– И это тоже, – усмехнулась Мэгги. Если бы Глория знала, насколько она близка к истине!
– Ну конечно, я отвезу Ника домой. А ты уверена, что он не разозлится?
– Может, и разозлится. – Сейчас она об этом не думала. Мэгги никогда не боялась Ника. Он никогда не причинит ей зла… – Пожалуйста, просто скажи ему, что мне надо было уйти, ладно? Он поймет.
– Если бы существовал человек, который бы так меня хотел, я бы бросилась к нему сломя голову!
Мэгги промолчала. А что она могла ответить? Если бы у нее была такая возможность, она бы тоже бросилась к Нику сломя голову. Но такой возможности не было.
– Мне надо идти. Извини, что не могу остаться дольше.
– Все в порядке, дорогая. Я понимаю.
Но Мэгги знала, что в действительности она не понимает. И, хотя Хорхе догадывался, что Мэгги несчастлива, она никогда ничего не рассказывала ему, даже самую малость. Он ничем не смог бы помочь ей, так зачем его зря расстраивать? Он так радовался переменам в своей жизни, которые произошли благодаря ее браку с Лайлом. Даже возможность каждый день покупать газету доставляла ему радость. Разве имела она право омрачать ее? Конечно, нет. А после смерти отца, Мэгги и тетушке Глории ничего не сказала, так что ее беспокойство было основано исключительно на интуиции.
