– У вас ведь тоже были на этот счет какие-то подозрения, – озвучил он свою версию.
– Какие подозрения? – метнула в него нервным взглядом Ведьмакина.
– Что ваш супруг не погиб, возможно.
– Я ничего такого не знаю, – сказала Ведьмакина и поджала губы. И откуда ей, действительно, знать?
– Но подозрения такие у вас были? – на всякий случай дожимал собеседницу Корнышев.
Он быстро свыкался с мыслью о том, что она если и не знала наверняка, то хотя бы могла догадываться, и все, что он знал о ней, о ее муже и об их отношениях, пускай даже информация была скудна и обрывочна, стало выстраиваться в какую-то систему, где уже угадывались очертания логической цепочки.
– Вас ведь не удивили мои слова, – подсказал Корнышев. – Не поразились вы. Получается, что могли ожидать чего-то подобного от своего супруга. У вас проблемы были… В отношениях… В последнее время…
– Какие проблемы? – сухо уточнила Алла Михайловна.
– Я же говорю – в отношениях, – терпеливо объяснял Корнышев.
– Откуда вы знаете? – спросила женщина, этим вопросом выдавая себя.
– Знаю, – пожал плечами Корнышев. – Вам известно, что у него начались отношения… Ну, вы знаете, с кем…
Он блефовал, но чутье подсказывало ему, что он движется в правильном направлении. И уж по крайней мере он сейчас ничем не рисковал.
– Это касается только нас двоих! – с прежней сухостью сообщила Ведьмакина, не замечая, как втягивается в трясину неприятного для себя разговора, откуда ей теперь при всем желании не выбраться.
– Это касается не только вас, – поправил собеседницу Корнышев. – Поскольку ваш супруг имел обязательства не только перед вами, как частное лицо, но и перед родиной. Как офицер.
Услышав подзабытые за последние годы слова о Родине и долге, Ведьмакина словно очнулась. Посмотрела на Корнышева внимательно.
– И мы вашего мужа будем искать, – сказал Корнышев. – А вы нам будете в этом помогать. И мы его обязательно найдем!
Что-то в ней поменялось. Настороженность во взгляде не растаяла, но испуг уже проходил. Корнышев понял, что не ошибся, когда решил приоткрыть перед ней карты. Когда Ведьмакина уяснила для себя суть происходящего, всякие глупые мысли уже не терзали ее. Все расставлялось по своим местам. Корнышев ищет Ведьмакина, а Алла Михайловна и ее дети интересуют Корнышева только постольку, поскольку они могут помочь ему в поисках. И ни самой Алле Михайловне, ни ее детям это непосредственно ничем не грозит. Она заметно успокоилась, хотя движения ее еще сохраняли нервическую порывистость.
– Мы действительно вывезем вас в Москву, – сказал Корнышев. – Это не похищение, ни в коем случае. Считайте, что вам прислали повестку, а мы всего лишь помогаем вам добраться до нужного вам кабинета в положенный срок, чтобы у вас не возникало проблем из-за опоздания.
Корнышев не улыбнулся, но понятно было, что его слова – это такая сладкая оболочка для горькой пилюли, и лучше эту пилюлю проглотить не морщась, потому что глотать все равно придется. Алла Михайловна поняла. Не глупая была женщина.
– А я еще вернусь в Ларнаку, – сказал Корнышев. – И посещу ваш дом.
Ведьмакина нахмурилась.
– Так надо, – спокойно отреагировал на ее реакцию Корнышев. – Ключи от дома у вас?
Ведьмакина достала из сумочки ключи и выложила их на низенький, похожий на журнальный, столик. Чем дальше судно уносило ее от кипрского берега, тем ближе она, хотя бы в мыслях, оказывалась к берегу родному, и из кипрской действительности она перемещалась в более для нее привычную, где бесполезно спрашивать, по какому праву, и глупо требовать каких-либо гарантий – и в ее поведении уже проявлялась безучастная покорность, охватывающая человека перед непреодолимой и безжалостной силой.
Одним движением Корнышев смахнул ключи со стола и спрятал их в карман, после чего спросил будничным тоном:
– Какие-нибудь бумаги остались после вашего мужа?
– Нет.
– Неужели он все вывез? – недоверчиво глянул Корнышев.
– Я даю вам честное слово.
Честность ее на родине проверят.
– Хорошо, – невозмутимо кивнул Корнышев. – А ваши семейные бумаги в доме где хранятся?
– Какие бумаги?
