Мужчина был молод и красив, его волосы отливали золотом под стать великолепному загару. Он стоял на палубе яхты, опираясь на мачту, держа в руках какую-то снасть. Холеное тело слегка прикрывали рубашка, , расстегнутая почти до пояса, и белоснежные шорты. Ева узнала его сразу и ощутила, как в ней, в самой глубине ее существа, растет и ширится чувство необъяснимого страха.
— Только не этот тип. Кто угодно, только не он. Господи, да как же Фрэнси, несчастная Фрэнси, могла познакомиться с подобным чудовищем? Дэвид, парень на фотографии — воплощение зла. Его зовут Брэнт Ньюком!
Когда Ева произносила свою несколько патетическую тираду, она не могла оторвать взгляда от Дэвида и, сама того не замечая, проследила все изменения, происходившие с лицом любимого человека, когда он .услышал это имя. И снова страх — на сей раз дикий, почти животный страх — завладел ее сердцем. Она испытывала страх за всех сразу — за Фрэнси, пропавшую из дома, за себя, поскольку Брэнт Ньюком внушалей ужас самим фактом своего существования, за Дэвида, наконец, большого и сильного, но, в сущности, беззащитного перед миллиардером Брэнтом, который числился клиентом Циммера. Но главное — она испытывала страх за свою любовь к Дэвиду. Снова на свет выплывала история уничтожения женской личности плейбоем Ньюкомом, рассказанная пьяной и несчастной Марти. И, ко всему прочему, она была уверена, что Дэвид тоже знал Ньюкома только как своего клиента. А бедняге Фрэнси, несмотря на ее светский вид, исполнилось всего только семнадцать, и она, в сущности, оставалась еще ребенком, хотя уже и развилась физически. И у Евы появилось острое желание сделать все, что в ее слабых силах, но защитить Дэвида и его семью, к которой она успела так привязаться.
— Дэвид, что ты собираешься предпринять? Ведь можно, в конце концов, придумать что-нибудь?
— Конечно, конечно, Ева, ты абсолютно права. Мне следует хорошенько подумать. Но подумать особым образом, отбросить в сторону все эмоции и чувства. Как если бы Фрэнси не являлась моей сестрой, а была просто соседской девчонкой. И еще, ты же понимаешь, мне бы не хотелось скандала. Представляешь, что будет, если история с Фрэнси попадет на зубок газетчикам? Я постараюсь не допустить, чтобы мое имя трепал. ..
— Но, Дэвид, ты не сможешь ее обнаружить, не прибегнув к помощи полиции. Он может прятать Фрэнси где угодно. И потом, мы даже не уверены, что она в действительности убежала именно к Ньюкому.
Дэвид взмахнул рукой, призывая ее к молчанию.
— Ева, по-видимому, ты не отдаешь себе отчета в некоторых весьма важных вещах. Прежде всего, Ньюком — не просто какой-то там миллиардер, живущий за тысячу миль. Он мой, то есть наш, клиент. Фирма «Хансен и Хауэлл» ведет его дела, связанные с нефтяными интересами. А Говард никогда не потерпит, чтобы имя его сотрудника имело отношение хоть к малейшему скандалу. Разве не понятно? В последнее время они стали даже поговаривать о моем участии в прибылях — значит, пройдет не слишком много времени, и я смогу стать их полноправным партнером. Как же я могу, чтобы имя Фрэнси и мое собственное имя газетчики изваляли в грязи? Как ты верно заметила, прежде всего следует убедиться, действительно ли у него она скрывается, и если это так, то каким-либо образом попытаться похитить ее из вертепа Брэнта и поместить в психиатрическую больницу.
— Послушай, Дэвид, милый мой Дэвид, — от волнения ее голосовые связки перехватило, — ты не можешь позволить ему в очередной раз уйти безнаказанным. Просто не имеешь права. В том случае, разумеется, если Фрэнси действительно скрывается у него. Выслушай меня, наконец, серьезно. Он — ужасный человек, просто чудовище. Но закон распространяется и на монстров тоже. А вдруг полиция не захочет предавать все это дело огласке? Ведь Фрэнси, в сущности, еще малышка. Не будут же они публиковать в заголовках ее имя. Мне кажется, что они не имеют на это никакого права!
