жизнь взаперти, потом влюбилась в человека, который даже не знал, что она существует. — Бел сморгнула слезу и усмехнулась: — «Волшебница Шалот» каждый раз заставляет меня плакать…
— Не понимаю, какая тут связь с убийствами, — буркнул я, закрыв книгу. — Впрочем, если преступник знаком с поэмой Теннисона, стало быть, он — человек образованный. Уже что-то.
Белинда фыркнула, промокнув глаза рукавом:
— Несколько лет назад одна художница создала картину по мотивам поэмы. Француженка, Софи-Жанжамбр Андерсон.
— Это известная работа?
— Во всяком случае — уважаемая. Одна из первых картин в ливерпульском собрании. По версии Андерсон, леди Шалот плыла в лодке, прикрывшись сотканным ею гобеленом. Эта интерпретация не слишком напоминает твое дело. Тем не менее, женщина в лодке прекрасно одета; у нее длинные волосы, и дно лодки покрыто цветами. — Белинда нахмурилась. — Впрочем, на ее холсте в лодке присутствует еще и мужчина. Судя по картине, низкого происхождения.
— Ну, я не думаю, что преступник убивает именно из-за этой поэмы.
— Не из-за поэмы! — Белинда шлепнула меня по руке. — На самом деле, убийца мог и не слышать о Теннисоне, однако тело женщины в лодке для него явно что-то значит.
Допустим…
— С Джеймсом говорил? — задумчиво спросила Бел. — Он вполне может обнаружить связь между способом убийства и причиной, которая заставляет преступника лишать женщин жизни.
Я медленно кивнул, продолжая сомневаться.
— Могу поговорить с моим издателем, — у него наверняка есть репродукции картины, — предложила Белинда.
Я едва не ответил отказом, и все же… Бел не шутила. Ее любовь ко мне была столь же бескорыстна, как и чувства погибших девушек.
— Наверное, так будет проще — не придется ехать в Ливерпуль, — признал я.
Похоже, мне удалось слегка удивить любимую; впрочем, на ее лице тут же заиграла шаловливая улыбка. Меня погладили по руке.
— Не буду ему писать, пока ты не вернешься в постель!
ГЛАВА 24
На следующее утро Винсент, вызвав меня в свой кабинет, вручил мне письмо от Блэра.
— На второй лодке никаких обозначений.
Я с трудом подавил досаду — столько времени потратил, бродя по верфям! — и рассказал шефу о своих достижениях. О «Волшебнице Шалот» умолчал. С утра связь между жертвами показалась еще менее явной, чем вечером, при свете свечей.
Винсент внимательно меня выслушал и кивнул, похоже, отметая мои соображения в сторону.
— Корраван…
Я отпустил дверную ручку, не успев перешагнуть порог, и обернулся.
— Наблюдательный комитет пристально следит за нашим расследованием. — Шеф неторопливо подошел к окну. — Особенно мистер Куотермен.
Черт, только этого не хватало!
Винсент встретился со мной взглядом.
— Вы ведь знаете, что Куотермен нам не враг. Недоверчив — такой характер. И все же его настороженное отношение к Скотланд-Ярду имеет под собой основания. — Шеф состроил сокрушенную мину. — Сегодня утром в «Таймс» появилось его интервью — помните дело Дэниэлса? Куотермен продолжает придерживаться мнения, что тот человек остался бы жив, носи вы полицейскую форму. Считает, что Дэниэлс бросился бежать, поскольку не знал, что вы — полицейский.
Я ощутил, что краснею от гнева.
— Неправда! Дэниэлс точно знал, что я…
— Правда или нет, — предупреждающе поднял руку Винсент, — однако Куотермен — человек влиятельный, и передовица в газете лишь добавляет веса его словам. Так вот, дальнейшие решения комитета, безусловно, зависят от успешного раскрытия текущего дела, но не только. Если газеты пронюхают про серию убийств до того, как вы…
Я дернулся, представив себе заголовки.
