– С другой стороны, ничего подобного раньше не случалось, – заметил я. – Такое невозможно запланировать заранее. Они просто пытались освещать главную новость, без всякого предупреждения навязанную им. Отсюда вся эта сумятица.
– Правительство США знало, что это должно произойти. Оно получало предупреждения.
– Они это отрицали. Сказали, что никакой предварительной информации у них не было. Что это было внезапное нападение.
– Они получили подробные предупреждения.
– Да, но даже при наличии общей угрозы угона самолетов террористы-смертники никогда еще не таранили небоскребы.
– Брайан утверждал, что правительство заранее получило подробные предупреждения. До сведения властей была доведена информация, что в США планируются угоны гражданских пассажирских самолетов террористами-смертниками. Предупреждения поступили от разведок других стран. Великобритании, России, Италии, Франции, Германии, Израиля, Египта и ряда других. В конце августа израильская разведка «Моссад» сообщила, что в США находятся девятнадцать обученных террористов, причем четверо из них получают летную подготовку. «Моссад» даже предоставила список их имен.
– Мне трудно в это поверить.
– Были те, кто в это верил. На той неделе официальные лица отменили собственные рейсы. Люди из Белого дома, люди, работавшие в Пентагоне. Они прекрасно знали, что что-то должно произойти. Журналисты хорошо осведомлены, у них контакты на всех уровнях. СМИ отнюдь не были слепы и глухи к тому, чему предстояло случиться.
– Но разве отмена рейсов не могла быть простым совпадением?
Но потом я вспомнил: на той неделе Мартин Виклунд изменил и отменил рейсы.
Вся эта путаница с Лил, ложь, смена рейсов, смена версий. Где она была, каким рейсом она полетит.
– Хорошо, допустим, что это правда. Но почему в этом были замешаны СМИ? – спросил я.
– Я не уверена, но Татарова интересовало освещение событий 11 сентября в СМИ. Все знают, что произошло, потому что все видели это по телевизору. Татаров работал над тем, что он называл социальной теоремой.
И тогда я вспомнил, что он рассказывал мне об этом. По-своему. Сообщая, но не объясняя.
Сам я смотрел телерепортажи в самых худших обстоятельствах: я уже был шокирован, взбудоражен, утомлен. Дезориентирован полетом в самолете из Шарлотты. Беспокоился о Лил. Терминал был переполнен. Картинка на телеэкране была нечеткой, и в зале стоял гул голосов, что я почти ничего не слышал.
И все же в тот день я отошел от телевизионного экрана, понимая одну вещь – неким образом возникла история, как если бы я выдумал ее сам: террористы-смертники «Аль-Каиды» захватили самолеты, что повлекло шокирующее количество смертей и ни с чем не сравнимый ущерб. Эту историю я тогда счел вполне разумной. Это повлекло за собой ужасные последствия, но сама история имела логическое обоснование и была по-своему убедительна.
Джей между тем продолжила свой рассказ.
– Я вместе со всеми смотрела телевизор, пока не закончились уроки. Я поспешила домой, потому что хотела увидеть, что случилось дальше, но моя мама была дома, смотрела новости и плакала. Как только я вошла, она бросилась ко мне и обняла.
«Твой отец вчера вечером был вынужден вернуться в Нью-Йорк, – сказала она. – Я не могу до него дозвониться. Я в ужасе, что с ним что-то случилось. Все линии отключены».
По телевизору между тем показывали облако пыли и мусора, висевшее над Нью-Йорком.
– Вы смогли с ним связаться? – спросил я. – С ним было все в порядке?
– Нет, случилось самое худшее. Позднее мы узнали, что он был по делам в Северной башне. Он был консультантом по программному обеспечению. Его фирма написала для клиента особую программу – в то утро он был в офисе клиента на 94-м этаже, куда врезался самолет.
Внутри меня как будто что-то колыхнулось.
– О, Джей, что я могу сказать? И вы тоже…
– Бен, я знаю, что вы пережили нечто похожее. Я слышала, вы говорили об этом с Брайаном. Кто-то, кого вы знали, был в одном из самолетов.
