– Прохор, дорогой, принеси мне таблетку, я на кухне забыл. И стакан водички. Запить.
– Нет! – жестко сказал Хант.
Яков пытался улыбнуться, но получилось криво.
– Алла, принеси с кухни таблетки и воду, – почти приказал Хант. – Не волнуйся, я за ноутом присмотрю.
Алка двинулась к выходу, настороженно поглядывая через плечо. Хантер и Яков стояли друг перед другом напряженные, как ковбои в вестернах. Наконец Яков не выдержал, развернулся и скрылся в кабинете. Только после этого Алка позволила себе выйти.
Она успела почти дойти до кухни, когда услышала за спиной вскрик и грохот.
Алка помчалась обратно. Первое, что она увидела, – старинное пресс-папье поверх обломков ноутбука на столе. Затем – лицо Якова, которое скривила торжествующая усмешка.
И только потом – Хантера. Он медленно шел на Якова, сжимая в руке нож для бумаг. Лицо Ханта было страшным.
Картинка оказалась настолько сюрреалистичной, что даже кризисный менеджер внутри Аллы не поверил в нее. Она оцепенела.
– Контролируешь, значит? – спросил Хант очень спокойно. – Давай расскажи мне, что ты меня контролируешь.
Теперь и Яков увидел нож. Торжествующая ухмылка улетучилась, он подхватил пресс-папье и начал пятиться.
«Все происходит на самом деле, – сказал внутренний голос Алки. – Это кризис».
Время замедлилось.
Алла успела подумать о многом. Например, о том, что она обязательно должна что-то предпринять. И о том, что она кризисный менеджер. И о том, что она плохой кризисный менеджер. И о том, что это даже удивительно, когда в голове нет ни одной мысли.
– Я знаю пароль от Пантиного облака, – сказал Хант, – так что запись я все равно посмотрю…
Яков запустил в него пресс-папье. Попал в плечо. Хант дернулся, пошатнулся, но нож не выронил.
– А вот это ты зря сделал, – сказал Хант.
Он оказался возле Якова мгновенно.
И приставил нож к горлу.
Алка не придумала ничего лучше, чем заорать:
– Нет!
Частично это сработало. Лезвие остановилось в миллиметре от артерии Якова, но нож Хантер не опустил.
– Алла, – тихо попросил Хант, – ты лучше иди. Тебе не стоит на это смотреть…
– Хантик, миленький, – запричитала Алка, – не надо! Я тоже этого гада ненавижу, но зачем тебе из-за него в тюрьму?..
– А кто говорил про тюрьму? – усмехнулся Хант. – Я лучше за Пантой… Вот только этого паука прирежу.
И тут у Алки зазвонил телефон. Алка схватила трубку:
– Вера, это ты?!
Яков и Хантер замерли, прислушиваясь.
– Да! Очень!.. Два… нет, один… Нет… Да, точно! Конечно! Я тебя люблю!
Алка отключила телефон.
– Все, – сказала она, – теперь даже запись не нужна. Вера очнулась. Хант, давай все-таки сдадим его полиции. Так будет правильнее.
Хантер колебался. Яков смотрел на него блестящими глазами. Алка попыталась сделать полшага к Хантеру.
– Еще один шаг в мою сторону, – Хант оставался смертельно спокойным, – и тебе придется смотреть, как я режу эту свинью. Ты точно этого хочешь?
– Но как же?! – взмолилась Алла. – Вера же даст показания! Он пойдет под суд…
– Я его суд, – сухо ответил Хант. – А ты… вали отсюда, а то припишут соучастие.
Мысли метались в голове у Алки, как лотерейные шарики в лототроне. Она понимала, что ни один аргумент сейчас на Хантера не подействует, но все-таки попыталась.
– Он свинья! – согласилась Алла. – Не о нем речь! Ты кто, Прохор? Сейчас только ты решаешь!
«Какую пургу я несу!» – изумилась Алка, но Хант замер. Значит, надо бить дальше в эту точку.
– Да, он убил Панту и почти убил Веру. Из-за него надо спасать Димку. Он паук и упырь! Но ты не такой! Не убийца!
Хантер странно усмехнулся.
– Знаешь что, – тихо сказала Алка, – я не буду больше тебе по ушам ездить. Хочешь стать убийцей – становись. Хочешь потом убить себя – пожалуйста. Только не надо делать вид, что тебя заставили. Ты сам все решил…
Лицо Ханта исказилось в болезненной гримасе, он выдохнул и выронил нож. Кажется, у него внезапно закончились силы.
– Живи, гнида, – произнес он с трудом.
То, что произошло потом, Алка еще много раз видела в кошмарах. Яков с неожиданным проворством подхватил нож и замахнулся.
– Не двигаться! Полиция!
Алка и не думала, что у отца может быть такой громовой голос.
