В колесном цехе от взрыва обвалилась часть кровли, был проломлен пол, частично выбито стеновое и фонарное остекление. Кроме того, бомба перебила одну ферму и одну железобетонную арку. Вышли из строя паропровод, водопровод и отопление. Пострадало оборудование на участках электродной, сварочной и термической мастерских. В гараже взрывом разбило две грузовые автомашины. Потери этого цеха составили 11 человек ранеными, и один человек был убит. Впоследствии в больнице умер от ран еще один рабочий. Бомба, разорвавшаяся на улице между моторным и колесным цехами, повредила газопровод [171] .
Днем 4 августа оберст Рот решил провести следующую атаку в вечернее время на закате. В качестве целей для первого удара были выбраны автозавод, расположенный на левом берегу Оки, находящийся рядом с ним «Двигатель революции» (бывший немецкий завод «Фельзер»), а также радиотелефонный завод (бывший «Сименс унд Гальске») в нагорной части города. Учитывая малое количество исправных бомбардировщиков, было решено в ходе первого удара поразить жизненно важные объекты предприятий, а именно теплоэлектростанции, на которые предполагалось сбросить мины ВМ1000 и фугасные бомбы крупного калибра. Экипажи должны были выйти на цель на небольшой высоте и, используя светлое время суток, добиться точных попаданий, чтобы сразу вывести заводы из строя.
Около 11:00 по берлинскому времени в воздух поднялся первый «Хейнкель», спустя некоторое время за ним последовали еще три машины из KGr.100 и III./KG26. Преодолев 750 км, первый Не-111 вышел на цель около 16:10 над Окой. В небе над Горьким в это время была облачность, что позволило экипажу без проблем выйти к объекту атаки незамеченным. Пройдя над поселком Стригино, «Хейнкель» направился к расположенному на высоком правом берегу реки Ворошиловскому району. Самолет не был обнаружен постами ВНОС, и городской штаб МПВО опять не объявил тревогу. Когда же вышковой наблюдатель на заводе № 197 имени Ленина увидел быстро приближающийся самолет, было уже поздно…
По словам очевидцев, самолет сбросил бомбу не с первого захода. Наоборот, «Хейнкель» сначала сделал над целью два-три круга и только потом лег на боевой курс. Сами жители интерпретировали этот маневр как желание летчика избежать лишних жертв в надежде, что, увидев бомбардировщик, рабочие покинут цеха и побегут на улицу.
Однако такой возможности у них просто не было!
Еще 18 августа заместитель наркома боеприпасов Гамов разослал по подконтрольным ведомству заводам приказ, в котором говорилось: «Практика работы заводов и учреждений наркомата, категорированных по местной ПВО, за время с 22 июня с. г. показала, что отдельные объекты, в пунктах расположения которых были поданы сигналы «ВТ», без особой надобности полностью прекращают свою деятельность, неся большую потерю рабочего времени из-за простоя».
В приказе заместителя наркома авиационной промышленности Кузнецова по этому поводу значилось: «Практика воздушных налетов авиации противника показала, что тыловые объекты подвергаются нападению преимущественно в ночное время. Попадания авиабомб в район объектов носят случайный характер. В этих условиях определить момент угрозы непосредственного нападения с воздуха не представляется возможным».
В итоге 5 октября 1941 г. Главное управление МПВО НКВД СССР издало приказ № 29/5493, который гласил:
«Строить внутри цехов индивидуальные убежища и отсеки.
По сигналу «ВТ» работу не прекращать, за исключением лиц, состоящих в противопожарной охране и соединениях МПВО.
Работающим оставаться на своих местах до момента непосредственной атаки (бомбометание) авиации противника на объект. Работа предприятия прекращается, за исключением агрегатов, работа которых по технологическим условиям не может быть приостановлена. Работу надо было возобновлять, не дожидаясь подачи сигнала «Отбой ВТ».
Кроме вышеперечисленных распоряжений, начальник ГУ МПВО НКВД генерал-лейтенант Осокин распространил «временную инструкцию» о порядке работы предприятий по сигналу «ВТ» и непосредственной угрозе нападения. В ней давался ряд «ценных указаний», например такое: «В целях защиты от действия осколков и взрывной волны ФАБ установить устройства, приспособления для защиты сооружений и ценного оборудования путем возведения отсечных стенок, обвалки мешками (кули, ящики) с землей и песком… После сигнала «ВТ» готовая продукция рассредоточивается и принимаются меры к ее немедленному вывозу с территории предприятия».
Таким образом, просто увидев в небе немецкий самолет, рабочие не имели права покидать свое рабочее место. Напомним, что за год до этого аналогичное решение было принято и в Англии по инициативе Черчилля.
