— Ты не ушла. — Андрей следует за мной и опирается плечом о косяк двери. — Это значит, что ты можешь остаться?
— Остаться?..
— Простить.
— А зачем? — Зло сбросив туфли, я иду к шкафу. Ближайший ко мне костюм летит на пол. — Мне надоело. Ты не отрицаешь, не оправдываешься, не делаешь ничего, чтобы объяснить! В Багдаде всё спокойно, да? Так получи своё спокойствие!
Второй, третий, четвёртый, его костюмы планируют на пол, а мне не хватает звона разбитого стекла. Без него никакого удовольствия.
— Что тебя не устраивало?! Как… — Стоит закончиться костюмам, и я отчаянно зарываюсь рукой в волосы. — Как, вообще, тебе в голову пришла эта кретинская мысль? Ты же… ты не такой!
— Как? — криво усмехнувшись, переспрашивает Андрей. — Я расскажу тебе как. — Он подходит вплотную, не боясь пресс-папье, лежащего на расстоянии вытянутой руки. Бросаюсь вещами я метко. — Только сначала доведу до бессильной ярости, чтобы ты не понимала что происходит. Не знала, что нужно сделать, чтобы любимая женщина хотя бы раз тебе просто доверилась. Чтобы пожаловалась. Чтобы призналась, что не справляется и попросила помочь!
— А! — издевательски взмахиваю руками я. — Так это ты меня сломать решил? Сделать из меня вечно жалующуюся принцессу, которая даже задницу себе подтереть не может?! Так это не по адресу, — цежу сквозь зубы. — Хоть весь город на меня натрави, я скорее сдохну, чем признаюсь в бессилии!
— Послушай себя! — удержав меня за плечи, рявкает Андрей. — Алиса! Я люблю тебя! Я жить без тебя не могу! Я сделаю для тебя всё, но что я снова слышу? — разжав руки, он отходит к окну. — Да, я виноват, с твоей колокольни так точно. Виноват, что надеялся однажды вечером ощутить твою голову у себя на плече. Что надеялся услышать о твоих проблемах от тебя, а не от твоего отца. Что надеялся доказать тебе собственную состоятельность как мужчины! Мужчины, а не просто регулярного и удобного любовника!
Невозможно. Такое ощущение, что я попала в дешёвую мелодраму, где все проблемы могли решиться в первой серии единственным откровенным разговором. Могли, но герои предпочли накручивать слона вокруг мухи.
— Ты идиот?! — без сил осев на кровать, я давлюсь нервным смехом. — Ты… Да я впервые в жизни призналась, что люблю кого-то, а ты всего лишь удобный любовник?! — С истерическим смешком я прячу лицо в ладонях. Но тут же отнимаю руки, глядя на повернувшегося ко мне Андрея снизу вверх. — Подожди, то есть машина это не помощь. Вот эта вся сантехника, электрика, подожди-подвези это не помощь. Вызов сушки опять же… Только не говори, что и квартиру затопил тоже ты? — сжав челюсти, Андрей молча смотрит на меня. Финиш. — Господи, да что со мной не так?! Почему именно мне так не везёт с мужиками?
Из всех самым нормальным оказался Кир и это пугает, потому что он тоже, прямо скажем, не образец. Разве что кобелиный, несмотря на свои сорок с гаком лет.
— Алис, — приблизившись, Андрей опускается передо мной на корточки, — я…
— Не трогай меня! — вскидываю я руки. — Я не хочу… — Тряхнув головой, я резко встаю и занимаю его место у окна. — Так всегда, у меня не бывает по-другому. Стоит мне расслабиться, перестать контролировать всё вокруг и случается какая-то хрень! И ладно бы я деньги теряла, но мой каждый раз как маленькая смерть. — Горько усмехнувшись, я провожу рукой по складкам задёрнутой гардины. — И я снова обещаю себе держаться, не привязываться, но эти грёбаные грабли меня преследуют!
— Прости меня! — Я слышу его шаги, но Андрею хватает ума не напирать. Он останавливается за моей спиной, повторяя движения моей руки, но не касаясь её. — Кричи, обзывай, хоть всю квартиру разбей, но прости! Я до последнего ждал, что ты позвонишь. — Шёпот с ощущением обречённости. — Что пожалуешься, попросишь помощи. Что после этого станешь…
— Какой? — жёстко усмехаюсь я, поворачиваясь. Сталкиваясь с ним нос к носу, проверяя прочность оставшихся в живых нервов. — Какой я стану? Ласковой? Нежной? Всепрощающей?