* * *
Печка в папиной машине работала на полную мощность, но Алку все равно знобило, хотя поверх куртки папа напялил на Алку свое пальто. И Валера пытался согреть, обнимая за плечи.
Алка смотрела, как бледного Якова в наручниках вывели из подъезда двое полицейских. Папа шел следом, о чем-то тихо разговаривая с Хантером. Тот ничего не говорил, только кивал. Алкин отец бросил взгляд в сторону своей машины, нахмурился. Пистолет он по-прежнему сжимал в руке.
– А как ты отцу номер квартиры сказала? – спросил Валера, на всякий случай убирая руку с Алкиного плеча. – Я так понял, в открытую ты говорить не могла?
– Когда я сказала «Привет, Вера!», – безжизненно отозвалась Алка, – он понял, что дело плохо. Говорит: «Ты в опасности?» Я: «Да». Он говорит: «Скажи номер квартиры, только не прямым текстом». Я сказала сначала про два, потом про один. Со второго раза он угадал, что двенадцатая.
– Круто! – восхищенно сказал Валера и спохватился: – А ты как вообще, в норме?
Алка прислушалась к себе и не поняла, в норме ли она.
– Слушай, – нахмурилась Алла, – а как он тут вообще оказался? И при чем тут ты?
– Ну, – смутился Валера, – я за тобой следил. Ты такая из больницы вылетала… не в себе. Я испугался.
– А Нюша?! – возмутилась Алка. – Ты ее что, одну бросил?
– Нет-нет! – замотал головой Валера. – Как раз ее отец пришел, я на него оставил. А сам за тобой. Дошел досюда… жду… и как-то не по себе стало. Решил Сергею Дмитриевичу позвонить.
– Ты что, – удивилась Алка, – знаешь имя-отчество моего папы? И его номер?
– Теперь он все про меня знает, – ответил за Валеру отец, усаживаясь на место водителя. – Позвонил в приемную управления, поставил всех на уши, сказал, что с тобой беда!
Валера виновато вздохнул.
– Да не вздыхай ты! – утешил его Алкин папа. – Все правильно сделал. А теперь поехали пить горячее какао. Ко мне или в кафе?
– К Зёме, – сказала Алка, – он в ванне заперт.
Папа сунул пистолет в бардачок и тронулся.
– Пап, – спросила Алла с опаской, – а пистолет заряжен?
– Заряжен, – кивнул отец. – Но на предохранителе. У нас как раз зачет по стрельбе был…
Тут он протяжно вздохнул.
– Хорошо, стрелять в вашего Якова не пришлось… Но все равно теперь полгода объяснительные писать придется…
* * *
Зёма сладко спал, так и не заметив, что надолго оставался в квартире один.
Алка ушла умываться на кухню. Там у кофеварки уже хозяйничал Хант. Папа и Валера с интересом рассматривали кухонную технику.
– Прохор, а можно личный вопрос? – спросила Алка.
– Давай, – согласился он.
– А тебя как Яков нашел?
– В психушке, – ответил Хант.
– А как… – начала Алка, но папа наступил ей на ногу, и она прикусила язык.
– Да ладно, расскажу, – вздохнул Прохор, – теперь-то уж что…
Он налил себе и остальным кофе, а затем начал:
– Я из заложников. С этого все началось. Мы были в торговом центре, приехали купить маме фен на день рождения – я, сестра и мама. Мы уже на кассе были, как дым напустили, всех на пол уложили. Нас человек пятьдесят было. Несколько детей. Но их отпустили быстро. Одна тетка беременная попалась, ее выпустили, а мужа – нет. Ее выгоняли, она без мужа не хотела. Его убили потом… Она как чувствовала… нас оставили тридцать два человека, мы не знали, что за нас хотят. Вокруг ходили парни с автоматами, в масках, мы знали, что мы заложники, больше ничего не знали. Потом ночь. Потом утро. А потом что-то случилось… Парни стали злые, стали хватать девчонок, кричать, что всех убьют. А потом начали стрелять. Убили пятерых. Через час еще пятерых. Ленку убили. Меня тоже должны были…
Тут Хант долго молчал.
– Я его зарезал, – продолжил он, – того, кто убил сестру.
– А где ты взял нож? – тихо спросил Сергей Дмитриевич.
– У него же и отобрал, – ответил Хант, – я невменяемый стал, вообще ничего не помню. Нас как раз освобождать начали, там неразбериха началась, все стреляли. Я хотел, чтоб меня убили, специально под пули лез, но… не везло. Выжил зачем-то. Только потом нож в руки не мог взять. Даже смотреть на ножи не мог. Сразу вспоминал, как… ай, неважно. А потом еще и приступы начались, я аж задыхался от ярости. Меня изолировали, чтоб никого не убил. Вот в психушке меня Яков и нашел. Специалист он отличный. Помог.
– А мама жива? – спросил Валера.
