В эфир с текстом выходили дважды — вечером 30 июня и утром 1 июля. Передачу приняли и в Кракове, где был создан вышеупомянутый УНК. Его функционеры на основании радиопередачи отпечатали свой первый (и последний) информационный бюллетень, в котором рассказывалось про события в Львове.
Бюллетень сразу же попал в руки немцев, однако они не могли понять — то ли украинцы получили на это разрешение от высших властей, то ли это была инициатива «снизу».
2 июля 1942 года новости про провозглашение Акта дошли до Берлина в контексте донесения айнзацгруппы «С» полиции безопасности и СД. Донесение уведомляло, что украинские круги поставили немецкую власть перед фактом провозглашения Акта об Украинском государстве. В донесении сообщалось, что бандеровцы активизировали свою работу среди населения, распространяют листовки.
В ответ из Берлина пришли указания незамедлительно посадить под домашний арест всех активистов ОУН, включая Бандеру, и запретить им какую бы то ни было политическую деятельность.
В Кракове состоялась встреча государственного секретаря Кундта, судьи Бюлова, полковника Бизанца и одного из высших чиновников Генерал-губернаторства Феля с верхушкой УН К.
Разговор между украинской верхушкой и Кундтом был весьма примечателен тем, что немцы в резкой форме указали своим украинским «союзникам» их место. Начало беседы касалось выпущенного УН К бюллетеня (циркуляра), уведомлявшего всех о провозглашении Акта о воссоздании Украинской державы. Госсекретарь Кундт так выразил отношение германского руководства к этому документу:
«Содержание этого бюллетеня не соответствует фактам. Немецким органам власти, а также берлинским инстанциям ничего не известно о существовании украинской власти в Львове. Такая власть не может быть установлена без ведома Берлина. Далее, ничего не известно о том, что «уполномоченный» немецкого руководства проф. д-р Кох принял участие в Национальном сборе в Львове. Также неизвестно, что в этом сборище принимали участие высшие немецкие офицеры. Здесь либо идет речь о самоуправстве отдельных людей, использовавших радиостанцию для своих целей. В таком случае это нарушение военно-правового статуса, поскольку вся территория является зоной операции, где не может проводиться кем-то отдельная политика. Либо речь ведется про российскую радиостанцию, которая распространила дезинформацию. Других вариантов я не вижу.
Текст, который распространила львовская радиостанция и разработанный Вами, является весьма своеобразным творением, поскольку в нем ведется речь про украинские Вооруженные силы, которые плечом к плечу борются вместе с немецкими солдатами. Я констатирую, что украинские Вооруженные силы в настоящее время не воюют. Сам этот прием способствует распространению дезинформации. Также в сообщении идет речь о том, что немецкий рейх и немецкий вермахт — союзники украинцев. Это не так, единственная личность, что ведет борьбу, — это фюрер, а украинских союзников не существует. Возможно, украинцы чувствуют себя нашими союзниками, однако в контексте державноправовой терминологии мы не союзники, мы завоеватели советско-российской территории. Здесь вами проявляются желания, которые выходят за грани реальности и которые вызывают в высших инстанциях рейха недовольство. Полагаю, что здесь действует загадочный инициатор, заинтересованный в том, чтобы разрушить доселе хорошую репутацию украинцев среди немецких руководящих кругов рейха. Я не могу допустить, что это делают украинцы. Возможно, здесь действуют некие особы, которые из-за болезненного честолюбия желают получить власть в Киеве и вредят как самим себе, так и украинцам. И все же я не могу допустить возможность подобного…
Я понимаю нетерпение людей, которые столетиями стремились к свободной жизни нации, свободной от поляков и россиян. Я допускаю, что они не могут пропустить такой момент. Я сам двадцать лет вел борьбу как судетский немец против чехов. Но горе нации, которая в тот момент, что идет к цели, утрачивает разум. Если вы мудрые политики, вы не можете сидеть спокойно, сложив руки.