— Знаю.
— Мне не хотелось бы отстранять вас от расследования, потакая Куотермену. — Винсент крепко сжал спинку своего кресла. — Вам нужна помощь?
— Нет, Стайлза вполне достаточно.
Шеф посмотрел на меня с некоторым сомнением, и я подавил негодование, постаравшись забыть о том, что человек, стоящий передо мной, самостоятельно не раскрыл ни единого дела.
Винсент передвинул на дюйм одну из лежавших на столе бумаг.
— Вот еще что: Куотермен желает, чтобы вы переговорили с одним персонажем по имени Маклафлин.
— Он нам интересен? — безмятежно спросил я, по-прежнему скрывая раздражение.
— В прошлом году его осудили за похищение девушки, которую он удерживал на верфи, у шлюпочной мастерской. Девушка сбежала, однако у нее остались шрамы на запястьях. — Винсент сделал паузу. — Вам знаком этот случай? Маклафлин проживал в Уайтчепеле.
— Не уверен, сэр, — откликнулся я, словно никогда не слышал произнесенного шефом имени.
Он скептически глянул на меня и, не дождавшись ответа, кивнул.
— Хорошо. Прошу вас сделать все возможное, чтобы найти этого человека. В протоколах судебного заседания наверняка будет его адрес.
Похоже, на этом пока все…
О Нате Маклафлине я знал достаточно, что давало мне основания не обращать внимания на просьбу Куотермена.
Стайлз ждал в отделе — сидел за своим столом, мрачно уставившись на исписанный мужским почерком лист бумаги. Заметив меня, он оторвался от документа и прошептал:
— Мадлен идет на поправку.
— Она заговорила? — спросил я, присев рядом.
— Пока говорит только по ночам, однако начала улыбаться. Вчера взяла меня за руку.
— Надо же, меня только когтями полосует, — хмыкнул я.
— Она не виновата, — серьезно глянул на меня Стайлз. — Оказывается, ее пичкали лауданумом.
— Лауданумом?
Сильнодействующий препарат, спиртовая настойка опиума…
— Аптекарь, работающий недалеко от кабинета доктора Уиллиса, показал, что тот нередко выписывает женщинам лауданум для успокоения нервной системы. — У Стайлза в глазах мелькнула тень сомнения. — Я спросил у доктора Эверетта: что будет, если Мадлен вдруг лишить этой настойки, которую она принимала долгое время? Он говорит: все, что угодно, — от непроизвольного тремора и мышечных спазмов до маниакального бреда.
В словах Стайлза я отчетливо услышал знакомые интонации Джеймса.
— Постепенно эти симптомы сходят на нет. Вот и причина ее поведения в приюте. Потом-то Мадлен стала гораздо спокойней.
Надо признать: выводы Стайлза слегка сбили меня с толку. Я уже успел выбросить из головы несчастную миссис Бэкфорд, однако напарник занимался ее делом столь добросовестно, что добился некоторого прогресса. Стыдно… Как я мог не поинтересоваться у доктора Уиллиса, чем тот лечит Мадлен…
— Раз она даже не удосужилась взять свое пальто, то что уж говорить о…
— Да-да, понятно.
Стайлз неуверенно посмотрел на меня, и я проклял себя за резкий тон.
— Хорошо, что вы поговорили с аптекарем. Весьма разумный шаг, — поднявшись, угрюмо сказал я.
— Вчера миссис Бэкфорд была в более-менее ясном рассудке и даже заговорила по-английски, хотя и невнятно. Что-то про переулок, но мы расслышали лишь «…лейн». Недалеко от дома Бэкфордов есть парочка, не дальше чем в ста ярдах. Уиллис-лейн и Кинсли-лейн. Я прошелся туда вечером — решил поговорить с дворниками, подумал, что могу найти людей, видевших Мадден той ночью.
— А! Хорошая
