иереем!
— Ты им будешь. Я верю в тебя. Ты им это докажешь.
— Да. Спасибо. Я очень сильно люблю тебя, — это уже было сказано совсем тихо. — Даже не знаю, кем я был без тебя.
Дима зажмурил глаза и закрыл ладонями уши. Он боялся, что гнев Михаила был рожден не амбициями и желанием добиться духовного роста, а потусторонней силой. Он боялся, что Екатерина Громова принялась за исполнение своих обещаний.
36
После уроков Дима снова встретился с Николаем Александровичем в библиотеке. В этот раз ему не пришлось идти в учительскую, так как историк ждал его у дверей в класс.
— Ты мне кое-что обещал, друг мой, — вместо приветствия произнес Николай Александрович.
На этот раз они вышли на улицу и присели на скамейку. Дима начал неторопливо, подбирая каждое слово, но уже заканчивал практически тараторя, с трудом сдерживая слезы.
— Я очень боюсь, Николай Александрович, — добавил он после своего рассказа, во время которого учитель истории внимательно слушал его, не перебивая. — Вчера Михаил был сам не свой. Я боюсь, что тому виной призрак девочки, которая хочет заполучить мое тело.
Учитель почесал подбородок, затем спросил:
— Ты разговаривал на эту тему с приютским психологом?
— Вы считаете меня психом, — разочаровано выдавил из себя Дима, уже не сдерживая слез.
— Нет, Дмитрий. Я так не думаю, — успокоил его Николай. — Я знаю, что ты веришь во все, что мне рассказал. Но мне сложно принять на веру твой рассказ, по той причине, что за свои тридцать с лишним лет я не встречал ничего из того, чего не смогла бы объяснить медицина или наука.
— Да, — разочаровано вздохнул мальчишка. — Вначале Игорь Владимирович попытался объяснить нам все, что с нами случилось с логической точки зрения. Затем это сделал Михаил. Теперь, пришел ваш черед. Но, Саша мертв. Эдик мертв. Кошмары продолжаются, и из них я узнаю то, чего не могу знать. Разве это не доказывает, что я прав, а вы все ошибаетесь?
Николай, конечно же, мог рассказать ему о подсознании и про бессознательное, но мальчишку это бы вряд ли успокоило. Здесь было нужна помощь психолога. А тот, в свою очередь, нашел бы гораздо больше аргументов для того, чтобы убедить мальчишку в иррациональности его суждений. Или же воспользовался тактикой вышибания клина клином. Что ж, такой подход вполне мог бы иметь успех.
— Помимо поисков значения перевернутых пентаграмм, ты искал какую-нибудь другую информацию? — задал вопрос учитель.
— О чем?
— Ну, как защитить себя от нападок духа или как снять с себя и других мальчишек проклятие?
— Нет, — помотал головой мальчик. — А разве такое возможно?
— На каждое действие должно быть противодействие, — обнадежил его Николай Александрович. — К примеру, наши предки считали, что от дурных снов помогает обыкновенное железо. Можно поставить железную пластину или подкову под правую ножку кровати с ножной стороны и кошмары прекратятся. А можно поставить под подушку малахит или горный хрусталь. Они также эффективны против кошмаров. Ты пробовал это делать?
Дима покачал головой. В его глазах засияла надежда — как раз то чего и добивался Николай.
— Попробуй сделать это уже сегодня ночью. Я убежден, что ты проспишь до самого утра без задних ног. Воспользуйся одним из методов, а чтобы укрепить силу этих амулетов, прочти перед сном молитву.
— Молитву я знаю, — улыбнулся Дима. — С тех пор как я живу у Михаила, он меня научил нескольким молитвам. «Отче наш» подойдет?
— Более чем.
— А что мне делать для того, чтобы снять с меня и остальных мальчишек проклятие?
— С этим прямо сейчас я не смогу тебе помочь. Но у меня есть друг. Тоже историк. И он как раз специализируется на разных религиозных течениях. Обещаю, что поговорю с ним, а затем все расскажу тебе.
— Это просто замечательно!
Прежде чем Николай понял, что собирается сделать мальчишка, Дима уже прижался к его груди и крепко обнял. Николай погладил его по спине, чувствуя легкое смущение из-за своей лжи. Пусть эта ложь и была во благо. Никаких друзей историков в религии у него не было. Но он сам был готов проштудировать в следующие пару дней — как раз в выходные дни — несколько тематических книг. Если он и собирался лгать дальше, то должен был это делать как настоящий профессионал.
Дима, возможно, еще долго бы сидел на скамейке, уткнувшись лицом под мышку учителю, если бы сам Николай не отстранил его от себя.
— За тобой приехали.
Дима повернул голову и увидел Михаила, сидящего в машине. Он глядел на них через стекло и выглядел как никогда мрачным.
— Спасибо вам и до свидания, — попрощался Дима, вставая со скамейки.
— До понедельника, Дмитрий.
Дима сел в машину и поздоровался с Михаилом.
— Что все это значит?! — сурово спросил неофит, крепко сжав в ладонях руль.
И хотя он не уточнял, что именно ему не понравилось, Дима решил не играть в недопонимание.
— Николай Александрович помог мне, — признался мальчик, после чего продолжил придумывать на ходу: — Я не знал как…
— С любой помощью обращайся ко мне, — перебил его Михаил. — Или к Ларисе. А не к незнакомцам. Ты меня понял?
— Да, — не стал спорить Дима. Впервые он поймал себя на мысли, что боится Михаила. Он больше не был похож на того добродушного и открытого человека, с которым он познакомился на скамейке в приютском парке и с которым ему было так легко и приятно общаться.
— Прекрасно. — Неофит кивнул и завел двигатель автомобиля.
* * *
Так как была пятница, Диме не пришлось сразу же после приезда домой садиться за уроки. Он хотел пойти в свою комнату, но Михаил настоял, чтобы он вышел на улицу и прогулялся. Дима послушался.
Он надел куртку, но от шапки все же решил отказаться.
Около дома росли деревья, под которыми расположились гаражи-«ракушки». Дорожки перед ними были устелены желтым ковром листьев. Две девочки, лет по пять, собирали с усердием желтые листья и через каждую минуту хвастались друг другу своими собирательными способностями. Дима оставил их заниматься девчачьими делами, а сам направился в сторону слабо оживленной дороги. Небо над ним было серым и низким, но солнце пока не торопилось сдавать свои позиции. И хотя было уже далеко не лето, Дима не чувствовал зябкости, не говоря о холоде, от которого краснеют уши, нос и болит голова. Дорога была пустынной. Где-то вдали были слышны крики мальчишек, которые играли то ли с жетонами, то ли с пробками от бутылок. Голоса подкупали своим