– Ее звали Лил, на тот момент она была моей девушкой. Ее не было на самолете, который протаранил Северную башню. Она летела другим самолетом, который якобы врезался в Пентагон.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Они так и не нашли тело моего отца, – сказала Джей. – Ни следа, ничего, из чего можно было взять образец ДНК.
– То же самое и со мной. Тело Лил так и не было найдено.
Джей протянула руку через стол и схватила мою.
– Это самое обидное, не так ли? – сказала она. – Эти люди лгут нам. Почему они не могут просто сказать правду? Если они не сговорились, то они облажались. Это почти так же плохо, как нарочно что-то запороть, но не совсем. Почему они этого не признают?
– Брайан сказал мне, что знает кого-то, кто тоже имел какое-то отношение к случившемуся.
– Да, его сын, Клифф. Ему был двадцать один год, он уехал на каникулы в Нью-Йорк. Накануне, 10 сентября, он поднялся на туристическом лифте на смотровую площадку на вершине Северной башни. Клифф встретил там кого-то и изменил свои планы. В тот вечер он уехал из Нью-Йорка, никому ничего не сказав, поэтому его отец предположил, что на следующий день он все еще находится в Нью-Йорке. Когда ему не удалось дозвониться до Клиффа, Брайан сказал мне, что прошел через самый страшный ад, какой только можно представить. Но позже Клифф позвонил ему. Как оказалось, он уехал в северную часть штата, погостить у своих новых знакомых. Так что все было в порядке.
Именно благодаря Клиффу я познакомилась с Брайаном, что привело к моей работе с ним. Я пришла на сессию психологической поддержки для жертв терактов 11 сентября… у нас, в Лондоне. Собрались более ста человек, чьи родственники тогда погибли. Брайан тоже был там, и еще несколько людей, у которых случались сходные приступы травматической ложной тревоги. До того вечера я не понимала, сколько обычных людей пострадали тогда. Это были жители Великобритании, большинство родом из Лондона и окрестностей. Я подумала, сколько же еще тысяч нас должно быть во всем мире – все еще в состоянии шока, все еще страдающих.
Как жаль, что я не знал о такой встрече – она могла бы помочь мне.
– Значит, вы летите в Нью-Йорк? Впервые с 2001 года? – поинтересовался я.
– Это моя третья поездка, – ответила Джей. – Я обычно хожу в район Нижнего Манхэттена, где стояли башни. Иногда я вижу там одних и тех же людей. Я всегда хожу туда на годовщину событий. Люди выглядят одинаково. Не в силах дать выход горю, они смотрят по сторонам, смотрят на памятники, они всегда кажутся лишенными эмоций, опустошенными. Конечно, там теперь стоит новый, построенный взамен небоскреб. Но для меня это не имеет значения, как и для всех, кто кого-то потерял. Потом я иду в лабораторию, где специалисты все еще пытаются идентифицировать следы ДНК. Я чувствую себя информированной, но подавленной. Я возвращаюсь домой и стараюсь жить нормальной жизнью. На этот раз я поеду ради мамы. Она умерла прошлой зимой.
К водолечебнице
Я вернулся домой, просмотрел электронную почту, сделал мелкие дела по дому, пообедал и пошел к машине. Подобрав Джей в городе, я повез ее вдоль побережья острова до Порт-Баннатайн.
Пока мы ехали, я снова сказал ей, что ждет нас на старом месте, но она сказала, что ей все равно хочется это увидеть. Я припарковал машину рядом с тем местом, где когда-то остановился с Люсиндой, после чего мы зашагали вверх по подъездной дороге. Почти сразу, как только мы вышли из машины, нашим взорам поверх крыш деревни предстал великолепный вид на Кайлс-Бхойд, узкий пролив, разделяющий северную часть острова и полуостров Коуэл. Мы на миг застыли, любуясь дивными шотландскими пейзажами, горами, огромным, в темных клубах туч, небом.
Стараясь не ступить в грязную лужу вокруг остатков столба, мы, чтобы попасть на территорию бывшего отеля, перелезли через сломанные ворота, а затем зигзагами поднялись по склону холма, заросшему рододендронами, дроком и пучками травы. От прежних построек не осталось и следа. Мы направились к полосе деревьев, откуда открывался вид вниз по склону холма, на светлую воду залива, на большие, пустынные холмы, на сгущающиеся тучи.