— Я не хотел тебя менять. Никогда не хотел. — А ведь я верю ему даже сейчас. — Надеялся только подтолкнуть, заставить довериться. Дать понять, что я справлюсь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Поздравляю, — криво улыбаюсь я, — ты справился. Счастлив?
— Буду, если ты поймёшь и…
Вот так просто взять и забыть сколько и каких проблем он мне наорганизовывал? Сделать вид, что ничего не было?
И кто из нас после этого рехнулся?
— Ты бы не узнала сама, — меняется Андрей, пытаясь высмотреть что-то в моём лице. — Кто тебе рассказал?
— То есть я ещё и идиотка, — заключаю я, отодвигаю его в сторону и быстро одеваюсь. — Хотя, в этом ты может и прав, умная бы сразу поняла, что что-то не так. Но ты птица такого полёта, что раскусить тебя не по зубам какой-то среднестатистической девчонке, решившей поиграть в бизнес.
— В мире нет женщины лучше тебя!
— Вот только давай без этой пошлости, — криво усмехнувшись, я оглядываюсь и надеваю кроссовки. — Ты пошёл ва-банк и проиграл, так какой теперь смысл в этой киношности…
— Куда ты? — безэмоционально интересуется Андрей, глядя, как я беру со стола телефон.
— Сначала домой, а потом посмотрим…
Глава 30
— Ты меня слышишь?
— Что?
— Ты меня слышишь? — на несколько тонов громче кричит Олеська.
— Местами. — Музыканты уходят за сцену, и звук в зале заметно сбавляет громкость. Как минимум басы перестают долбить по моим барабанным перепонкам. — Что ты сказала?
— Как ты? — Видеть в её взгляде сочувствие, замешанное на жалости, удовольствие ниже среднего, но это Олеся. Ей можно.
— Почти зашибись, — усмехаюсь я и допиваю третий по счёту коктейль. — Танцевать идём?
— Если ты дойдёшь до танцпола — очень может быть. — Фыркает она, последние полчаса нацеживая свою «Голубую лагуну». — Ты дойдёшь, моя несравненная Лиссет?
— А я теперь не твоя, общественная, — криво улыбаюсь я, понимая, что меня повело. Когда я последний раз накидывалась такими темпами? Кажется, даже до «Саркани». — Меня поимели кто только мог, а ведь веселье ещё в самом разгаре.
— Прекрати, — Олеся отодвигает от меня бокал. — Андрей… — Её вздох слышно даже за соседним столиком. — Он ведь не плюшевый волк, с которым ты спала до старших классов. У этого волчары когти и клыки такие, что лесные собратья позавидовали бы.
— И я.
— Что ты?
— И я завидую. Особенно тому, как легко он этими когтями разодрал моё светлое будущее. — Бокал снова в моих руках, жаль, что пустой. И я оглядываюсь, надеясь поймать официанта. — Сколько прошло? Два часа? Три? А вот здесь, — я стучу пальцем по виску, — всё ещё не укладывается, что он хотел как лучше. Лучше для кого?
— Для себя, — отвечает Олеська, когда понимает, что без этого я не продолжу.
— Хотя он молодец! — Наконец, на мой жадущий взгляд натыкается официант, и я делаю заказ. — Ты только представь, он сам себе создал все условия для того, чтобы достичь своих же целей.
— А сурдоперевод для блондинок будет? — фыркает она.
— Ты брюнетка, если что, — потянувшись, я легко тяну её за прядь длинных, до талии, иссиня-чёрных волос. — Чего он хотел? Чтобы я вся такая воздушная прибежала плакаться в широкое плечо. А значит, что?
Зря я так долго не пила. Не помню, когда последний раз мне было так хорошо, хотя… Нет, чтобы на полном серьёзе вспоминать о ночи с Яном мне нужно куда больше трёх коктейлей.
— Значит нужно создать такие условия, чтобы я сломалась, — покачав головой, я ставлю подбородок на лежащий на столе локоть. — Представляешь?! Я и сломалась!
— Может, домой? — улыбаясь, предлагает Олеся.
— Мы же только пришли, — расстроенно тяну я. — Идём лучше танцевать! — И, поднявшись, я за руку веду её в самый центр зала, глядя как возвращаются на место музыканты.
И мы танцуем, почти как раньше. До взрослых проблем и разочарований. До гордости и самостоятельности. До разбитых на осколки мечтаний.
Последнее особенно больно.
