пошатнулся. На Бугайлова набрасываются сразу семь рыцарей, орк падает под их весом на землю! Остальные зеленокожие бегут к куче мале, но путь им загораживают другие люди в доспехах, начинается потасовка.
Бугайлов вынужден выпустить из рук знамя — численное превосходство соперника в правильном месте и в нужное время в который раз играет против неорганизованных орков. Теперь зеленокожие поочерёдно бросаются на скучковавшийся отряд рыцарей, уверенно двигающихся в сторону пьедестала. Тренер орков кричит, что нужно навалиться всем вместе, но тщетно — зеленокожие не слушают и не думают, они действуют так, как велит им левая пятка! Один ноль в пользу „Слава Торину“! Орки проявляют потрясающую стабильность, из раза в раз проигрывая первый розыгрыш знамени.
Опять начинаются разборки между тренером и игроками „Секир-Башки“: вопли, угрозы, оплеухи, проклятия… Орки называют этот процесс конструктивным общением, хотя, как по мне, это больше похоже на выяснение отношений между бандитами. Помню, во времена моей революционной молодости… Мой цензор опять затыкает мне рот, но что плохого в том, чтобы поделиться со зрителями воспоминаниями давно минувших битв под землёй? Мы сражались со старым режимом, не щадя ни себя, ни стражей порядка. То было воистину романтичное время! Подземелья были светлее, мох зеленее, а гномихи давали…
Нет, ну сколько можно меня затыкать?! Давай, может тогда сам матч комментировать будешь?! То не говори, это кого-то дискредитирует! Пошло, непатриотично, глупо, хамски — мы же на игре в трудознамя, а не на лекции об истине в последней инстанции! Зрители пришли сюда за яркими впечатлениями, а не для того, чтобы выслушивать нудные моральные нравоучения, от них уже всех тошнит! Ты видел вообще, кто на лекции по лихнизму ходит? Одни чиновники всех мастей, нормальных ребят туда никакими посылами не затащишь! Неинтересно никому ваши „правильные рассуждения“ слушать про светлое будущее, идеальное общество и так далее. Народ хочет повеселиться, отдохнуть душой от пафоса и серьёзности, понимаешь ты, чучело набитое или нет?!
…
Приносим глубочайшие извинения, у нас возникли временные технические неполадки. Товарищу Уткару стало плохо, дальнейшая часть игры пройдёт без комментариев со стороны эксперта по трудознамени. Ещё раз искренне просим прощения. Наслаждайтесь игрой, до свидания».
* * *
— И ты предлагаешь мне спокойно сидеть и наслаждаться этими треклятыми играми? В то время, когда мятежники движутся к практически незащищённому Железнограду?! — товарищ Торин едва не задохнулся от ярости. — Это столица! Столица Хребта Великого Змия, а не какой-то захолустный лагерь в тундре, не имеющий даже названия! Это восстание зашло слишком далеко, я немедленно отправляюсь с большим войском для усмирения мятежников. Межрасовые игры и твой Ритуал подождут.
Гэльфштейн, с безмятежным видом рассевшийся на низеньком стуле, не разделял ни буйства, ни беспокойства товарища Торина. Для него всё происходящее на севере было не более, чем мышиной вознёй, не имеющей никакого значения. Он сожалел лишь о сорвавшемся плане использовать каторжников для усиления Ритуала. Чем больше народу станет непосредственными свидетелями действа, тем больше душ пойдёт на алтарь создания новой Вселенной. Остальные всё равно погибнут чуть позже, но уже без какой-либо пользы. Жаль, что в отличие от Рычачи, он не мог быть с Торином полностью откровенным. Понять мотивы волшебника может только другой чародей. Не чувствующему потоки энергии существу можно объяснить ситуацию, но заставить принять её как реальную возможно только полностью сломив его волю.
Превращать же товарища Торина в куклу было пока преждевременно. Вождь должен оставаться лидером, а не быть послушной марионеткой — народ такую подмену не примет.
Всё это метание бисера порой чудовищно раздражало, но невероятно долгая жизнь научила Гэльфштейна смирению. Кто хочет слиться с вечностью, тот должен спокойно относиться к выходкам простых смертных. Глупо злиться на насекомых, за то, что те вечно жужжат, лучше научиться концентрироваться, не отвлекаясь ни на что, кроме цели.
Древний волшебник по-отечески улыбнулся разъярённому Торину:
— Дорогой Торин. Если ты в самом деле думаешь, что Межрасовые игры и Ритуал я затеял ради своего развлечения, то ты глубоко ошибаешься. Настолько глубоко, что я, право, даже не знаю, стоит ли дальше уделять тебе своё время или подыскать на роль Вождя более разумного гнома. Мероприятия такого масштаба организуются не для того, чтобы что-то кому-нибудь показать, доказать и так далее! Внимание миллионов, сконцентрированное на одном и том же действии, само по себе огромная сила, а уж если эту энергию уметь использовать должным образом… Можно сдвигать усилием коллективной воли самые высокие горы! С помощью Ритуала мы обретём настоящую вечность, ты хоть представляешь, насколько высоко это позволит нам подняться над обычными смертными? Выйдя на такой уровень, ты сможешь раздавить мятежников с той же лёгкостью, с какой давишь, например, муравьёв! Если после Ритуала суетные дела горстки смертных ещё будут иметь для тебя значение, то одним лишь движением мысли ты заставишь сердца негодяев свариться в груди! Физические законы перестают быть преградой, когда дух парит в вечности. Ты сможешь перестраивать мир с той же лёгкостью, с какой ребёнок возводит и крушит из песка города!
Гэльфштейн строго посмотрел в глаза Торину:
— Выбирай: бороться с жалкими потугами мятежников и до конца недолгой жизни заниматься мирской суетой или стать новым Творцом. Демиургом, в чьей власти не один маленький мирок, но Вселенная! Я сделал свой выбор давно. Очень давно. Почти две тысячи лет путём проб и ошибок я шёл к своей цели. Эксперименты с бессмертием, с государствами, народами, расами. То, что тебе кажется примитивным развлечением для черни — итог тысячелетней упорной работы! Теперь понимаешь? Этот мятеж совершенно не важен, я повидал таких бунтов сотни! Восстания, войны, закулисные интриги — всё это ничто. Миг! Всего лишь незаметный миг для Вселенной.
По едва заметным подёргиваниям лицевых мышц он понял, что товарищ Торин колеблется. Соблазн абсолютной власти над всем сущим оказался настолько велик, что даже до тошноты прагматичный материалист не мог отмахнуться от подобного предложения. Какими бы недостижимыми ни казались ему описываемые волшебником перспективы, но ради пускай даже гипотетической возможности вечной власти можно рискнуть. Потерять на время столицу подгорной республики. У мятежников в любом случае нет ни единого шанса противостоять мощи всего мира, принявшего идеологию Маго Лихнуна. Хех, кто-кто, а Гэльфштейн знал, кому на самом деле принадлежала идея новой «политической религии» для народа…
Он не торопил Торина. Нет более верной стратегии получить отказ от сильного мира сего, как надавить слишком сильно. Из принципа не примет даже самое выгодное предложение. Достаточно было сказано, теперь нужно всего