В данном случае штурман «Хейнкеля» просто не мог промахнуться. Стоял день, и по самолету никто не стрелял. Мина ВМ-1000 упала прямо на главный четырехэтажный корпус завода имени Ленина. Вслед за этим прогремел мощнейший взрыв, от которого обрушилась большая часть здания. Только после этого в разных местах города протяжно завыли гудки воздушной тревоги, а из района Тобольских казарм начали палить зенитки. Анатолий Курмаев, находившийся в это время в Канавине, около сквера на Окской набережной, впоследствии вспоминал: «Сначала я увидел на небе черные облачка разрывов зенитных снарядов. Затем обратил внимание на высокий столб черного дыма, огня и пыли, поднимавшийся в нагорной части города над заводом имени Ленина. Причем после первого взрыва вскоре можно было разглядеть еще несколько, выбросивших в небо новые столбы пламени и дыма. Только после этого послышались отдаленные сигналы воздушной тревоги».
В ходе бомбежки были полностью уничтожены сборочный и деревообделочный цеха, два соседних цеха, расположенные в торцах корпуса, получили сильнейшие повреждения. От сильной взрывной волны частично разрушилась электроподстанция № 3 и вышли из строя несколько силовых трансформаторов. Эхо взрыва пронеслось по всему Ворошиловскому району Горького. На расположенном напротив пострадавшего предприятия заводе радиоаппаратуры № 326 имени Фрунзе во всех цехах вылетели стекла и обсыпалась штукатурка. Многие рабочие в панике бросили работу и побежали к проходным, часть людей полезла прямо через высокий заводской забор. Паника от увиденного охватила также и соседнюю железнодорожную станцию Мыза. Дежурные по станции Давыдова и ее помощник Сулимов, напуганные бомбежкой, оставили свой пост. В итоге возникла жуткая неразбериха. Раненые, находившиеся в стоявшем перед семафором эшелоне, стали выпрыгивать из вагонов и разбредаться по местности.
Пилот же «Хейнкеля» спокойно повел самолет к центру города, попутно осматривая местные достопримечательности. Над Нижегородским кремлем он сделал своеобразный «круг почета», демонстрируя свою полную безнаказанность. Работник обкома ВКП(б) Анна Александровна Коробова вспоминала: «Во время перерыва между заседаниями мы вышли на улицу и, к своему ужасу, увидели черный самолет со свастикой, описывающий круг над кремлем. При этом летчик высунулся из кабины и даже помахал нам рукой! После этого мы вернулись в здание и нам сообщили – только что разбомбили завод имени Ленина, его директор Кузьмин погиб…»
Тем временем к городу приближались еще два бомбардировщика. Пройдя над окрестными деревнями и наведя страх на колхозников, они около 16:20 на предельно малой высоте появились над Автозаводским районом. Самолеты с ревом пролетали над головами людей, направляясь в сторону завода. Один бомбардировщик шел над улицей Жданова (ныне проспект Молодежный), второй – в 400 м левее, над проспектом Кирова.
Рафаил Ривин в этот момент выходил из здания Автозаводской поликлиники [172] . Об увиденном он вспоминал: «Вдруг я увидел самолет, летящий на очень малой высоте прямо над забором поликлиники. Когда он со страшным ревом пронесся мимо меня, я отчетливо разглядел фигуру летчика в шлемофоне, а потом фашистские знаки. После этого я начал размахивать руками, привлекая внимание прохожих, и закричал: «Самолет, самолет!» Бомбардировщик прошел в сторону завода, а на улице началась паника. Помню, как одна женщина в длинном платье полезла через высокий забор поликлиники и застряла наверху». Анна Сорокина в это время тоже находилась на улице и также видела идущие над домами «Хейнкели»: «Они летели, как на параде, едва не задевая брюхами крыши и печные трубы».
В эти самые секунды работница предприятия Надежда Надёжкина, находившаяся на своем посту на крыше заводоуправления ГАЗа, тоже отчетливо видела на фоне сумеречного неба два самолета, на малой высоте приближавшиеся с запада. Девушка нервно перебирала лежавшие перед ней фотографии, пытаясь сравнить их с увеличивающимися в размерах оригиналами. Одновременно второй боец поста по телефону дрожащим голосом сообщал в штаб МПВО ГАЗа о грозящей опасности. Когда самолеты полетели уже над заводской территорией, Надёжкина еще надеялась, что, может быть, это свои, но тут ее глазам предстало пугающее зрелище. От одного из них отделились четыре бомбы, с воем устремившиеся вниз, прямо на ремонтно-механический цех. А еще через мгновение все вокруг сотряс грохот взрывов и в небо взметнулись столбы огня и дыма.
