Короче уехала обратно на дачу.
А я пошел домой, и заказал по срочному город Обнинск. Татищев! Ты не знаешь, почему мне с утра звонят американцы, и спрашивают про радиометры? Он засмеялся. Все просто. Студенческая работа, готовая к внедрению, опубликована в институтском сборнике. Ты там соавтором. Как Палыч и обещал. А позвонили — самому нестойкому и беспринципному. Ты не поверишь, Коля, как тихо и спокойно в Обнинске с тех, пор как тебя забрали в армию! Валера, еще слово и ты познаешь могильный покой. Лучше прикинь, как бы узнать, что там за информация? Ах вот как? Вы, Валерий Евгеньевич, даже не знаю как назвать…Короче, который без мыла в срамные места. Добыть абонемент Ленинской Библиотеки — это не хухры-мухры.
Договорились, что он изучит вопрос, и отзвонится. И вообще, Валера, ты вроде как руководитель проекта, вот и действуй. А то набегут ко мне шпионы и давай вербовать. Так и знай, я тебя им подставлю.
На исправление и дополнения своей работы, для Московского Фестиваля, ушел почти весь следующий день. Поэтому я Виктории так и заявил, что совершенно не страдаю. Мелкие карьеристки, на моем горбу въезжающие на кафедру — только мешают. Ах вот как ты заговорил! Тамара, что в этот момент прибиралась в доме, сказала, что если Вика будет меня избивать, она тоже примет участие.
А в среду, выходя из института, мы поругались. Все было как обычно. Разве что я предложил план. Вика едет как бы в Юрмалу, но я ее перехватываю и мы уезжаем в Палангу. Кто меня пустит в ЦКовский санаторий, даже за взятку? А в Паланге лепота — снимем домик, да и позагараем. Она, в принципе резонно возражала, что я и в Юрмале запросто сниму домик. А мне не хотелось туда ехать. Как то мне казалось, что фигушки там ее одну оставят. О чем я и говорил. Но, по любому, отъезд планировался в пятницу, и мы договорились обсудить.
Возле моего подъезда стояла не только машина, что ожидала Вику. Но и ее бывший, Михаил Снежин. С букетом цветов.
— Я не люблю гладиолусы, Снежин — сказал я, — так что примирение не состоится. Больше того, ты и в бубен словить можешь.
Странно вообще то. Понятно, что букет для Вики. Остальное непонятно. Прошлой осенью он решил надавать мне по морде, что бы я не лез к Вике. Она тогда считалась его девушкой. Она мне честно все рассказала. Что я ей сразу понравился. А что ты Коля хочешь? Ты- взрослый. И настолько выделялся на фоне всех этих мальчишек, что мне пришлось к тебе чуть ли не приставать, гад! Мишка увидел что я на тебя смотрю, и начал мне хамить. Я его послала. А он заявил, что мы расстанемся, если только он так решит. А меня никто не спрашивает. А потом вы с ним подрались. И он просто куда то делся. Только через месяц, в Европейской его увидела…
— Вика! — не обращая внимания на меня, заговорил Снежин — я пришел просить прощения. Я ни на чем не настаиваю. Просто позволь мне быть с тобой рядом.
— Миша — процедила Вика — я уже забыла, как ты выглядишь. Чего приперся?
— Я знаю, что этот дебил — он кивнул на меня- не дает тебе проходу. Но скоро ты от него избавишься. Слушай, давай начнем все снова?
Ой как интересно! Неужто решение меня закрыть, все же принято? И Викина мама по простому позвонила приятному ей молодому человеку. А тот и примчался.
— И куда же Андреев денется? — еще на тон ниже спросила Вика.
— Ты, Мишенька не заболел часом? Я ведь и обидиться могу — заговорил я — шел бы ты, а то ведь будет больно.
— Лучше ты иди отсюда, Андреев. А то я сам к тебе драться полезу. Тебя заберут на неделю раньше.
— Не боишься, что раз мне все равно сидеть, я не откажу себе в удовольствии, сломать тебе что ни будь?
— Сидеть?! — Вика повернулась ко мне — за что?
— Его считают соучастником убийства. — весело улыбаясь сказал Снежин — Семена Вайнштейна. А если ты меня, Коля, хоть пальцем тронешь, то и улики собирать не будут. А просто примут и посадят. А там уж, ты сам все расскажешь. Понял?
— Вайнштейна?! Кто это? — глаза у Виктории стали как чайные блюдца.