Что касается вашего информационного листка, то формально я констатирую, что в соответствии с законами Генерал-губернаторства вы должны были знать, что информационные листки могут издаваться лишь с разрешения главного отдела пропаганды.
Сегодня я отбываю в Берлин, где будет принято окончательное решение. Я лишь хочу — по доброй воле — сразу вас предупредить о недопустимости и далее действовать такими же методами и компрометировать себя перед своим народом».
В ответ представитель «новой власти» доктор Горбовой начал лепетать о том, что передача львовской радиостанции была воспринята как действие, согласованное с немецкими кругами. В это время в зале, где проходил этот «разбор полетов», появился Степан Бандера. Кундт сразу же «переключился» с функционеров УЦК на главу ОУН (Б).
«Кундт: В этой загадочной информации львовского радио либо какого-то другого вражеского радио утверждается, что пан Бандера был провозглашен вождем свободного государства западных украинцев и что вы назначили Стецко руководителем государства.
Вопрос первый: Авторство декрета № 1 принадлежит Вам?
Вопрос второй: С Вами предварительно согласовывали Ваше руководство украинским государством или прокламация по радио была провозглашена без вашего согласия?
Переводник: Пан Бандера просит дать ему возможность разъяснить украинскую позицию.
Кундт: Я прошу заметить, что значимой является лишь позиция немецкая.
Бандера: Уже 20 лет до сего дня украинцы ведут войну против большевизма в самой революционной форме. Эту войну они ведут самостоятельно. Руководство ОУН вело революционную борьбу против всех оккупантов Украины. Эта борьба до последнего момента велась самостоятельно во имя самостийной, незалежной Украины. В этой борьбе ОУН стремшшсь приобрести союзников для великой борьбы против Польши и России, а в последнее время только против большевизма. Великогерманская власть, а именно национал-социалистическая Власть, является нашим главным союзником и по сей день стоит на нашей стороне. ОУН различными методами сотрудничала с немецкими руководящими инстанциями. Они (украинцы) совместно с немцами боролись против Польши и также понесли потери, сотрудничая с Германией в той форме, в какой им было позволено. В эти последние два года нами велась также борьба против большевизма, конспиративно и лишь в той форме, что разрешалась немецкими инстанциями, с которыми велось сотрудничество, причем политическому статусу Германии это ничем не угрожало.
Это время организация использовала свой потенциал для подготовки борьбы против главного противника — россиян и особенно против большевизма. В этой боевой работе за два года она также понесла потери. Организация готовилась для вооруженной борьбы и сделала все, чтобы вступить в последнюю борьбу, причем в форме, которая разрешалась немецкими властями.
Кундт: Я передал прошение УНК относительно создания украинского Легиона в Берлин. Решение еще не принято.
Бандера: ОУН вступила в войну частично в рядах немецкого вермахта, а частично как организатор восстания в тылах большевистских войск, выполняя задания вермахта.
Кундт: То, что сказал пан Бандера, и по смыслу и на практике — мне известно, а также известно и в тех инстанциях, что имеют с ним дело.
Бандера: Поэтому я хочу еще раз подчеркнуть, что в этой войне мы не пассивные наблюдатели, а активные участники, в той форме, в какой мы имеем возможность принимать участие в этой борьбе.
Кундт: Это правильно. Пока вы поддерживаете контакт с немецкими служебными инстанциями, ваша работа соответственно и оценивается.
Бандера: Мы все вступили в борьбу за самостийную, незалежную и вольную Украину. Мы боремся за украинские идеи и украинские цели. Как только началась война, я отдал приказ своим людям сделать все для того, чтобы вести борьбу совместно с немецкими войсками. Я дал указание тайно создать в районах, занятых немецкими войсками, администрацию и местный аппарат. Эти поручения я дал еще до войны.
Кундт: По разрешению какой немецкой инстанции?
Бандера: Основой, на которой базировалось сотрудничество с немецкими инстанциями, была цель создания самостийной украинской державы. За два года мои люди за это отдавали свои жизни, и за это они борются и сегодня.
