– Что же, если ты меня провожал и дарил цветы, я всю жизнь должна тебе за это поклоны бить? Может быть, ты мне счет выставишь?
Илья издал презрительное «Пффф» и закатил глаза.
– Не думал, что ты настолько… что ты такая…
– Просто я тебе чужая. И ты мне чужой!
– Надо же, как интересно. Что ж ты от «чужого» принимала цветы и подарки? Почему хотела, чтобы «чужой» тебя провожал? Мы были парой, и все вокруг знали, что мы вместе. Почему, интересно, ты сразу не доложила, что я тебе «чужой»? Я-то тебя сразу предупредил, что я за свободную жизнь! Но ради тебя я отодвинул в сторону свои принципы! И нате, пожалуйста, я ей теперь чужой… Кто из нас после этого эгоист?
– Я это потом поняла… – Маша совершенно потерялась и готова была чуть ли не прощения просить за свой эгоизм. – Я себя обманывала… Но рано или поздно обманывать себя перестаешь!
Илья снова презрительно фыркнул.
– Ты об этом очень сильно пожалеешь, – произнес он с угрозой. – Тебе это отольется.
Маша рывком встала из-за стола, просочилась между столиками и выскочила из кафе. Было гадко и тошно. Маше казалось, что у нее поднялась температура, голову сдавило невидимым стальным обручем. Она уговаривала себя, что Илья ей безразличен, пусть он считает ее хоть дурой, хоть эгоисткой, хоть мировым злом. И бегом припустила через дорогу.
Но бежать не стоило. Она издали видела, что у входа никого нет.
На часах было четверть девятого.
Неужели Гоша опаздывает? На него это не похоже, обычно он приходит заранее. Маша набрала его по мобильному и долго слушала длинные гудки. Стояла на крыльце, прохаживалась вдоль газона, подбегала к автобусной остановке, если из-за поворота выезжала маршрутка. Время приближалось к девяти.
Выходит, он ее попросту не дождался? Странно, что не позвонил… Неужели обиделся? На ничтожное опоздание? Бред. Она еще раз набрала его номер. После трех длинных гудков раздались короткие. Он сбросил звонок…
Недоумевая, Маша поехала домой. Чутье подсказывало: случилось что-то серьезное. И с ее пятнадцатиминутным опозданием это никак не связано…
Она уже подходила к дому. Приостановилась на развилке улиц. Свернула на ту, где стоял его дом, дошла до подъезда. «Зайти или не зайти?» – колебались весы, точь-в-точь как месяц назад, когда она сомневалась, звонить или не звонить по поводу физики. Маша заставила себя шагнуть в подъезд. Ноги охватила пожирающая слабость – вот-вот подломятся, в душе зашевелились недобрые предчувствия. Поборов и то и другое, Маша поднялась на лифте и надавила на кнопку звонка.
Гоша открыл дверь. В первый миг Маша его не узнала. Лицо стало отрешенным, глаза – чужими и смотрели в никуда. Он молча отступил на шаг.
– Я звонила, ты не отвечаешь, – начала Маша с порога. – Я просто задержалась на катке и не успела тебя предупредить…
– Я понял, что задержалась, – ответил Гоша ровным голосом. – Только не на катке, а в кафе, – добавил он с усмешкой.
Сердце на миг замерло – и тут же понеслось галопом. Зачем она попыталась соврать!..
– Я видел, как ты заходила туда с… мировой знаменитостью. Если ты с ним поссорилась и решила при помощи меня отомстить… Спасибо, я не кандидат на такую роль. Я не хочу, чтобы меня использовали.
– Да ты что! Ничего подобного! Я с ним уже давно поссорилась, и…
– Можно было догадаться, что давно, – прервал ее Гоша. – Теперь я понял, зачем ты занималась со мной физикой и ходила гулять и зачем тебе было нужно, чтобы я тебя каждый вечер встречал.
Маша просто задохнулась от такой несправедливости. Он что, забыл, как они сыпали фразами из «Джентльменов удачи» и «Бриллиантовой руки», выясняли, кто такой Энтони Хопкинс, и хохотали, пугая официантов? Разве все это могло быть «местью» кому бы то ни было?..
– Ничего подобного… – начала она, но тут Гоша впервые с того момента, как открыл дверь, посмотрел ей в лицо. Как на смертельного врага. Который спит и видит, как бы его, Гошу, поиспользовать.
Маша стремительно развернулась и побежала вниз по лестнице. Не успела пробежать один пролет, как дверь наверху захлопнулась.
«Кина не будет, электричество кончилось», – пришла ей на память еще одна фраза из «Джентльменов удачи».