– Меня интересует абсолютно все. Начиная с фотографий и заканчивая счетами за электричество и личными письмами.
– В моей комнате, – безропотно сдалась Ведьмакина. – Наверху, рядом с кабинетом.
– У вас там сейф?
– Нет, все бумаги хранятся в ящиках трюмо.
– Ящики заперты?
– Нет.
– Какая-нибудь сигнализация в доме есть?
– Нет.
– У кого-нибудь еще есть ключи от вашего дома? – спросил Корнышев.
Женщина покачала головой.
– То есть никто внезапно прийти туда не может? – прямо спросил Корнышев.
– Нет.
– А соседи? Вы их знаете?
– Так, – пожала плечами Алла Михайловна. – Здороваемся.
– Кто они? Русские?
– Справа от нас англичане – пенсионеры. Семейная пара. Купили дом, но летом они не живут, приедут только в октябре. Они на Кипре зиму проводят. А слева киприоты, муж с женой и двое детей. Те сейчас дома.
– Их может удивить мое появление?.. Без вас…
Ведьмакина подумала.
– А вы на машине приедете? – спросила она.
– На машине, – ответил Корнышев. – На автомобиле вашей дочери.
Ведьмакина судорожно вздохнула. Все-таки ей пока было трудно привыкнуть, что Корнышев теперь распоряжается с пугающей бесцеремонностью.
– Там у нас площадка перед домом, – сказала Алла Михайловна. – Парковка для машины. Если заехать на эту площадку, то от соседнего дома не видно, кто там приехал.
– Хорошо, – кивнул Корнышев. – Скажите, а где еще могут храниться ваши семейные бумаги?
Алла Михайловна посмотрела непонимающе.
– Здесь, на Кипре, – пояснил Корнышев. – Может быть, вы часть бумаг передали кому-нибудь на хранение?
– Нет, мы ни с кем так близко не общаемся.
Ведьмакина подумала и добавила, чтобы у собеседника не оставалось ни малейших сомнений в ее искренности:
– Я никому на Кипре не доверяю… И вообще я никому не доверяю…
– Значит, сейф?
– Что, простите? – не поняла Ведьмакина.
– Сейф в кипрском банке, – доброжелательно подсказал Корнышев.
– Нет, – сказала Ведьмакина.
Излишне поспешно сказала. Нервно сказала. Неискренне. Корнышев взглядом дал ей понять, что неискренность эту заметил. Ведьмакина поджала губы, демонстрируя, что будет стоять на своем.
– Вы отпираться будете потому, что вам просто теперь неудобно сказать «да» там, где вы уже успели сказать «нет»? Или вам в том сейфе есть что скрывать? – спросил Корнышев, глядя на Ведьмакину взглядом насмешливым и беспощадным.
Демонстрировал, что все равно он не отступится. Ведьмакина уже успела взять себя в руки, поняла, что ключ от банковской ячейки Корнышев непременно найдет, и сказала с обреченным видом:
– Ничего там такого особенного не хранится.
– А что же там хранится? – уточнил Корнышев тоном доктора, от которого не надо ничего скрывать, а надо безраздельно доверять и говорить все, как есть.
– Там личное, – хмурилась Ведьмакина.
– Что именно?
Она ответила лживым взглядом женщины, которой есть что скрывать. Она вроде даже облегчение испытала, как показалось Корнышеву. Какой-то вызов в ее взгляде был.
– У кого есть доступ к сейфу? – спросил Корнышев.
– У меня.
– А еще у кого?
– Только у меня, – сообщила Ведьмакина и явно сделала это с удовольствием.
Это был ее мстительный укус. Корнышев имел над ней практически неограниченную власть, но было нечто такое, где он ничего не мог поделать, как ни бейся.
– Где находится это отделение банка? – спросил Корнышев. – В котором ваш сейф. Здесь, в Ларнаке?
– Да.
И снова Корнышев спросил:
– Кто-нибудь, кроме вас, может воспользоваться этой ячейкой?
И снова женщина ответила не без удовольствия:
– Нет! Только я!
Корнышев вышел из каюты, не сказав ни слова. Его напарник остался сторожить Аллу Михайловну. Ведьмакина занервничала. Возможно, Корнышев отправился к ее детям и будет расспрашивать их о злополучном сейфе. А ведь они тут вовсе ни при чем, господи. Алла Михайловна покусывала губы и прислушивалась к звукам за стенами каюты, но слышала только шум двигателя да греческую музыку, льющуюся из динамиков.
