день.
– Мы бы хотели, но никогда не знаешь наверняка. Посмотрим, как будем себя чувствовать после завтрака.
– Думаю, это хорошая идея. – Бабушкин стул продолжал мерно раскачиваться, и ее ноги постукивали по крыльцу при каждом движении вперед.
– Пойду в дом. Тебе что-нибудь нужно?
– Нет, дорогая. Я как огурчик, но спасибо, что спросила.
Мэрион встала и подошла к бабушке, чтобы обнять ее. Во время объятий она похлопала старушку по карману, чтобы убедиться, что спрятанный сотовый телефон все еще там. У нее перехватило дыхание, когда она поняла, что он исчез. Ее пальцы пробежались по ткани, проверяя, не соскользнул ли он, но нет, карман плотно прилегал к бабушкиному бедру, никаких прямоугольных очертаний не чувствовалось. Голос бабушки превратился в еле слышный шепот ей на ухо:
– Что-то ищешь, Мэрион?
Она похолодела, слова ударили ее под дых. Стараясь сохранять хладнокровие, Мэрион выдавила из себя ответ:
– Нет, все в порядке. – Она выпрямилась. – Крикни, если тебе что-нибудь понадобится. – И вошла в дом, не оглядываясь.
Внутренне она содрогнулась от осознания того, что ее связь с остальным миром оборвалась. Хуже того, кто-то забрал телефон, а это означало, что Уортингтон, скорее всего, был в курсе. Лишит ли это ее права на получение денег? Конечно, так и было бы. От этой мысли ей стало физически плохо, и она нервно сглотнула.
В ту ночь пропавший телефон был единственным, о чем она могла думать. Кто-то из съемочной группы явно забрал его, пока все отсутствовали. Видели ли они, как она оставила его при первом посещении Хейвена? Это было до фактического начала десяти дней, так что она могла бы таким образом доказать свою правоту. К тому же она им не пользовалась. Может быть, Феликс Уортингтон сжалится над ней. Она надеялась на это, потому что иначе все было напрасно.
У Джеральда, очевидно, были свои проблемы, потому что он попытался последовать за ней в ванную:
– Мы можем чистить зубы одновременно, сэкономив на воде.
Мэрион знала, что так он хотел поговорить с ней без любопытных камер, но она не собиралась подыгрывать.
– Ничего не поделаешь, приятель. Леди предпочитают ходить в ванную одни.
В шоу она никогда не называла мужа приятелем, но здесь такое обращение показалось уместным. Он выглядел удрученным ее отказом, но пусть так. Он был не единственным, кто в данный момент проходил через трудности.
Кроме того, ее время в ванной было священным, единственной частью дня, когда она знала, что ее не записывают и не снимают на видео. Она сделала несколько десятков приседаний и отжиманий, надеясь компенсировать мышечную атрофию, вызванную жизнью Мэрион. Путь от скалолаза до открывателя дверцы духовки. Контраст был огромен. Переодевшись, умывшись и почистив зубы, она открыла дверь и увидела Джеральда, стоящего там с пижамой в руке.
– Твоя очередь, – весело сказала она, отступая в сторону, чтобы впустить его.
Как только они оказались в постели под одеялом, он подробно рассказал о своем дне и об отчете о расследовании, которое заканчивалось словами: «По мнению комитета, мистер Барлоу лжет».
В ее утренней инструкции говорилось, что она не должна проявлять чрезмерного сочувствия или помогать Джеральду в решении проблем в банке, что было хорошо, потому что она не собиралась успокаивать его чувства из-за вымышленных обвинений.
– Это, наверное, было больно, – сказала она.
– Черт возьми, да. А потом какой-то шутник оставил бутылку бурбона в ящике моего стола.
– Действительно?
– Да. Я выбежал из своего кабинета и бросил бутылку в мусорную корзину миссис Уильямс. Я сказал ей, что не уверен, как это попало в ящик моего стола, но не думаю, что это была очень смешная шутка.
– Похоже, ты хорошо со всем справился.
– Неплохо, – сказал он. – Я просто не понимаю, почему все это происходит. Я честный человек, старающийся поступать правильно. Почему все отвернулись от меня? – Он приподнялся на локте и наклонился ближе к ней. – Как ты думаешь, если бы ты и дети рассказали всем горожанам о моей проблеме, они бы встали на мою защиту? Я так много сделал для Хейвена, и у меня так много друзей в обществе. Уверен, они помогли бы в трудную минуту.
Мэрион чувствовала тепло его дыхания на своей щеке и слышала боль в его голосе.
Увидев его уязвимость, она во многом смягчила свое отношение к нему. Она подумала обо всех вещах, которые они могли бы обсудить позже, когда снова станут Джеффом и Мэри. На данный момент она сказала:
– Дорогой, я бы не стала беспокоиться об этом. Уверена, что все это уладится само по себе.
– Почему, во имя всего святого, ты так думаешь? – В его голосе звучало раздражение. – Проблемы не решаются сами по себе. Если мы будем просто ждать, что люди заступятся за меня, этого никогда не случится. Ты не понимаешь, насколько все серьезно. Я оказался в бедственном положении, Мэрион.
Если бы это зависело от нее, она бы с радостью придумала план, чтобы помочь ему, но ее указания были ясны. Эту пробему ему нужно было решить самостоятельно. Она повернулась лицом к стене.
– Джеральд, уже поздно. Можем мы поговорить об этом завтра? Я действительно устала.
Он тяжело вздохнул.
– Я тоже устал. По крайней мере, завтра суббота. – Он снова лег, натягивая одеяло.
– Утром все будет выглядеть не так страшно, – сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал сонно. Она вспомнила, что это была фраза, которую Мэрион использовала несколько раз за эти годы. Мэрион, убежденная оптимистка, всегда поддерживала семью. Дорогая, милая, жизнерадостная Мэрион.
– Постарайся немного поспать, дорогая.
– Я попробую, – проворчала в ответ она.
* * *
Тем временем Энн лежала в постели, не совсем готовая заснуть. Она слышала отдаленный звук машин, проезжающих мимо дома, и приглушенные голоса своих родителей из коридора. В другом конце комнаты Дороти ворочалась, взбивая подушку и ерзая по ней, как будто не могла устроиться поудобнее.
Энн улыбнулась в темноте. Первая часть пребывания Лорен в Хейвене прошла быстрее, чем она ожидала. Теперь она была на полпути к дому. В последние несколько дней она часто думала о своих девочках и задавалась вопросом, как они справляются без нее. Она никогда не была вдали от них так долго. Иногда ночью, в полусне, она протягивала руку, чтобы убедиться, что Аарон рядом с ней. Было неприятно осознавать, что она одна в двуспальной кровати в Хейвене.
Лорен все еще скучала по своей семье и постоянно думала о них, но должна была признать, что начинает получать удовольствие от жизни. Так много раз она мечтала о своем телефоне, чтобы не