– У нас Саша, – сказала мама, когда Маша вошла в прихожую. – Мы тебя ждали. Ты только взгляни, что Саша тебе достал! – она торжественно протянула Маше два билета.
Это были билеты на московский концерт «Майндлесс Селф Индалдженс» в следующем месяце. Маша увидела цену: один билет стоил пять с половиной тысяч. Она смотрела на билеты и не могла заставить себя улыбнуться.
– Здорово… Спасибо… – На нее навалилась страшная усталость.
– Давай, садись с нами ужинать, – сказал Саша.
– Не хочется. Я лучше спать пойду. Не выспалась сегодня.
Хлопнула входная дверь, минуту спустя мама постучалась в Машину комнату:
– Еще не спишь?
Маша, одетая, лежала на кровати, мама присела рядом, на краешек.
– Ты знаешь, мы с Сашей… ну, в общем… мы подали заявление в ЗАГС. Ты ведь не против?
– Я «за», – равнодушно обронила Маша.
– Ты не рада?
– Рада… – Маша вдруг расплакалась.
– Что с тобой? – растерялась мама. – Я не думала, что ты так отреагируешь!
– Нет, мам, это ничего, это я просто устала… из-за экзаменов… – она вытерла слезы. – Я правда, честное слово, очень за вас рада.
Глава 37 Беда не приходит одна
Назавтра был первый день лета и последняя в этом сезоне тренировка. Волков на две недели улетел из Москвы, но программы для следующего сезона давно были прикинуты, соревновательные планы расписаны и утверждены. Для Маши сезон начинался в конце августа, с этапов взрослого Гран-при, в декабре она должна была участвовать в российском чемпионате, в феврале – ехать на Олимпийские игры.
Ночью Маша почти не спала. Задремать удалось лишь под утро, и сразу же затрезвонил будильник. Она механически оделась, собрала спортивную сумку. Еле переставляя ноги, как вареная, поплелась к входной двери. Завтракать и не пыталась. Подташнивало, перед глазами плавала какая-то муть. Сами глаза потускнели и припухли, под ними снова обозначились лиловые круги.
На катке разминались только новички – две девочки лет двенадцати, которых Волков недавно взял в группу, – а Алена и Полина с Ларисой сидели на скамеечке за бортиком и тихо разговаривали. Когда показалась Маша, все трое замолчали и посмотрели на нее сочувственно, без улыбок.
«Удивляются, почему я так плохо выгляжу, – подумала Маша. – Аж онемели…»
Лариса положила руку ей на плечо, потянула ее в сторонку. Алена и Полина остались на скамейке и молча за ними наблюдали.
– Для тебя есть новости… не очень хорошие, – начала Лариса. – Ты только отнесись к этому спокойно, ладно?
Сердце у Маши упало. Что еще могло случиться?..
– Вчера прошло заседание тренерского совета. Сергей Васильевич на нем, как ты понимаешь, не присутствовал.
– А вы были?
– Кто ж меня туда пустит. Не была, естественно, но мне один знакомый пересказал… В общем, там перетасовали некоторые планы на соревновательный сезон. Говорили о том, что на главные европейские и мировые старты ездят все время одни и те же фигуристы, что нужно дать возможность проявить себя и другим, которые слишком долго дожидаются своей очереди и не имеют достаточной соревновательной практики. Что надо расширять состав сборной и все такое. Короче, тебя с Гран-при сняли.
Маша потрясенно молчала. Алена с Полиной подошли поближе.
– Еще там велись непонятно на чем основанные разговоры, что ты нестабильная, что посылать тебя на ответственные старты – это лотерея. Дескать, раз она чемпионат мира провалила, пусть подождет в очереди, доверие Федерации надо заслужить; мировая арена – это не площадка для обкатки программ и приобретения опыта. Дескать, Федерация щедро оплачивает твою подготовку, но ты не всегда оправдываешь авансы и надежды, которые на тебя возлагают.
– Ничего себе, она на Олимпийские игры путевку отхватила, а они говорят – «нестабильная», – встряла Полина.
– Если бы Васильич там был, он бы этого не допустил, – высказалась и Алена.
– А вот он приедет и оспорит эту фигню! – заявила Полина.
– Уже не сможет, – покачала головой Лариса. – Решение приняли большинством голосов. Его голос все равно бы не перевесил.
– Но кто про меня это все говорил? – растерянно проговорила Маша. – Что нестабильная и так далее? Кто предложил снять меня с Гран-при?
– Ну, вроде бы инициатива исходила от начальства Федерации… Может быть, от кого-то из вице-президентов, – уклончиво ответила Лариса.
– В общем, это папаша Вероники постарался, – рубанула Алена. – Я уверена! Решил подстелить своей доченьке соломку. Устранить главного конкурента!