Кундт: Я поставил конкретный вопрос — после вступления немецких войск было провозглашено создание украинской власти, и знала ли про это какая-либо немецкая инстанция?
Бандера: Перед началом военных действий 15 июня я передал меморандум в рейхсканцелярию, в котором говорилось, что требуется немедленно приступить к организации власти. Я отдал приказ: после освобождения создать в областях украинскую власть. Этот приказ был отдан перед началом акции через повстанческие группы, для того чтобы эти группы немедленно вступили в борьбу и создавали в освобожденных районах администрацию.
Кундт: Вы об этом уведомили абвер?
Бандера: Да, но абвер и перед и после начала войны не считал себя компетентным в этих делах. Это решалось в Берлине.
Я подчеркиваю, что это не было в форме договоренности. Мне сказали, что официальные инстанции еще не приняли окончательного решения про восстановление украинской власти, которую отдадут в руки украинцев. Это было в форме обсуждения, обещаний не давалось.
Кундт: Вы были провозглашены вашими людьми руководителем первого украинского правительства в Западной Украине на основе Вашего приказа после вступления немецких войск в Львов?
Бандера: Этот приказ я отдал как руководитель организации ОУН, т. е. как руководитель украинских националистов, поскольку эта организация руководит украинским народом.
Я по поручению ОУН провозгласил себя руководителем украинского народа. ОУН была единой организацией, которая вела борьбу и имеет право создать правительство с учетом ведущейся ею борьбы.
Кундт: Право имеют немецкий вермахт и фюрер, который завоевал край. Он имеет право назначать украинское руководство.
Бандера: Это было бы руководство, которое создавалось указом немецкого правительства. А это правительство создавалось самостоятельно и также с целью сотрудничества с немцами.
Кундт: Это было согласовано с немецким военным комендантом?
Бандера: Я не знаю, творилось ли все это с ведома немецких инстанций. Я дал инструкции, в которых говорилось: делать все с согласия немцев. Я допускаю, что так и было в этот раз, так как радиостанция выдала в эфир сообщение с уведомлением на немецком языке.
Кундт: Обращения к фюреру и вермахту были переданы на немецком и украинском языках, а далее следовало заявление лишь на украинском.
Бандера: Относительно происходившего в Львове я не информирован. На собрании УНК в Львове присутствовал Стецко…
Кундт: Я хочу пану Бандере сказать следующее: тот факт, что он передал меморандум в рейхсканцелярию, еще не означает доверие. То, что Вы предложили, еще не стало законом, и поэтому господа из абвера, т. е. инстанции, подчиняющейся фюреру, были уведомлены про Ваши намерения, но не дали согласия на их реализацию.
Кроме того, как двадцатилетний знаток украинской борьбы в бывшей Польше и Советской России я думаю, что не только группа Бандеры, но и другие украинцы боролись и жертвовали жизни и, по моему мнению, могли бы предъявить свои претензии. Констатацией данного факта я не желаю унизить пана Бандеру и его людей, хочу лишь отметить, что мы занимались этими делами и хорошо информированы про борьбу украинского народа. Фюрер уделит ей внимание, как только настанет подходящее время. Невозможно, чтобы в это врбмя кто-то действовал по-своему, без немецкого руководства. Поэтому пану Бандере и другим панам я даю добрый совет — ничего не делать без согласования с компетентными инстанциями. Немецкий вермахт борется с Советской Россией, ваш край является зоной военной операции и будет таковым, пока фюрер не скажет, как действовать далее. Есть ли еще какие-либо вопросы для обсуждения?
Бандера: Я еще раз хочу разъяснить и подчеркнуть, что ни один из приказов, которые я отдал, не преследовал целью обойти какие-либо немецкие указания. Нормализация жизни украинцев на украинской территории может быть только при условии использования украинских факторов. Я стою на той точке зрения, что пока этой цели возможно добиться только в содействии с немецкими властями.
Кундт: Что будет далее — решит Адольф Гитлер».
