– Однако орки ушли?
– Это так.
– В таком случае я немедленно выступаю к лагерю маркграфа.
– Погодите. Честно признаться, я несколько удивлен тем, что в дозор по направлению к крепости направлен ваш отряд. Почему не отряд сэра Андрэ – ведь им прекрасно известны окрестности?
– Прошу прощения, но я не знаю, о ком идет речь.
– Об отряде моих разведчиков, которых я направил с донесением к маркграфу.
– Я слышал о них – лихие ребята и лихой командир, – но, насколько мне известно, от вас посыльный не прибывал.
– Но как же тогда…
– Весть была подана голубиной почтой из крепости Виктория.
Сэр Боуран вскинул руку в воинском приветствии и тут же покинул комнату. Вскоре со двора донесся его голос, подающий команды, а затем топот нескольких десятков лошадей, с места перешедших на рысь и направившихся к воротам.
Сэр Бард взглянул на свой стол и, тяжко вздохнув, вновь уселся на лавку. Он был обучен грамоте и весьма споро пользовался пером, чего нельзя было сказать о большинстве дворян, однако, как и все они, не любил этого занятия, считая его недостойным настоящего воина, руки коего должны были обагряться кровью врагов, но никак не чернилами. Вот только проклятые орки лишили его выбора. Писарь погиб во время последнего штурма, молодой офицер сэр Артур также умел и читать и писать, но сейчас на его плечи легло слишком много работы по приведению крепости в порядок, сэр Мартин убыл со своими людьми приводить в порядок свои владения. Так что, будучи педантичным офицером, сэр Бард вынужден самолично писать отчет маркграфу.
Конечно, командир дозора вкратце доложит о происшедшем, но долг велел коменданту доложить обо всем с максимальными подробностями, к тому же нужно было указать потери и затребовать пополнение. Если два месяца назад от его просьбы отмахнулись, то сейчас, скорее всего, этого не произойдет – уж слишком велики были потери и свежи воспоминания о большой орде.
Не забыл сэр Бард указать и необходимость пополнения гарнизона отрядом разведчиков. Как ни прискорбно, но слова сэра Боурана говорили только об одном: о том, что каким-то образом коменданту Виктории стало известно о набеге, и он сообщил об этом маркграфу, отряд же сэра Андрэ не сумел пробиться сквозь заслоны орков и полностью полег. Эту потерю он переживал особо. Такого отряда разведчиков он припомнить не мог, это была серьезная потеря. Хотя, с другой стороны, он никак не мог понять, как так случилось, что из двух с половиной десятков опытных воинов не сумел вырваться ни один. Сэр Андрэ не мог не обеспечить прорыва гонца, прикрывая его своей грудью. Не тот человек.
Примерно через полчаса с донесением было покончено, и вестовой, взгромоздившись на коня, выскочил за ворота, направляясь к войску, расположившемуся неподалеку. Возможно, Мэл застанет войско уже на марше к крепости, но это не имело никакого значения. Долг требовал направить письменный отчет с первой возможностью, и теперь он был уже в пути.
Комендант и не думал бездельничать. Едва покончив с отчетом, он тут же взвалил часть работы на себя, немного подразгрузив сэра Артура, который хотя и был молод и полон сил, но выглядел измотанным и выжатым как лимон. Что делать, сейчас в крепости все выглядели так. Едва отбив штурм, они готовили крепость к новым напастям и полноценный отдых получат только тогда, когда крепость вновь будет готова отразить нападение противника. А по заведенной традиции офицеры получали возможность к отдыху в последнюю очередь.
Солдаты были измотаны, ворчали, высказывая все, что они думают о службе, но делали это больше для порядка и чтобы хоть как-то стимулировать себя, нежели действительно выказывали недовольство. Служба на границе быстро учит людей тому, что мелочей здесь не бывает, и если хочешь выжить, то забудь о праздности. Сколько раз, выдвигаясь за крепостные стены, чтобы подновить ловушки или сделать новые, они проклинали и солнце, и своего старика, которому все неймется. Но вот пришло время – и они же, стоя на крепостных стенах, злобно смеялись над незадачливыми орками, угодившими в ту или иную ловушку. По сути, именно благодаря множеству ловушек на подходах к крепости первый штурм и был отбит с относительной легкостью, хотя справедливо считается, что именно первый штурм всегда наиболее яростный. Здесь же первоначальный пыл был сбит, и орки, понеся большие потери, довольно быстро отказались от излюбленного ими ночного штурма.
