Рисунки на сравнительно малом числе реально сохранившихся печатей могут быть сторицей восполнены большим количеством отпечатков, найденных на комках глины, служивших для припечатывания (так называемых буллах). Как правило, отпечаток выглядит так: имеется центральное поле, которое (если оно достаточно велико) может быть окаймлено одной, двумя или тремя полосами с орнаментами или письменами. Окружающие орнаментальные полосы имеют вид бегущих спиралей, прядей и плетений; на царских печатях имеются только клиновидные письмена, сообщающие имя царя, а иногда и другие сведения. Центральное поле в большинстве случаев содержит группу иероглифических знаков или символов, значение которых неясно. В некоторых случаях на отпечатке изображена фигура бога или животного, его символа; некоторые примеры приведены на рисунке: мы видим, что весь этот репертуар в значительной степени тождествен наскальным скульптурам и другим рельефам. Царские печати содержат по большей части «монограмму» царя под крылатым солнечным диском. Изображенные на этих царских печатях фигуры и сцены лишь очень редко не несут символики; один из подобных примеров — сцена объятия, хорошо известная нам по изображениям в Язылыкая; эта сцена видна на трех печатях Муваталли (отметим, что в качестве бога здесь фигурирует бородатый бог Грозы, а не юное божество, покровительствующее царю Тудхалии, как в Язылыкая). Отпечаток на серебряной табличке, содержащей договор с Египтом, сделан, очевидно, подобной же печатью, использовавшейся царем Хаттусили, ибо, по описанию египетской копии текста, печать изображает «фигуру Сета (египетского бога Бури), обнимающего подобие великого царя Хатти». Серебряная печать «Таркондемоса» изображает самою царя в жреческих одеждах (фото 16) — это одни из самых совершенных и типичных примеров хеттской глиптики.
На фото 4 и 17 мы видим три замечательные печати. Золотое кольцо с печаткой служит хорошим примером хеттского искусства. На кольце изображено крылатое божество, стоящее на своем священном животном. Изображения на цилиндрической и кубической печатях выходят за рамки обычного репертуара: это ритуальные сцены, смысл которых все еще не поддается интерпретации, несмотря на многочисленные предположения. Изображения на торцах этих печатей, по-видимому, связаны с традициями хеттского искусства, однако, поскольку все эти вещи были куплены у дельцов, их происхождение неясно. Еще один цилиндр такого же типа был куплен в Айдыне, в Западной Анатолии, где могли проявляться иные влияния.
Хеттская глиптика не пережила падения Хаттусы. Глиптическое искусство последующих сирийских царств — это искусство цилиндрической печати; оно носит совершенно ясно выраженные месопотамские черты.
После падения Хаттусы традиции хеттского искусства были бережно сохранены в царстве Мелид (Малатья). На целом ряде рельефов, найденных в этих местах, мы видим сцены возлияний божествам; эти сцены легко отождествляются с их аналогами в Язылыкая. Интереснейший пример дает рис. 12 а, на котором царь (здесь на нем нет накидки) держит литуус и совершает возлияние перед богом Грозы. Последний присутствует здесь в двух видах: на своей архаической, со сплошными колесами, колеснице, которую тащат два его быка, а также стоящим на земле и потрясающим молниями. Художник из Малаты объединил в этой сцене анатолийскую и сирийскую концепции бога Грозы. Сцена убийства змея — новая, но иллюстрирует хеттский миф (см. выше). Сирийское влияние здесь особенно ощущается в ряде сцен охоты на колеснице (рис. 12 б); охотник же из Аладжа — Хююка — пеший (фото 14). Сцена охоты на колеснице, впервые зафиксированная в сирийском искусстве, стала впоследствии самым излюбленным мотивом ассирийской дворцовой скульптуры.
Маленькое государство Самал у подножия Тавра (ныне Зинджирли) также некоторое время поддерживало и не без успеха, традиции хеттского искусства. Зинджирли дало нам несколько массивных каменных львов, весьма близких по стилю тем, которые украшали ворота Богазкёя; культовую статую (которую можно сравнить со статуей из Фасиллара, хотя любопытная фигурка, изображенная бегущей между львами, — типично сирийская); львиноголового духа, аналогичного тому, что охраняет вход в боковую галерею в Язылыкая; наконец, фигуру бога Грозы (фото 20), напоминающую, по крайней мере своей одеждой (короткая туника, пояс с мечом, башмаки с загнутыми вверх носками), искусство Хаттусы, хотя поза бога — это поза сирийского Ваала. Царство это весьма рано подпало под власть арамейской династии, а арамейцы были кочевниками, не имевшими традиций собственного искусства, и поэтому неудивительно, что хеттский стиль продолжал здесь существовать столь долгое время.
