—Не можешь, правда ведь? Где твои очки, Джоанна?
—Мне не нужны очки!
—Тогда прочти.
Она прищурилась, но слова расплывались перед глазами.
—У меня просто устали глаза!
—Неужели? — Он отложил сценарий и взял ее за руки. — Только не говори, что моя разумная Джоанна слишком тщеславна, чтобы надевать очки для чтения!
—Я не тщеславная и очки мне не нужны!
—Они бы очень пошли тебе! Ты была бы в них еще привлекательнее. — Когда Джоанна убрала руки, он сложил большой и указательный пальцы рук наподобие кругов и поднес к ее глазам, — невероятно сексуально! Черная оправа — да, она подойдет лучше всего. Очень консервативно. Я хотел бы отправиться с тобой в постель, когда очки будут на тебе.
—Я никогда их не надену!
—А, значит, они у тебя есть. Где?
Джоанна попыталась взять со стола сценарий, но Сэм не дал ей.
—Тебе просто нечем заняться, Сэм!
—Ты права. Джоанна, я просто умираю здесь!
Она смягчилась настолько, чтобы коснуться его лица. Она делала это пока еще очень редко. Сэм непроизвольно перехватил ее руку и удержал.
—О лучших отзывах нельзя было бы и мечтать, Сэм. Америка, затаив дыхание, ждет девяти часов.
—В девять пятнадцать вся Америка, наверное, уже храпит!
—Ничего подобного. — Джоанна потянулась за пультом, чтобы включить телевизор. — Садись. Посмотрим что-нибудь другое, пока не начнется.
Он устроился на кресле рядом с ней, подвинув Джоанну так, что она оказалась почти лежащей у него на коленях.
—Я бы лучше покусал тебя за ухо, пока не начнется.
—Тогда мы пропустим первую сцену. — Довольная, она склонила голову ему на плечо.
Странные получились выходные, подумала Джоанна. Сэм остался с ней. Сперва Джоанна ощущала неловкость, но затем они погрузились в обычную рутину, которая, собственно, рутиной и не была. Они занимались любовью, спали, гуляли, занимались мелкими хлопотами по дому, даже съездили на рынок за свежими овощами.
Сорок восемь часов она не ощущала себя продюсером и не думала о Сэме как об актере. Или даже просто знаменитости. Он был ее любимым... или, как она однажды определила, компаньоном. Какой прекрасной была бы жизнь, если бы дело обстояло так просто! Даже за эти два быстро пролетевших дня было трудно представить, что такое возможно.
Джоанна изменила его жизнь. Он не знал, как это объяснить, как облечь это в понятные ей слова, но это было так. Он знал это наверняка в тот момент, когда получил сценарий.
Макс Хэддисон умел держать свое слово. Сэм чувствовал себя словно студент-первокурсник актерского отделения, которому предложили главную роль в спектакле летнего театра. Разумеется, это пришло через Марва, вместе с его мнением о потенциале, старой и новой школе, о пяти миллионах плюс проценты. Сэм принял в расчет. Всегда полезно помнить, что шоу-бизнес — такой же бизнес, как и любой другой, принялся читать сценарий. Это была роль для него, роль, которую никогда не забудут, которая в дальнейшем даст шанс на получение новой роли. Роль Майкла была сложной, неоднозначной ролью молодого человека, стремившегося разгадать тайну своего отца, которого и любил, и ненавидел. В роли последнего Сэм уже видел Макса Хэддисона. И он медленно, вдумчиво перечитывал сценарий, стараясь прочувствовать как сюжет в целом, так и эту важную для него роль в особенности.
И он знал, что хочет сыграть эту роль. Что ему надо это сделать.
Если Марв сможет получить пять миллионов — отлично. Если бы он получил фисташки и бочонок пива — тоже неплохо. Но прежде чем снять трубку и позвонить своему агенту, чтобы сообщить о положительном решении, он бережно упаковал сценарий и отнес его Джоанне.
Ему было важно, чтобы его прочла она. Ему было важно ее мнение, несмотря на то что в отношении карьеры он всегда полагался только на собственное чутье. А теперь и это изменилось. За несколько недель она успела стать частью его жизни и его поступков. И хотя Сэм никогда не считал себя одиночкой по натуре, он перестал быть одиноким. Теперь он делился с Джоанной всем: от больших событий, как этот сценарий, до маленьких, вроде рождения котят. За прошедшие пару дней Сэм увидел Джоанну спокойной и умиротворенной, хотя некоторая отчужденность все еще не покидала ее. Разумеется, ему потребовался не один день, чтобы заметить в ней перемены. По утрам Джоанна, казалось, уже привыкла просыпаться рядом с ним.
Сэм, целуя ее волосы, размышлял о том, что не торопил ее, но и сам делал определенные шаги.
—Вот и реклама, — пробормотала Джоанна, вернув его в реальность.
У Сэма свело живот. Он выругал самого себя, но все равно остался напряженным, как это бывало каждый раз, когда он готовился увидеть себя на экране. И вот он появился, в одних поношенных джинсах и видавшей виды панаме, с ухмылкой на лице, в то время как закадровый голос вещал о развратном, шокирующем поведении его героя.
—Симпатичный торс! — Джоанна улыбнусь и чмокнула его в щеку.
—Половину всего времени они потратили на опрыскивание меня какой-то гадостью, чтобы торс сиял, как у настоящего обитателя джунглей! Неужели женщины и в самом деле неровно дышат при виде потного мужского тела?
—Тебе виднее, — ответила она, изучая появившийся на экране список исполнителей.
Не прошло и пяти минут, как она полностью втянулась в действие фильма. Вот Люк появляется в городе с двумя долларами в кармане и небезупречной репутацией завзятого бабника.
Джоанна знала, что перед ней Сэм, в котором частицы его мастерства перемешаны с мастерством автора, притом очень правдиво. Атмосфера скуки и затхлости сонного маленького городка в Джорджии ощущалась почти вживую.
Во время первого перерыва на рекламу Сэм сходил за креслом для Джоанны. Он не задавал вопросов, чтобы не сбивать настроения, только положил ладонь на ее ногу. За два часа оба не проронили ни слова. Только один раз Джоанна встала и принесла прохладительные напитки, — но они ни слова не сказали друг другу. На экране она видела, как мужчина, с которым она была близка и которого любила, соблазнял другую женщину. Она видела, как он выпутывался из одной заварухи — и тут же с кулаками лезет в другую. Он напивался. Он истекал кровью. Он лгал.
Однако Джоанна перестала думать про него как про Сэма. Мужчину на экране звали Люк. Она чувствовала, как Сэм слегка сжимает пальцами ее ногу, и не сводила глаз с Люка.
Он был неотразим. И все в нем было непростительно.
Закончилась первая часть, оставив Джоанну удрученной, а розы Сары — увядающими в вазе.
Сэм все еще молчал. Интуиция подсказывала ему, что все было неплохо. Это было куда больше, чем неплохо. Все было на своих местах, как исполнение, так и атмосфера — эти два двусмысленных понятия, которые с первого раза пленили его воображение и честолюбие. Но ему хотелось услышать это из уст Джоанны.