Проходя мимо казармы, у которой сейчас солдаты под руководством десятника спешно меняли кровлю, комендант остановился и окликнул руководившего работами десятника Крона.
– К вечеру управитесь?
– Постараемся, сэр. Но вы же понимаете, что нам более привычны меч и щит, а не топор и молоток.
– А ты посмотри вверх, возможно, это придаст вам резвости.
А чего смотреть на небо – и так видно, что оно постепенно затягивается тучами, но также верно и то, что дождь из этих облаков не прольется: уж он-то за столько лет в степи изучил все приметы, да и раны к дождю начинают ныть. Однако возражать командиру десятник и не подумал. К чему? Сэр Бард ценит его мнение и не раз советовался с ним, оно, конечно, не только с ним, а еще с несколькими десятниками, но вот в чем штука – не все десятники удостаиваются такой чести, а только проверенные ветераны. Так что Крон точно знал, когда есть нужда в его советах, а когда стоит только отдать честь и, подавая пример подчиненным, рьяно выполнять распоряжения командира.
– Так точно, тучи сгущаются. Сейчас поднажмем, сэр.
– Вот и ладно.
Сэр Бард проследовал дальше, осматривая крепость. У орков нет осадных машин, и они обходятся только минимумом из того, что можно использовать при штурме крепостей. Штурмовая лестница – это вообще верх их инженерной мысли, при взятии стен они в основном пользуются кошками – веревкой с металлическими крючьями на конце. Правда, это не делает их атаки менее упорными и опасными. Орки отличались просто поразительным проворством, и если не пресечь вовремя подъема воина сатаны по такому нехитрому приспособлению, который, кстати, происходит под прикрытием лучников, а луками эти твари пользуются виртуозно, то уже через считаные мгновения он окажется на стене с ятаганом в руках. Кстати, во время прошедших штурмов степняки дважды захватывали участки стены – и стоило больших потерь свалить этих дьяволов обратно. Хорошо хоть кочевники были несколько ниже своих лесных собратьев и пожиже сложением, так что люди могли биться с ними на равных, да и ятаганами своими они владели похуже, чем лесовики мечами: в степи главное оружие – лук.
Разрушений практически не было, если не считать того, что в крепости сгорело практически все, что могло гореть. Потоки горящих стрел сделали свое черное дело. Почти все строения сейчас представляли собой обгорелые остовы, в которых сожжено все – от кровли, несмотря на то что она была обильно смазана глиной именно против возгорания, до находящегося внутри добра. О том, сколько было уничтожено имущества – и казенного и личного, – думать не хотелось. Подсчеты велись до сих пор и обещали продлиться не один день в связи с гибелью писаря. Подумав об этом, комендант вновь скривился: этот отчет делать придется опять ему, чтобы представить пред светлы очи маркграфа.
Подумалось и об иронии судьбы. Так, например, его домик ничуть не пострадал, хотя в нем и вещей-то практически никаких не было, его постоялец вел спартанский образ жизни, а вот склады с имуществом выгорели полностью, так как при их возгорании встал вопрос, что спасать в первую очередь – продовольствие и оружейный склад или склад вещевой. Разумеется, выиграли первые два, так что никто даже не пытался спасти последнего: людей и без того не хватало.
Быстро обойдя крепость, сэр Бард направился к казарме, которую раньше занимали разведчики сэра Андрэ. Как ни странно, это здание совершенно не пострадало. Впрочем, странного было не так уж и много, так как здесь трудились крестьяне сэра Мартина и дело было вовсе не в том, что их обуревала благодарность к людям, спасшим их из орочьего полона. Просто в этом пустующем на тот момент здании расположили лазарет, и люди всячески старались оберегать тех, кто не мог сам о себе позаботиться.
В казарме воздух был спертым, так как раненых было слишком много для этого относительно небольшого строения, но расположить их более просторно не было никакой возможности. Пахло лекарственными травами и настоями, кровью и гноем, у некоторых уже начались нагноения, грозившие спровадить раненых в мир иной.
– У тебя здесь прямо как на бойне, – недовольно поморщившись от ударивших в нос миазмов, так, чтобы не слышали остальные, пробурчал сэр Бард лекарю.
– А что поделать. Оно, конечно, можно и проветрить, да вот только сквозняки раненым не на пользу – многим это просто смерть, – с кряхтеньем распрямляясь, ответил лекарь, массируя поясницу. Вот уже несколько суток он не смыкал глаз, отвоевывая у смерти своих подопечных.