— Придурок, что к тебе в «Океане» приставал- пояснил я. — ну, я тебе рассказывал, что меня в ментовку вызывали.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— И ты молчал… — растерянно и безжизненно пробормотала Вика — что я еще не знаю?
Хм. Ну вот что ответить? Рассказать исторю с ее отцом? Да еще при этом придурке?
Она не только умная, но и женщина. Вполне увидела и мою заминку, и поняла, что я ей совру.
— Андреев, ты мне все время врешь. Я так больше не могу.
— Во первых, я не все могу тебе рассказывать. Во-вторых, ты тоже не все мне рассказываешь.
— Хватит, Коля. Мне это все надело. Нам нужно расстаться.
— Ты считаешь, что так правильно?
— Я думаю, что ты не пропадешь. И не звони мне. — холодно сказала она.
Отвернулась от меня, открыла заднюю дверь Волги, что завела двигатель, и уселась. Снежин, со своим дурацким букетом, подмигнул мне, оббежал машину, и сел с другой стороны. И машина уехала. Я достал сигарету, и оперся о перила ограждения канала. Надеюсь, она просто в дурном, и поэтому не выпнула придурка из авто. Дело не в том, что она, кажется, меня и вправду бросила. Но променять меня на ЭТО?! Блин.
Я давно понимал что нужно будет как то объясниться. Вика видела и чувствовала, что я ей вру, и что то скрываю. Её это обижало. А вопросов у нее дофигища. От почти кричащего благополучия, до странных отлучек, и умалчиваний. А если предположить, что с недавних пор ей еще и родители по мозгам стали ездить…
И тут я разозлился. И даже этому обрадовался, тоска была бы много хуже. Ну тебя в жопу, дорогая, подумал я. Я тебе предложил все, о чем в Союзе многие и мечтать не могут. Ты сделала выбор. А мои странности, к твоему выбору отношения не имеют. Не нравлюсь? Ну и отлично! Как ни будь проживу. А для начала, схожу ка я в Фиглю. Махнуть коньяку будет правильно. У меня и дома есть. Но сейчас лучше побыть налюдях. А то сломаю чего…
Я выбросил окурок, и огляделся. И сразу подобрался. Ко мне, со стороны мостика через канал, приближался хорошо одетый деятель, лет на пять меня постарше. Гадом буду, какой-то опер. Или мент, или комитет. Глянул по сторонам. Никого больше. То есть, это не брать меня будут. Но идет он ко мне. Что и подтвердилось. Приблизившись, он сказал:
— Вы Андреев? — достал ксиву и показал, продублировав голосом то, что я и так прочитал. — КГБ. Оперуполномоченный, капитан Серегин. Вы не уделите мне пол-часа?
Я не выдержал и хмыкнул:
— Интересно. А что будет, если я скажу — давайте в другой раз?
Серегин спокойно пожал плечами, пряча удостоверение:
— Значит мы с вами, товарищ Андреев, договоримся, когда и где мы встретимся. Когда вам будет удобно. Мне нужно просто кое что уточнить, и пара вопросов, без, так сказать, протокола.
— Называйте меня Николай, или Коля. И вы верно поняли, что я изведусь от любопытства. Так что давайте побеседуем.
Несмотря на то, что капитан был улыбчив и доброжелателен, от меня не укрылось, что он, как ему казалось незаметно, встал рядом со мной выпрямившись. Так опытные опера проверяют бытовой рост фигурантов. Рост в медицинской карточке и бытовой рост- разные вещи, кто то сутулится, кто то втягивает шею. Поэтому опытные розыскники, зная свой реальный рост, прикидывают фигурантов по себе. Да только я — тож не пальцем деланный. Слегка опершись задницей об ограду, и втянув шею, я от него сантиметров пять скрыл. Кажется это по Гордиевскому. Кому еще в конторе интересен мой рост?
— Как ты относишься к пиву Коля? — огорошил меня Серегин, кивнув головой на огромные очки возле пивбара. — и называй меня Михаил. Я на три года тебя старше, так что, давай без формальностей поговорим.
— Ну, раз вы, Михаил, так ставите вопрос, то у меня встречное предложение. Тут, рядом, отличное место. Там нам никто не помешает, а выпьем коньяка. За знакомство.
— Поругался, что ли?
— Следите, что ли?
— Да нет, мне тебя ваш замдекана показала. Ну, я и подождал, пока ты один не останешься.
Говоря все это мы свернули в Банковский, и поднялись на три ступеньки.