— Нет, Ева. Решено. Никакой полиции. Я буду искать сестру, но без помощи официальных учреждений. Жаль лишь, что у меня нет ни одного знакомого, кто бы знал этого Брэнта Ньюкома лично…
Случайная мысль, пришедшая в голову Еве, вдруг заставила ее перебить Дэвида. Положив руку ему на плечо, она задумчиво сказала:
— У меня возникла одна идея, дорогой. — Пытаясь нащупать ускользающий, но внезапно показавшийся ей важным план, она продолжала:
— Дело в том, что Брэнт Ньюком, как обычно, когда приезжает в Сан-Франциско, закатывает для своих приятелей один из любимых им экстравагантных пиров. И сегодня как раз состоится такое вот пиршество. Наш экономический обозреватель, Тони Гонзалес, собирается туда отправиться и очень бы хотел, чтобы я составила ему компанию на этот вечер. Он гомосексуалист, и ему, как говорится, нужно прикрытие на весь вечер. Вот я и думаю, отчего бы тебе не отправиться туда? Ты смог бы смешаться с гостями — у Брэнта обычно не проверяют пригласительные билеты — и попытаться разузнать все о Фрэнси.
— Нет, Ева, к сожалению, твое предложение отпадает. Я боюсь посещать мероприятие, которое устраивает Брэнт, только по одной причине — если я увижу Фрэнси с этим ублюдком, то боюсь, как бы я его просто не убил. Мне просто не хватит самообладания, и я дам ему по морде. Нужно придумать что-то другое, более подходящее. Ведь всегда есть какой-нибудь выход.
Медленно-медленно он окинул взглядом обстановку в комнате Фрэнси, словно запоминая на всю жизнь, как выглядит не убереженное им детство сестры, и со значением посмотрел на Еву. Еще до того, как он произнес хотя бы единственное слово, Ева чисто по-женски поняла, какая просьба от него последует. Она даже подняла руки вверх, как солдат, сдающийся превосходящим силам противника:
— Нет, Дэвид, умоляю тебя, только не проси меня об этом! Но он словно не услышал крик отчаяния Евы.
— Знаешь ли, милая, но ты единственный человек, который может навестить Брэнта в его логове. Кроме тебя, я не доверяю никому. Если история с Ньюкомом и Фрэнси вылезет наружу — я человек конченый. Но не только я. Фрэнси тоже. Всегда найдется мерзкий тип, который будет в состоянии обвинить меня в том, что я плохой воспитатель и не уделял ей достаточного внимания. А для адвоката, который призван следить за выполнением закона и оберегать людей, подобное обвинение равносильно концу карьеры.
Он взял Еву за руки, крепко их сжал и заглянул ей прямо в глаза.
— Деточка, разве ты не понимаешь, что на всем белом свете нет ни одного человека, который бы оказался в силах мне помочь? Ты отправишься к Ньюкому в гости в качестве гостя, а не громилы. Кроме того, уж кто-кто, а ты явишься туда лучшим прикрытием для вашего сотрудника-гомосексуалиста. Хотелось бы знать, какое прикрытие получилось бы из меня для вашего Тони Гонзалеса? И еще, если ты обнаружишь на вечеринке Фрэнси, то сможешь поговорить с ней, как женщина с женщиной, и, возможно, тебе удастся как-нибудь ее урезонить. В подобном состоянии она и не подумает меня слушаться. И уж если придется, то тебе хватит сил просто поговорить с самим Брэнтом, рассказать о том, что его подруге всего семнадцать лет, — уверен, что она наврала ему про свой возраст. Любимая!.. Кто же еще, если не ты? Ну пожалуйста!
