Иероним мог сколь угодно долго наблюдать за ними. Их рты, казалось, были созданы, чтобы сообщать сладкие и запретные секреты. Изысканной и правильной формы, чуть пухлые губы складывались в улыбку, выражавшую остроту удовольствия, жажду денег и аппетит к власти. Мужчина властвовал над двумя женщинами, чьи высокие груди и круглые и упругие ягодицы приглашали к ласкам.
С ледяным спокойствием взирал он на красавиц. Иероним, сколько он себя помнил, никогда не испытывал влечения при виде обнаженного женского тела. И мужского, впрочем, тоже. В детстве его смутно влекло к матери и сестрам, но в подростковом возрасте он научился подавлять любое проявления желания с помощью молитвы.
Да и потом, у него было кое-что получше этих русских лолиток. Намного лучше! Он закрыл окно, задернул шторы и вернулся в комнату. Входная дверь была заперта на электронный замок. Этот отель служил ему убежищем, гарантируя полную анонимность. Он снова вернулся мыслями к операции, мастерски проведенной его командой в Сен-Максимене. Они вернулись в Париж двадцать четыре часа назад.
Он открыл шкаф и вынул алюминиевый чемодан с кодовым замком, функционировавшим в паре с его мобильным телефоном, набрал на клавиатуре мобильного комбинацию цифр: 823.720.511.090.
Замок трижды щелкнул, и он смог поднять крышку. В чемодане были туалетные принадлежности и две пластиковые коробки. Он осторожно извлек коробки и открыл их. В той коробке, что была побольше, находился предмет, снимая с которого хлопчатобумажную обертку, он задрожал.
Слова сами сложились в молитву: «Наш спаситель Иисус Христос, единственный Сын Отца Небесного, пожелал жить с тобой и создать семью, освященную волей Его. Прошу тебя, пошли успокоение моему разуму. Ты, жившая с Иисусом в доме иерусалимском, освяти мое сердце. Ты, давшая Христу потомков, надежду грядущего мира, сохрани мою душу в мире. Ты, любившая Сына Божьего, и которую Он любил, приведи христиан в священный союз!
Господи, Отец Небесный наших отцов и матерей, по велению Твоему Твой Сын и Мария Магдалина произвели на свет Иеремию, Адама и Рахиль. Их молитвами ниспошли мне спасение, обещанное Тобою своим верным слугам».
В руках он держал череп Марии Магдалины, украденный в базилике Сен-Максимена двумя днями ранее. Профанация была выполнена безупречно. Возможно, после смерти ему придется понести за это суровое наказание. Принято полагать, что муки чистилища стоят адских мук. Он попытался убедить себя в том, что все он делал из благих побуждений. Он вспомнил, как ребенком получил откровение Святого Духа, потом вспомнил себя – юношу, преисполненного любви к Христу, потом – зрелого мужа, служителя Господа, сражающего во имя Креста Господня и веры. Он не сделал ничего, что могло лишить его небесной благодати. Наоборот…
Он ласково погладил отполированный веками череп, ища поддержки в невидимом взгляде усопшей. Он любил Марию Магдалину, любил до сумасшествия. Как он желал восстановить ее кожу, заставить снова отрасти волосы, которыми она обтерла ноги Иисуса…
Подобные желания вселяли в него страх. А теоретически он уже располагал средствами для их реализации. Он с благоговением поцеловал череп, потом открыл вторую коробку.
Сердце забилось, пытаясь выскочить из грудной клетки. Он прикоснулся к защитному стеклу, но не решился вынуть реликвию из позолоченного хранилища. Вот она, плоть святой, в нескольких сантиметрах от его глаз и губ! Крохотный кусочек сухой кожи со лба Марии Магдалины, с того самого места, которого воскресший Христос коснулся пальцами.
Еще немного – и сознание покинуло бы Иеронима. В это мгновение раздался телефонный звонок.
– Мсье?
– Слушаю вас, – ответил он слабым голосом.
– Ваш самолет готов.
– Выхожу.
Он бережно упаковал реликвии и свои вещи и спустился к бюро администратора, чтобы оплатить счет. Через полчаса его реактивный самолет взлетел с частного аэродрома, прилегавшего к автодрому, и, набирая высоту, пронесся над Сент-Бомом. Иероним попытался разглядеть городок Сен-Максимен на севере. Но не смог. Он подумал о прихожанах, преклонявших колени перед поддельными мощами, которыми посланные им воры заменили подлинники. Совесть его молчала.