В царствах Северной Сирии хеттской традиции пришлось соперничать с развитой местной культурой, имевшей месопотамское происхождение, так что мы находим здесь смешение стилей. Наиболее полными сведениями мы располагаем об искусстве Каркемиша, где дважды вели раскопки экспедиции Британского музея. Вызывавшая благоговейный трепет статуя бога Грозы на своей колеснице, влекомой львами, является развитием ряда хеттских мотивов. Человеческая голова с конической шапкой нелепо посажена на плечи крылатого льва (рис. 13), по-видимому, для указания божественности; это мы уже видели на золотом кольце из Коньи (фото 4 б); напомним для сравнения сходную голову «бога — меча» из Язылыкая (рис. 9). Многие фигуры на ранних рельефах из этого места все еще одеты в короткие туники, пояса и башмаки с загнутыми вверх носками. Однако на более поздних изображениях, несмотря на наличие хеттских иероглифических надписей, одежда представляет собой длинную ассирийскую мантию с окаймлением, ассирийский головной убор и башмаки с прямыми носками; большое внимание уделено бороде и волосам, что тоже характерно для ассирийской манеры. Сцена охоты на колеснице изображена хорошо; имеются также другие сцены, для хеттского искусства новые. В Сакдже — Гёзю около Мараша скульптуры — поздние и главным образом ассирийские по стилю; однако здесь возродился любопытный обычай вырезать фигуры столь рельефно, что лица можно видеть сбоку.
Слабая струя хеттской традиции прослеживается даже в Гузане (ныне — Телль — Халаф), по ту сторону Евфрата. Здесь особенно бросаются в глаза крылатые чудовища и духи, прототипы которых часто встречаются в хеттском искусстве времени империи, особенно на печатях. Однако репертуар того, что мы находим в этом отдаленном царстве, по большей части восходит к шумерским или сирийским оригиналам.
Вообще говоря, использование барельефов (ортостатов) в качестве панелей, украшающих нижнюю часть лицевой стены — это архитектурный прием, объединяющий искусство всех этих позднехеттских государств с искусством царства Хатти (тем, которое представлено в Аладжа), с той впрочем, оговоркой, что если в зданиях II тыс., как в Каркемише, так и в Аладжа, рельефы вырезаны на больших блоках, входивших, по существу, в структуру самой стены, то в позднехеттский период бруски накладывались на стены и были чисто орнаментальными. Общий план хеттских храмов описанный выше, не имеет аналогий в сирийских княжествах. Существовал взгляд, что характерный сирийский бит хилани (двухэтажное строение с воротами и столбами, к которому вела каменная лестница, вводящая затем в широкий, но неглубокий зал) имеет специфические особенности раннего хеттского храма. Этот взгляд стал гораздо менее убедительным с тех пор, как было показано, что представления о виде ранних хеттских храмов, сложившиеся на основе изучения их остатков, довольно произвольны. Более того, термин бит хилани ныне прочтен на одной из табличек из Мари, датируемой XVIII в. до н. э., т. е. временем, когда хеттская Малая Азия еще не начала оказывать заметного влияния на цивилизацию сирийских равнин. Представляется, что как этот тип строений, так и его название имеют сирийское происхождение.
Рис. 10. Оттески хеттских печатей
Рис. 11. Оттеске царских печатей: Муваталли (1,2), Суппилулиумы (3), Урхи — Тешуба (4), Тудхалии (5), Хаттусили (6)
Рис. 12. а — сцена возлияния (Малатья), б — сцена охоты на оленя (Малатья)
Рис. 13. Мифическое животное (Каркемиш)
Некоторые проблемы
Внезапное появление каменной скульптуры в начале новохеттского царства поставило неизбежный вопрос о причинах, вдохновивших ее создателей. Утверждалось даже, что все хеттское искусство в целом является не хеттским, а хурритским; основанием для такого утверждения было то, что многие характерные черты этого искусства чаще представлены в Сирии, и в особенности в Телль — Халафе, чем на равнинах. Согласно этой теории, хетты будто бы заимствовали основные мотивы хурритского искусства в течение XV в., когда хурриты оказывали глубокое влияние на хеттскую религию и литературу; заслугой самих хеттов было лишь развитие некоторых черт и мотивов в рамках фундаментально чуждого им стиля. Слабость этой теории заключается в том, что пластическое искусство митаннийского и хурритского царств никогда так и не было открыто и остается чисто гипотетическим; все, чем мы располагаем, — это некоторое число цилиндрических печатей, которые относятся к провинциальной ветви месопотамской глиптики, восходящей прямо к шумерскому прототипу.
