– Ты хочешь меня?
Ной постарался скрыть улыбку, но это ему не очень удалось, в особенности после того, как ее сладкие губы касались его тела. Он испытал такие чувства, что просто должен был умереть, но вместо этого стал просто ненасытен. Каждый раз он все сильнее желал Грейс. Рядом с ней его тело не знало умеренности. Его желание казалось неисчерпаемым.
– Тебе нравится быть моей рабыней?
Она потерлась головой о его грудь, мягко укусила и промурлыкала:
– Да…
– Грейси, – сказал Харпер, положив руки на ее бедра, и, прежде чем она начала ласкать его, он заметил: – Я хочу поговорить.
– Ну, – ее голос был полон разочарования, – мы можем поговорить потом.
– Нет, мы поговорим сейчас.
Она тяжело вздохнула и протянула:
– Ну, ладно. О чем?
Ной рассмеялся.
– А ты невнимательная, Грейси.
– Ну да, – ее зубки дотронулись до его нижней губы. – В моей постели лежит большой, красивый и обнаженный мужчина. Уж если этого недостаточно для того, чтобы женщина потеряла разум, тогда я просто ничего не понимаю. – И уже с большей серьезностью добавила: – Ной, я никогда и предположить не могла, что это случится со мной. Я все еще не могу в это поверить. И хочу наслаждаться каждой минутой.
– Грейси… Боже, – она проникала в его душу и разрывала сердце. – Держу пари, что ты оставляла за собой немало разбитых сердец.
Она рассмеялась.
– Не говори глупостей. Мужчины никогда меня даже не замечали.
– Дорогая, значит, это ты ничего не замечаешь. А я за эти годы подметил немало взглядов в твою сторону.
– Ну да, конечно, – проговорила она, в ее голосе сквозило недоверие.
– Правда, правда, – настаивал Ной. В Грейс было что-то, что всегда притягивало его. Он полагал, что это была ее необычная натура, бьющая ключом энергия, преданность. Каким глупцом же он был! «Просто я этого не понимал», – мелькнуло в голове.
Грейс мягко положила голову ему на грудь.
– Ты любил Клару? – очень тихо проговорила она.
– Да, – признался он.
– А теперь?
– Нет, – Ной пальцем провел по ее спине, его пальцы постепенно продвигались чуть ниже, к волнующей впадинке. Ему нравилась ее гладкая кожа. – Мы были помолвлены, но я никогда не любил ее. Во всяком случае, не так, как должен был любить свою будущую жену. Теперь я это понимаю.
– Но ты переживаешь за нее?
Признав правдивость этих слов, Харпер вздрогнул.
– Мне очень нравится Клара. Она хороший человек, но во многих отношениях подобна ребенку. Я не хочу, чтобы ей было больно. И все-таки я не люблю ее и никогда по-настоящему не любил.
Дженкинс понимающе кивнула и потянулась, чтобы заглянуть в его лицо. Ной увидел, как блестят ее глаза, как бледно мерцает ее матовая кожа.
– Ты ее друг, и ты боишься, что тот человек, с которым она сейчас, принесет ей боль.
Ной замер от удивления.
– О чем ты говоришь?
Грейс прижалась к нему лбом.
– Ной, я ведь не дура. Я знаю, что у Клары есть кто-то другой. Поэтому ты и разорвал помолвку. Я думаю, что это кто-то из ресторана, поэтому ей и нравится там бывать.
Ной удивленно покачал головой.
– Ну у тебя и голова! – он был поражен ее наблюдательностью и чувствительностью по отношению к другим людям. Грейс попыталась устроиться поудобней на его груди, что сразу же заставило его отвлечься от этих мыслей.
– Но это же очевидно каждому, кто тебя знает. Для того, чтобы ты отменил свадьбу, должна была быть какая-то очень важная причина. Мне кажется, что причина – любовник.
Харпер ни с кем, кроме брата, не собирался обсуждать эту проблему, да и то только затем, чтобы выпустить накопившиеся эмоции. Он заранее знал, как тот отреагирует, что обругает всех и предложит Ною свою поддержку и все, что ему понадобится в загулах. Харпер не обсуждал этого ни с кем другим, потому что у него осталось давнее чувство ответственности за Клару. Он не желал, чтобы пострадала ее репутация, чтобы ее осуждали.
Грейс ее не обвиняла. Ночь была темной, а комната достаточно тихой, располагающей к откровенным беседам. А Грейс – такой мягкой, нежной и такой близкой. Ной понимал, что ему было недостаточно слепой поддержки брата. Ему нужно было понимание, защита. Он хотел высказать свои мысли беспристрастному слушателю.
– Когда я их увидел, мне не было больно.
Дженкинс крепче прижалась к нему. Она долго молчала, затем спросила:
– Ты застал их вместе?
– Да.
– Наверно, это был шок для тебя.
Он содрогнулся.
– Думаешь? Я считал, что все в моей жизни было рассчитано, я думал, что знаю, нужно делать. Но, – Харпер покачал головой, – я застал их в постел, буквально в процессе соития. И именно тогда я понял, что не люблю ее, потому что единственное, что меня тогда заботило, как все воспримут наш разрыв. Моя бабушка очень долго лелеяла мысль о нашей женитьбе. Она действительно любит Клару.
– И тебя она тоже любит.
Ной рассмеялся.
– Ну да, так сильно, что уволила.
Грейс замерла, затем быстро заговорила.
– Нет, Ной, не думай так. Ты же знаешь, что Агата сначала действует так, как диктует ее гордость, а потом сама же об этом жалеет.
– Милая, все в порядке, – мягко сказал он, чувствуя себя немного глупым.
Дженкинс смотрела на все несколько мелодраматично. Это было совершенно ему не свойственно и именно поэтому глупо.
– Я взрослый мужчина, а не мальчик.
– Ной, но я уверяю тебя, что Агата и сейчас пытается понять, как вернуть тебя, и при этом не потерять свое лицо.
– Думаешь?
Грейс уверенно кивнула.
– Для Агаты жизнь – это стратегия. Она только и думает о том, чтобы просчитать все до мелочей, о том, чтобы держать все под контролем. Это так важно для нее.
Когда дело касалось его бабушки, Грейс всегда была очень проницательна.
– Все, что ей нужно было сделать, так это просто спросить меня, – Ной неестественно улыбнулся. – Черт, я все-таки люблю эту старую ведьму.
Агата научила Ноя, как заниматься бизнесом, она показала ему, как нужно соответствовать обществу, как преодолевать возникающие трудности, как вообще добиться успеха. И он был ее должником. А вот чего не дала ему Агата, так это гордости и самоуважения. Эти два качества были неотъемлемой чертой характера Ноя. Возможно, это было врожденным, а может быть, жизненные коллизии воспитали в нем эти качества. Харпер высоко ценил все сделанное для него Агатой. Но в глубине души знал, что каким-то образом он все равно изменил бы обстоятельства своей жизни, с бабушкой или без нее. Больше всего сейчас ему нужны были бы безусловная вера, любовь и верность Агаты. Но как раз этого она ему не дала.
Словно отвечая на его мысли, Грейс сказала:
– Ной, Агата тоже тебя любит, и гордится тобой. Думаю, ей хотелось бы быть причиной всех твоих успехов, но она так же, как и я, все понимает. Ты самый умный мужчина из всех, каких я когда-либо видела. Я ни капельки не сомневаюсь, что ты выстоял бы и сумел добиться положения независимо от Агаты.