Глава 40
Сведения «Легиону» и «Opus» продавал один и тот же человек. Информация поступила к нему слишком поздно. Хуан Кальдерон смотрел вслед взлетающему самолету. Итак, реликвии теперь вне досягаемости его людей. Отец Иероним вез их прямиком в подземный центр ордена Божественного спасения. «Opus», несмотря на наличие многочисленных сообщников в лоне иезуитских орденов, не сможет завладеть ими.
– Все кончено, Робер, – сказал он своему спутнику.
– И что мы предпримем?
– Заберем оставшиеся реликвии.
– Но их больше нет. Они подменили подлинники фальшивками. Вы сами вчера говорили об этом.
– В базилике хранились не все реликвии. Имеется по меньшей мере одна реликвия, которая не принадлежит Церкви.
– Разве такое возможно?
– Едем в Сен-Максимен. Там я объясню вам, что имею в виду.
Они сели в машину, припаркованную возле маленького аэродрома, и выехали на дорогу, которая через Син и Меуне вела в маленькую столицу западной части департамента Вар. Хуан доверял Роберу. Тот был прелатом-директором «Opus» в регионе Прованс – Альпы – Лазурный берег. За десять лет Робер сделал неплохую карьеру в «Деле». Выдающихся успехов он добился в Ницце, где на сегодняшний день насчитывалось 1823 члена «Opus Dei», из которых 229 были студентами высших учебных заведений города. Робер содержал свой «рядовой состав» в образцовом порядке. Денег всегда было достаточно. Отошедшие от дел престарелые богачи, вступившие в ряды «Opus Dei», безропотно платили «налог». Более того – с энтузиазмом вносили дополнительные суммы к праздникам – к Пасхе, Успению Богородицы и Рождеству.
Робер утверждал, что мужчины и женщины, вставшие под знамена покойного лидера Хосемарии Эскрива де Балагер, верны своим обетам.
Однако Хуан в этом сомневался.
Повсюду ему мерещились шпионы и предатели, даже в сердце «Opus Dei». Под руководством главы ордена, монсеньора Хавьеры Эчеваррии Родригеса, Хуан совместно с региональными викариями контролировал службы безопасности, созданные пять лет тому назад. Внутренние чистки регулярно проводились в рядах нумерариев, супранумерариев, ассоциированных членов и сочувствующих. Тех, кого сочли слабым звеном, возвращали к обычной гражданской жизни, а виновные в сношениях с врагом представали перед Божественным трибуналом. Верные люди, которых завербовали среди духовенства прелатуры Священнического общества Святого Креста, как в свое время и Робера, выявляли паршивых овечек. Хуан отдавал себе отчет в том, что эти действия имеют относительную эффективность. Предатели прорастали в организации, словно сорняки на грядке.
Война реликвий набрала такие обороты, что члены орденов начали убивать друг друга. На всех континентах то и дело происходили стычки, велось жесткое соревнование – кому первым удастся проникнуть в тайну жизни. Лаборатории росли как грибы. Генетические коды, структура атома, химические соединения понемногу открывали свои секреты. Ученые на службе у религиозных и иных организаций, не подозревая о том, что пляшут под чью-то дудку, использовали положения квантовой механики и математические формулы, чтобы вывести новые законы. Ограничения, наложенные Господом, были попраны. Люди беспардонно вторглись в его парафию.
А все могло быть так просто! Хуан любовался пейзажем, открывшимся его взору. Отливающие синевой холмы, каменные террасы, засаженные оливами, дубовые рощи, виноградники, обремененные тяжелыми гроздьями, которыми лакомились птицы. Он видел счастливых людей, устроивших пикник на лужайке, прилепившиеся к склону деревни с церквями, окруженными ореолом былой славы, слышал веселый перезвон колоколов, призывающих верующих к молитве… Все это было похоже на чудо. Было воскресенье, и рай находился где-то рядом. Человек не был изгнан из Эдема. Пока еще не изгнан…
«Дыхание Божье истребит все это, когда наши преступления будут совершены», – думал Хуан. А преступления эти имели не человеческую природу. Скоро будут найдены потомки святых. А потом, что еще страшнее, – потомки Иисуса и Марии Магдалины. Одни хотели превратить их в новых пастырей человечества, посредством их помощи побороть греховность и ускорить приход Мессии. Другие поставили перед собой цель стереть их с лица земли. К числу последних относились легионеры Христа. В отличие от них, иезуиты не желали ничьей смерти. Они планировали противопоставить наследников Иисуса Ватикану.
«Opus» пока не решил, чью сторону принять. Его руководство не знало, как можно использовать эту новую расу святых, и ожидало решения Хавьера Эчеваррии Родригеса. Хуану мысль об убийстве была противна. В то время как папа римский отдалялся от «Дела», Хуан был готов разделить идеи иезуитов.
